Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 31

Сердце колотилось, как бешеное. Замерев, я вглядывалась в согбенную над кастрюлей спину няни Урсулы.

Черт! Наверное, нужно как-то похитрее спросить! Я ведь Ивари, а значит — должна быть в курсе… Нужно что-то…

Пока я перебирала в голове вопросы, няня Урсула крякнула, пробуя суп на соль.

— А ты не помнишь разве? Хотя ты же маленькая совсем была? Или… а ты родилась тогда или нет? А? Битва великих мечей, как ее там? А, ласточка?

Няня Урсула вопросительно посмотрела на меня через плечо.

Маленькая?.. Не родилась? Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем идет речь.

Я все время упускала из виду, что драконы живут намного дольше обычных людей. Так что генерал Реннер, который внешне выглядел едва ли на тридцать, на самом деле был ровесником отца Ивари.

— Битва великих мечей? — осторожно переспросила я. — При чем здесь это?

Название было знакомым. Кажется, я краем уха слышала об этом в городе. “Лишь бы не Битва мечей!” — кажется, примерно такими словами успокаивала себя старушка, у которой хорек утащил всех цыплят. Но что это была за битва, я понятия не имела.

— А как ж при чем, ласточка? — обернулась няня Урсула и уперла руки в бока. С ложки на пол капнуло немного супа. — Генерал Реннер-то это своими глазами все видел! И папенька твой покойный… — Она качнула головой. — Ой, так и не оправился после такого, болезный! Просто так, думаешь, дом-то этот он приюту отдал?

Так, стоп. А вот это еще интереснее. Признаться, меня саму давно занимал вопрос: почему отец Ивари решил отдать летний дом семьи приюту неблагих детей? Сначала я приняла это за простую благотворительность, но чем дольше находилась в этом мире, тем яснее понимала, насколько это… необычно.

— Ну что ж ты глазами хлопаешь, ласточка? — досадливо воскликнула няня Урсула. — Разве ж ты не знаешь, что тогда неблагие натворили?

Натворили? Неблагие?

Так.

Няня Урсула, как всегда, говорила сбивчиво, перескакивая с темы на тему, так что мне приходилось задавать наводящие вопросы, строя из себя полную… Ивари, какой ее считали все вокруг.

А еще — помогать на кухне, чтобы это выглядело не как допрос, а как болтовня между делом.

Оказывается, что Битва великих мечей, как ее потом прозвали, была чем-то вроде попытки государственного переворота. Обычная история: монарх, тогда совсем юный и зеленый, вдруг показался “слишком слабым” кучке придворных. Те быстро нашли кандидата на трон, седьмую воду в киселе венценосного рода, объединились вокруг него и попытались захватить власть. Они назвали себя, разумеется, “Несущими свет”.

А как еще? Название “Борющиеся за власть” — какое-то не романтичное.

В итоге вылилось это в все в затяжную гражданскую войну, которая завершилась, собственно, Битвой великих мечей, как потом прозвали финальную стычку. Генерал Реннер (тогда, кажется, капитан) вышел из той схватки победителем — во многом благодаря отцу Ивари, лорду Ханту. Тот имел деньги, вес при дворе и смог предупредить капитана Реннера о том, с какой стороны мятежники собираются ударить. Это в итоге и определило исход противостояния.

Видимо, отец Ивари был тем еще хитрым лисом: иначе как бы он добыл такую важную и секретную информацию от врагов?

Из рассказов няни Урсулы я уже знала, что он спился, когда потерял жену, — не стала для этого препятствием даже малышка Ивари, которую тот просто запихнул в пансион для девочек.

— Кто-то из “Несущих свет” был неблагим? — предположила я, с незаинтересованным видом отсчитывая нужное количество тарелок, чтобы накрыть стол к ужину.

Это бы многое объяснило. Когда-то один неблагой оступился и посмел бросить вызов королю, который с “несением света” и так неплохо справлялся, — а врагами объявили всех неблагих подряд.

Классика!

— Да какое там, ласточка? — обеспокоенно качнула головой няня Урсула. — Откуда ж при дворе короля — неблагие? Да ты никак спишь на ходу, это ж надо такое ляпнуть? Они потом уже… Ой, не в этом доме будет сказано!

Она махнула полотенцем, как будто отгоняла муху.

Так… так-так.

Ничего не понятно — но очень интересно.

