Истинные (не) изменяют в марте (СИ)

Глава 20

Мы с судьей доезжаем до здания магистрата – огромного, страшного, нависающего темной скалой. Вообще, в свете дня оно нежно-розового цвета и очень похоже на торт, но на ночь этот торт как-то пугает.

Сейчас вечер, и чиновники уже разошлись, но дверь в круглосуточную приемную всегда открыта. Тут маленький стол, бланки, зачарованный ящик для обращений и всякие полезные образцы за стеклом.

Чиновница за столиком едва удостаивает нас с судьей взглядом – но не из снобизма. Просто она сейчас очень занята посетительницей – высокой, тощей дамой средних в черном вдовьем наряде, в шляпе и в кружевных черных перчатках длиной до локтя. Дама эмоционально рассказывает про какой-то завод, построенный лет шесть назад в опасной близости от ее участка и выделяющий… чего-то там выделяющий.

Мы с судьей не задерживаемся у них – Гейден Аурус ведет меня влево, к трем картам Моривилля, раскрашенным в разные цвета и помещенным под зачарованное стекло.

– Карта публичных сервитутов, – показывает судья. – Вот здесь ваш приют. Видите зеленую полосу вдоль реки? Это сервитут. Когда он проходит по частным землям, собственник не может чинить препятствия.

Гейден Аурус спокойно показывает на карте, и я слежу за его рукой как завороженная. Сервитут? Публичный? Для использования водного объекта в пределах водной полосы? Заявление?

А зачем?

– Вам выдадут выкопировку из карты публичных сервитутов, заверенную печатью магистрата, – терпеливо объясняет судья. – И в следующий раз вы просто покажете ее соседу.

Обхожу даму в шляпе, беру со стола несколько чистых бланков и прикидываю, куда же тут сесть – весь стол для посетителей занят документами по поводу завода. Обладательница документов смотрит на меня волком. А ведь я еще не разобралась, что надо писать! И совладать бы как-то с трясущимися руками, а то, кажется, я только почувствовала себя в безопасности и начала отходить от пережитого стресса после поездочки с Кором Кейндалегем и драки за его усы.

Моривилльский судья смотрит на меня почти в упор и, видимо, что-то для себя решает:

– Идемте, госпожа Марианна. Я покажу вам, как именно нужно составить заявление. Оставите в ящике для обращений, утром передадут в канцелярию.

Растерянно киваю. Гейден Аурус выводит меня из приемной, ведет в соседнее здание. Это что, какое-то кафе? Точно: столики, официанты, уютные диванчики и окна во всю стену с видом на улицу. Мы садимся на ближайший диванчик, и судья что-то заказывает. Что? Нет, мне не нужно поесть, я же ела в обед. Или нет? Во всяком случае, я завтракала, и мне даже удалось отобрать у Джади яичницу, пока он все не сожрал.

Судья качает головой, кладет на стол бланки, достает из кармана автоматическую чернильную ручку, показывает, как и что заполнять. Даже набрасывает образец на черновике – легкие, быстрые движения, летящий почерк с наклоном вправо.

Но это еще ничего! Официант приносит судье кофе, а передо мной ставит чашку с горячим шоколадом. И я все смотрю на нее, пока Гейден Аурус рассчитывается, и не решаюсь взять.

– Прошу вас, Марианна, – судья берет чашку обеими руками и ставит поближе ко мне. – Господин Дагель рассказывал, вам нравится шоколад.

Это правда: я люблю и жидкий, и в виде плиток. Отказываться невежливо, и я протягиваю руку к чашке. Грею пальцы, делаю несколько глотков, и с новыми силами берусь за бланк заявления. Гейден Аурус спокоен и почти добродушен: кажется, изучает то чашку, то городской пейзаж за окном – но изредка все же смотрит, что я там пишу. Кивает, убедившись, что заявление готово, и напоминает про ящик для обращений.

А потом мы просто сидим друг напротив друга, в молчании пьем горячий шоколад и кофе, и эта минута похожа на сюрреалистический сон.

Сон, где судье почему-то на меня не плевать.

Папу Лиски, господина Летификуса, Гейден Аурус замечает первым. Тот целеустремленно направляется к зданию магистрата, но останавливается, услышав оклик судьи.

Некромант заходит в кофейню и тут же направляется ко мне:

– Мари, все хорошо? Я в курсе этой ужасной ситуации с соседом и приехал, чтобы отвезти тебя в приют.

Выясняется, что некромант поехал искать меня по просьбе перепуганной Лиски, но по дороге удачно столкнулся с Айком. Тот, как я поняла, был предупрежден о таком варианте развития событий. Старый слуга спокойно объяснил семейству некромантов, что все хорошо, и сказал, что мы с судьей должны быть где-то в районе магистрата. Так и оказалось.

Гейден Аурус обменивается рукопожатиями с господином Летификусом и потом подходит ко мне:

– Еще минуту, госпожа Марианна, – чуть потеплевший за последнее время голос судьи холодеет, остывая до привычно-ледяного. – Это насчет свадьбы: вашей с моим племянником. Я сожалею, что не остановил Реналя, когда он обвинил вас в мошенничестве, и не принял все меры, пока еще можно было не доводить до возбуждения уголовного дела.

– Что?.. – от неожиданности я даже с дивана встаю.

– Больше всего, госпожа Марианна, я не переношу в людях два порока: трусость и некомпетентность. В тот день я сам проявил оба. Я прошу прощения за это.

Судья просит прощения, и я чуть не падаю там, где стою! Это вам не фальшивые извинения Реналя! Все слишком просто, быстро и…страшно.