Раньше, чем я успела продолжить расспросы, на кухню влетел Дерек, голышом, как всегда, подволакивая крыло, весь в пыли — так что пришлось прерваться на воспитательные моменты.

Во имя всего святого, когда-нибудь же этот ребенок запомнит, что одежда необходима?..

Снова остаться с няней Урсулой наедине мне удалось только после ужина — строго-настрого запретив Юджину пускать детей на кухню.

На плите грелась вода мытья посуды, няня Урсула возилась с дрожжевым тестом для завтрашнего пирога, а я — изображала занятость и думала, как подступиться к разговору.

— То есть, — наконец произнесла я, — генерал Реннер с тех пор ненавидит неблагих? — Я надеялась, няня Урсула в разговоре упомянет, с каких "тех".

— А как же, ласточка! Кто ж, по-твоему, неблагих-то утихомирил?

— Утихомирил? А…

— Ой, ты-то не застала! — она принялась месить тесто, как будто то нанесло ей личную обиду. — Такой ужас творился, из дома страшно выйти! Эти отродья — как с цепи посрывались! Меня, вон, чуть не спалили! В последний момент убежать успела!

Она говорила, возмущалась и вспоминала, а я, разглядывая пятно на столе, не могла пошевелиться.

Оказывается, рассказывая о восстании “Несущих свет”, няня Урсула забыла упомянуть еще кое о чем. Когда началась междоусобица, неблагие не остались в стороне. Тогда их уже не считали за людей, но еще не контролировали так серьезно, как сейчас.

И неблагие, сбившиеся в банды, решили, что настало их время. Они убивали, грабили, делали черт знает, что еще, пока у занятой грызней между собой драконьей монаршей власти не хватало длины рук и размаха крыльев их остановить.

Потом, когда с “Несущими свет” было покончено, именно вышедшие из-под контроля неблагие, которые вдруг решили отыграться за все обиды, стали главной проблемой короны. Они были повсюду: прятались среди обычных людей и, кажется, хотели если не захватить власть, то хотя бы поубивать побольше людей, почуяв вседозволенность.

— Но зачем им это было? — глупо спросила я.

— А кто ж его знает, ласточка? Отродья, что с них взять. — Она замерла и осеклась. — В смысле…

— Не произноси это слово здесь.

— Да я ж знаю, ласточка! Я-то не про наших! Это ж про тех!.. Вон!

Няня Урсула, наскоро вытерев руки от остатков теста, задрала рукав и продемонстрировала мне предплечье, покрытое сморщенной от ожога кожей.

— Вон! Меня-то, помню, как схватили на улице, как поволокли — думала, все, конец мне, как моей подружке тогдашней Мириам — ту тоже замучили от... — Няня Урсула замолчала. — Ну, ты поняла, кто. Но повезло — королевские стражники успели отбить.

— Повезло, — кивнула я. — Я так рада, что тебе повезло.

В горле стоял комок — но я говорила правду.

— Ну, а генерал Реннер-то как раз тогда зачистками и занимался. Кто, ты думаешь, придумал их клеймить, чтобы, если что… Так-то их вообще всех перебить предлагали, чтоб неповадно! Загрустила ты, не слушай меня, старую! Это дело прошлое! Я ж про тех, про них! — Она сделала выразительный жест головой, как будто указывала за пределы дома. — А наши-то детки славные!

— Славные, — снова кивнула я.

Вот только после того, что я узнала… нужно было прийти в себя.

Для меня ничего не изменилось, но…

Даже няня Урсула делала исключение для этих детей, потому что они “наши”. А не потому, что неблагие, как и все остальные, могут быть любыми: добрыми, злыми, а иногда и все вместе. Чаще злыми, если мир изначально относится к ним, как к существам второго сорта.

Если даже няня Урсула, которая с любовью выготавливает детям завтрак, обед и ужин, не допускает мыслей о том, что они — такие же люди, что уж говорить об остальных?

О генерале Реннере?

— Ласточка, ну что ты, что ты? Расстроилась?

— Нет, я…

Я замолчала, потому что увидела в дверях Софи. Та стояла неподвижно, сжав крылья за спиной и сверля меня тяжелым взглядом желтых глаз.

Что-то услышала?

На долю секунды я испугалась, а потом поняла, в чем дело.

— Проголодалась?

Софи нерешительно кивнула и попятилась, как будто боялась, что я буду на нее ругаться за такую вопиющую наглость.

— Сейчас посмотрим, что мы можем найти, — задумчиво проговорила я. — Чего бы ты хотела?

Софи хотела джема с хлебом и маслом — тут к гадалке не ходи. Но, может, она захочет мне об этом сказать?

Она заозиралась, и я ободряюще улыбнулась, присаживаясь на корточки перед ней.

— Ну так что?

Как-то вы ведь договорились с Лили напасть на генерала Реннера! Давай, поговори со мной! Хотя бы жестами! Ну же!

Уже отчаявшись получить ответ, я вздохнула и встала, чтобы приготовить ей бутерброд. И себе приготовлю, побольше: мне надо успокоиться.

— Рискну предположить, — раздался мужской голос над головой Софи, — что юная леди общается не словами, а образами. И ей так будет проще ответить.

Я вскинула взгляд вверх.

Генерал Реннер?!

Когда он успел вернуться в дом и подкрасться к нам?

Сердце бешено заколотилось.

Выглядел генерал Реннер как обычно невозмутимым, как будто не узнал сегодня, что его бывшая жена — неблагая.

Софи испуганно попятилась, и генерал Реннер вдруг протянул ей ладонь.

— Попробуете? Вы ведь так общаетесь, через касания? Сообщите мне, чего желаете?

Софи сцепила руки перед собой, бросила на меня испуганный взгляд и замерла.

— Генерал Реннер… — нерешительно позвала я и осеклась.

Что у него на уме? За время, проведенное в этом доме, он и парой слов не перекинулся ни с кем из детей. И тут вдруг вызвался помочь? Почему? Сердце бешено заколотилось в груди, ладони вспотели, и я отругала себя за глупость. Следует быть разумной! А не... вот это все.

Генерал Реннер, не отрываясь, смотрел на Софи, а потом опустил руку и перевел взгляд на меня.

— Такие существа, как Софи…

— Дети, — перебила я. — Такие дети, как Софи.

Романтический флер из головы тут же улетучился. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами, а затем генерал Реннер хмыкнул.

— Такие дети, как Софи, часто общаются образами, а не словами. Для них этот язык естественен. Я прав?

Он посмотрел на Софи, и та совсем стушевалась, попятилась и уперлась крыльями в шкафчик, панически осмотрела кухню — но бежать было некуда, потому что в дверях стоял генерал Реннер.

— Софи? — позвала я.

Кипящая на плите вода выплеснулась из кастрюли и, шипя, закапала на чугунную раскаленную поверхность. Ругнувшись, няня Урсула потянулась за прихватками — наши взгляды с генералом Реннером снова встретились.

Раньше, чем я успела хоть что-то сказать, генерал Реннер отошел в сторону — и Софи выскользнула в дверь, только ее топот разрезал тишину.

Выражение лица генерала Реннера было… странным. Кожу от волнения кололо сотней иголок.

Что происходит? Чего от него ждать?

По-хорошему, теперь у генерала Реннера есть еще один повод меня арестовать, на этот раз — как неблагую, которая скрывается от контрольной метки. Несмотря на это... я ни о чем не жалела, хотя мне и следовало бы быть умнее: ради детей.

— Ох, горячая! — воскликнула за моей спиной няня Урсула и загремела посудой.

С трудом оторвав взгляд от черных глаз генерала Реннера, я обернулась.

— Я помогу!

Кажется, воздух на маленькой кухне можно было резать ножом. Щеки горели.

Я принялась помогать няне Урсуле, хотя больше, кажется, мешалась под руками.

То, что она рассказала про неблагих… Перед глазами до сих пор мелькали картинки разгромов, грабежей, выбитых и вырванных глаз, синяков, пожаров, крови и сорванной острыми зубами заживо кожи.

Няня Урсула не стремилась меня напугать, просто… описывала то, что видела сама. И если генерал Реннер был тем, благодаря кому это прекратилось, пускай методы и были жесткими, то… стала ли я чуть лучше понимать его настороженно-брезгливое отношение к приютским детям?

Не знаю. Я поняла, почему отец Ивари пожертвовал приюту дом: лорд Хант был одним из тех, чьи люди активно участвовали в “зачистках” неблагих. Живым из таких “зачисток” почти никто не выходил. Неплохой способ откупиться от бунтующей совести. По крайней мере, она, эта совесть, у него была.