– Я понимаю, что вы меня не простите, потому что слова не равны ущербу, который вы получили, – продолжает Гейден Аурус все так же спокойно и холодно. – А деньги вы не возьмете. И все же надеюсь, что смогу быть полезен, если в этом вдруг появится необходимость, и вы не будете отказываться от моей помощи только из-за случившегося. Всего хорошего.

Судья уходит, небрежно кивнув на ходу папе Лиске, а я остаюсь сидеть с колотящимся сердцем и стиснутыми в руках бланками. Почему мне хочется броситься вслед, догнать его и сказать, что он не должен просить прощения за то, что делал свою работу?! Что за глупости, я же сама так не думаю! Но как же не хочется просто сидеть и молчать!

Да лучше бы Реналь еще два раза извинился! У него это как-то легче получается.

– Пойдем, дитя, – вздыхает некромант, когда Гейден Аурус скрывается из виду. – Красиво говорит, я все слышал. А он что-нибудь реально сделал? Или только слова?

Поднимаюсь с диванчика и забираю со стола документы: мое заявление и составленный судьей черновик.

– С сервитутом помог, считается? Если бы не он, мы бы так и бегали от соседушки с ведрами, а теперь пусть только слово попробует сказать! Еще, насколько я поняла, это судья заставил Реналя написать Дагелю, что не имеет претензий. Возможно, даже прийти и извиниться в тот раз, а то мне сложно представить, зачем Реналю это понадобилось. Впрочем, то, что господин Гейден написал самоотвод и попросил прислать другого судью из столицы, мы считать не будем, потому что он так и так должен был это сделать по закону. Как и то, что он забирал меня после сдачи крови на нужды следствия и вызывал врача, потому что это все равно…

– Прекрати, ты не помогаешь! – смеется некромант.

Осекаюсь, понимая, что слишком много говорю, и хватаюсь за свою кружку. В два глотка допиваю горячий шоколад.

А господин Летификус веселится:

– Я понял общую мысль! Можешь спать спокойно, не думаю, что этот человек будет тебе вредить. Поехали домой, я боюсь надолго оставлять дочь с бывшей храмовницей. Уйдет, чего доброго, моя Лисочка в монастырь!

Меня так и подмывает спросить, а как это папа Лиски оказался в компании настоятельницы сиротского приюта: а то, помнится, матушка Эрмина рассказывала что-то про некромантов и неподобающие долги. Сдерживаюсь буквально чудом.

Некромант спрашивает, не нервируют ли меня зомби-кони. Простые, без возвращенной души, как у кота Персика.

Нет, а с чего бы? Если меня не пугает ни зомби-котик, ни – почти! – моривилльский судья, то с чего бы бояться каких-то коней?

В раздумьях я едва не забываю, что надо подать заявление на выдачу выписки из карты сервитутов. Дежурная чиновница все еще занята дамой в шляпе, так что я просто оставляю заявление в ящике с обращениями и возвращаюсь к запряженной зомби-конями повозке.

До приюта добираемся влет. Удивительно, но в гостиной действительно обнаруживается матушка Эрмина:

– Мари, я так волновалась! – всплескивает руками она. – Я привезла тебе платье, а тут такое!.. Песок, похищение, ужас!..

Ах, точно! Чуть не забыла. Кажется, загадочные извинения Гейдена Ауруса все-таки выбили почву у меня из-под ног.

Быстро обнимаю матушку-настоятельницу и шепчу ей:

– Подожди с платьем, мне нужно кое-кого прибить.

Сама же иду на кухню – этот негодник Джади, как обычно, сидит возле еды. Провианта на него уходит больше, чем на нас с Лиской, вместе взятых.

– А скажи-ка мне, Джади, – ласково говорю я лохматой рыжей макушке, – с чего ты взял, что я до смерти боюсь моривилльского судью, и готова на все, что угодно, лишь бы снова не оказаться в его когтях?

– Так ты сама постоянно об этом говоришь, – не понимает претензий чавкающий Джади. – «Гейден Аурус то, Гейден Аурус се, да он только и ждет, как бы посадить меня в каталажку»… что? Скажешь, преувеличиваю?

И тут он спотыкается взглядом о мою не самую добрую улыбку.

– Прекрасно, – нежно говорю я. – А не скажешь, как об этом узнал наш соседушка, Кор Кейндагель?..

В глазах помощника вспыхивает паника.

… увы.

Ларчик открывается просто. После десяти минут допроса, отрицаний и жалобных завываний Джади признается, что действительно не прочь перекинуться двумя-тремя словечками в свободное от работы время… но не с самим Кором Кейндагелем – к счастью, а не то мне точно пришлось бы бежать к некроманту! – а с его кучером и по совместительству личным слугой.

И если слуга хоть немного похож на нашего бывшего карманника, не стоит удивляться, что информация к хлыщу поступает подробная, но… несколько приукрашенная.

– Болтун – находка для шпиона, – вспоминаю я, пока Джади клянется, что и подумать не мог, и вообще «да он сам этого Кора терпеть не может». – Ладно, проехали. Но за эту выходку ты моешь кошачьи лотки до конца этой недели…

Прикрываю веки, и перед глазами вспыхивает повозка хлыща, его оторванные усы, монетка, брошенная Гейденом Аурусом в ведро с песком, холодные пальцы моривилльского судьи на моем локте, бланки заявлений на кофейном столике, чашка ароматного горячего шоколада в чужих руках, брошенный искоса острый взгляд и холодные слова извинений, падающие гранитной плитой.

«Я прошу прощения за это... но вы меня не простите».

Не прощу, господин Гейден! Даже не рассчитывайте! Я не нуждаюсь ни в вас, ни в вашей защите! И можете оставить свою заботу себе!

– Джади, лотки до конца ноября. И не вздумай отлынивать – отправишься работать к соседу!