Что же касается генерала Реннера… Я, конечно, догадывалась, что такие погоны достаются не просто так. Но сейчас, когда узнала больше о его прошлом, я стала опасаться его еще больше. Он командовал армией и предотвратил государственный переворот "Несущих свет". Подавил восстание неблагих.

Сильный. Опасный. Жестокий. И никак не желает оставить меня в покое.

Вдруг я буквально кожей почувствовала чужое присутствие — могла бы поклясться, генерал Реннер неслышно подошел ближе и остановился буквально в шаге от меня.

Грязная тарелка выскользнула из рук, ударилась об пол и разлетелась на сотню осколков.

— Ой! Святая простыня! — няня Урсула обернулась, мы столкнулись нос к носу, а потом она бросила взгляд мне за спину и замерла. — Пойду-ка я помогу детей укладывать.

Не отводя взгляда, она бросила прихватки на стол и спиной вперед попятилась к двери.

— Няня Урсула! — возмутилась я.

— Пойду, ласточка, пойду! Меня там… Юджин зовет!

Никто ее не звал — в особняке вообще было тихо. Уже наступило время вечерних историй и, должно быть, дети под руководством Юджина укладывались спать.

И мне, к слову, хорошо бы к ним присоединиться.

— Я тоже пойду, генерал Реннер.

— Кажется, вы решили называть меня Алан, — дружелюбно подсказал он.

— Кажется, вы потеряли память.

— Тут помню — тут не помню, сплошные дыры, — хмыкнул он. — К чему этот официоз, учитывая, как многое нас связывает… Ивари?

Я вздрогнула. Что у него на уме? Зачем он вернулся? Не стоило, конечно, мне так глупо раскрывать себя — но жалеть уже поздно. А вот включить голову бы не помешало. Куда девается мое хваленое соображение, когда я вижу генерала, чтоб его, Реннера?

— Иви. В этом доме я — Иви. Что вам нужно?

Он поднял брови и окинул меня взглядом.

Молчание затягивалось — и я разозлилась. Он сюда посмотреть на меня пришел? Ухмыльнуться? Ну отлично, миссия выполнена. А теперь — вали, как сказали бы мои любимые подростки, с которыми я когда-то работала.

— И давно с вами это? — наконец спросил он.

— Что — это?

— Давно ли вы обладаете такими впечатляющими боевыми навыками, которые продемонстрировали днем?

Ах, это он про ту сферу, которую я в него метнула… Не такие уж эти навыки и впечатляющие, раз этот дракон стоит посреди моей кухни и не дает мне выйти. Не похоже, чтобы его это впечатлило. Если бы впечатлило — бежал бы отсюда, сверкая пятками.

— Достаточно, — обтекаемо откликнулась я.

Уголок губ генерала Реннера взлетел вверх, а затем он вдруг подался вперед и… втянул носом воздух. Он меня что, нюхает?!

— Занятно, — уронил он, опустив взгляд вниз, на запястье моей левой руки, где, надежно скрытая барьером, красовалась метка. — Занятно.

Что тебе занятно?! Неужели он что-то почувствовал? Метку? Только не это! Боже, ну это же даже не мой бывший муж!

Ивари! Чтоб тебя! Оставила меня со всем этим разбираться — а сама в кусты?

Почему он смотрит на мое запястье? Почему ухмыляется? Почему… что у него на уме?

Уйти бы от него подальше!

— Генерал Реннер, мне лучше вернуться к работе.

Я попыталась пройти мимо — но он схватил меня за руку.

— Сначала ответь мне на один вопрос, Иви: это все, на что ты способна?

— Что?

— Хватит хлопать глазами, — рявкнул генерал Реннер. — Ты меня отлично понимаешь. Тот шар, который ты в меня бросила, — единственное, чем ты можешь себя защитить?

— Какое вам до этого дело? — Я попыталась вырваться, но куда там. — Мне больно!

Это ложь, но — кому же понравится, когда его грубо хватают и трясут, как игрушку?

— На вопрос ответь — будет приятно, — хмыкнул он. — Я еще раз спрашиваю: ты еще хоть на что-то способна? Или только этой мелочью швыряться?

— А я еще раз повторяю — какое тебе до этого дело?

— Это ты решила поиграть в няньку для шести смертельно опасных существ и великовозрастного придурка с шерстью!

— Детей. Они — дети, не существа.

— Они, — процедил генерал Реннер, — опасны. А ты — просто слишком глупа, чтобы осознать: они понимают только силу.

Я сжала кулаки. Разумеется, я не была такой глупой, чтобы не думать о собственной безопасности! Да если бы не моя сила — Юджин загрыз бы меня в первый день! Но продолжать разговор в таком тоне я была не намерена. И оправдываться перед генералом Реннером — не собиралась.

— Вы правда так думаете? Зачем тогда протянули Софи руку?

На короткий миг тогда я подумала, что он в самом деле хочет помочь. И лучше не вспоминать о том, как внутри при взгляде на это все перевернулось от чувств, которые я не должна испытывать.

— Потому что в моих интересах тебе помочь. Я спрашиваю еще раз: ты. сможешь. себя. защитить? Или ты совсем идиотка и ни разу не озаботилась этим вопросом?

— Знаете, что…

— Алан! — раздался с порога звонкий голос. — Алан!

Дерек, одна рука которого по-прежнему имела форму крыла, подбежал ближе, втерся между мной и генералом Реннером и задрал голову.

— Алан, Алан, а покажи чешую!

Брови генерала Реннера взлетели вверх.

— Прошу прощения?

— Чешую! Ты мне показывал — а они не верят! Говорят, я все вру, и ничего ты мне не мог показать!

Повисла тишина, и я поспешила вмешаться:

— Дерек… Алан… устал. Он слишком занят, чтобы с вами играть.

И слишком мудак.

— Тем более, что в играх нет никакого смысла, — добавил генерал Реннер, опустив взгляд на Дерека. — Вам стоило бы вместо этого поучиться дисциплине: вы давно должны быть в постелях. Или хотите получить наказание?

Как он умудряется сказать всего одну фразу — но такую меткую, что мне тут же хочется его убить, и все благоразумие вылетает в трубу?

— Конечно, — не выдержала я, буравя генерала Реннера глазами. — С такими-то солдафонскими методами воспитания вы, Дерек, непременно станете шелковыми. Или взвоете — и захотите прибить воспитателя. И кто бы тогда стал обвинять вас в кровожадности и жестокости? Уж точно не я. Я бы и сама его прибила: ненавижу казармы. Особенно если их устраивают для детей.

— Ах, простите! — рявкнул генерал Реннер, ехидно глядя на меня в ответ. — Лучше делать вид, что ничего необычного не происходит — и вы самые обычные дети! А не существа, которые могут перебить полгорода и не запыхаться!

Ах, так…

— Лучше! Играть с детьми — да кому такое в голову могло прийти! Намного более разумно относиться к ним как к малолетним преступникам, хотя они не сделали ничего плохого! И заранее посадить их в тюрьму, которая только называется приютом. Это уж точно принесет свои плоды — они в самом деле станут преступниками. Как удобно! Вы ведь окажетесь правы, верно, генерал Реннер?! И никаких усилий не нужно прикладывать! Сплошные плюсы!

Замолчав, я поняла, что… вообще мне стоит вести себя с генералом Реннером осмотрительнее. Но...

Сгорел сарай — гори и хата, как говорится.

Сейчас я ему все выскажу.

— Вы о чем? — озадаченно спросил Дерек и снова повернулся к генералу Реннеру. — Алан, так ты идешь? Они мне не верят! Говорят, ты заносчивый дракон! А что такое “заносчивый”? А почему они говорят, что ты дракон? Драконы же злые! И терпеть нас не могут. А ты хороший, да? Как мы? Покажешь чешую? А то они не верят!

— Дерек…

— Ладно, — заявил вдруг генерал Реннер. — Будет тебе чешуя. Идем. Кто, говоришь, называет меня заносчивым? — Он протянул Дереку руку. — И почему ты не убираешь крыло? Я же тебя учил, как это делается.

— Оно не убирается! — пожаловался Дерек. — Я пробовал — а оно не убирается! А потом опять пробовал! И все равно не убирается.

— Пойдем пробовать вместе. А потом ваша леди Иви поймет, что я был прав. И, когда я спасу ее глупую головку и прочие части ее тела от верной смерти, будет обязана это призать, — объявил генерал Реннер, вместе с Дереком скрываясь в темноте столовой.

Что?!