Истинные (не) изменяют в марте (СИ)

Глава 46

– Зачем он пришел? – с ужасом в голосе вопрошает храбрый наш Джади.

Все-таки страх перед судьями и судом у него никуда не делся. С другой стороны, проще перечислить, чего он не боится. Например, втыка за длинный язык. Кто там опять трепался с любимым слугой Кейндагеля, а?

Сказала бы я, что об этом думаю, но обстановка не располагает: не буду же я обсуждать идиотскую сплетню про мою «нелепую влюбленность в судью» при этом самом судье! Так что карманнику, можно сказать, повезло.

– Джади, успокойся, это я пригласила господина Гейдена Ауруса к нам в приют, – спокойно отвечаю я, опуская «после того, как подобрала в сугробе». – А ты, Лисочка, поставь чайник.

– Он еще будет пить у нас чай? О ужас, – ворчит Джади на ухо Лиске, когда эти двое направляются в сторону кухни. – А морду ему вареньем не намазать?

– Вообще-то это моя реплика! – кричу вслед этому балбесу и оборачиваюсь к судье.

Он так и сидит на пуфике – бледный, молчаливый, с бессмысленным взглядом сквозь меня. Даже обувь не пытается снять. Шапка упала на пол, пальцы в перчатках судорожно вцепились в заледеневшую одежду. Надо, конечно, взглянуть, что у него с руками.

Вспоминаю, что последние двадцать минут у него проходили ну как-то не очень хорошо. Слишком долго валялся в овраге, замерз, и, видимо, движение больше не помогало согреться. Что, если судья уже себе что-нибудь отморозил? Ну уж переохлаждение тут как минимум!

Стаскиваю с рук судьи перчатки – никакой реакции! Возмутился бы хоть для порядка. Но нет, он просто сидит на пуфике и смотрит сквозь меня, и пальцы у него отвратительно-ледяные и влажные. Обхватываю их своими ладонями, пытаясь согреть, а толку? Тут нужен ковшик с теплой водой. Причем нагревать воду нужно постепенно, чтобы не сделать хуже. Перехватываю руку Гейдена Ауруса за запястье, бросаю взгляд на настенные часы, засекая минуту, и с трудом нащупываю слабый пульс. Пятьдесят три удара в минуту, если я ничего не пропустила. Маловато для взрослого человека.

Кажется, судью нужно греть, и срочно. Сам себе он помочь уже явно не в состоянии.

– Джади, иди сюда! Надо помочь снять... а, ладно!

Тут уж я сама разберусь. Раз уж рыжий помощник и без того готов намазать судье морду вареньем, от предложения разувать его он точно в обморок свалится.

Сажусь на корточки рядом с пострадавшим и пытаюсь стащить с него короткие сапоги. Вот уж задачка не из легких! Кое-как снимаю и ставлю на пол. Щупаю ноги – такие же холодные, видимо, зачерпнул снег через верх, пока летел в овраг. Ох, как бы не обморожение! Надо снимать, согревать сухим теплом. Или лучше в ванну?

Джади и Лиска появляются в холле на стадии «Марианна мародерствует, снимая с моривилльского судьи носки как трофей».

– Фу, ужас, – бормочет карманник. – Тебе не противно?

И он брезгливо тычет ногой судейский сапог.

Выпрямляюсь и размахиваю носком как флагом:

– А я не из брезгливых! А вот ты, я смотрю, давно не мыл кошачьих лотков! Избаловался! И вообще, человеку плохо.

Джади замолкает, а Лиска смотрит на нас с ужасом и на всякий случай предлагает сбегать за папой-некромантом. Нет, тут вроде не все так плохо, а вот за врачом бы сходить! Или, на худой конец, за ветеринаром. Бросаю взгляд в окно: солнце село, началась метель. Увы, в такую погоду лучше вообще не покидать приюта, а то скоро мы будем в таком же плачевном состоянии, как и Гейден Аурус.

– Джади, помогай, – командую я. – Помоги человеку снять шубу. Господин Гейден, пойдемте, вам нужна ванна.

– А нету! Там стирка! – влезает Лиска. – Но могу нагреть чайник и развести воду в тазике!

– Давай, – киваю я. – Знаешь, что? Неси все в южную гостевую комнату. И тазик, и чайник. Я сама буду разводить воду, там надо постепенно. И еще полотенца тащи.

Девчонка радостно убегает. Джади ехидно скалится, глядя, как я пытаюсь стащить с Гейдена Ауруса верхнюю одежду. Помогать не желает. Ну ничего! Кто мне не помогает, тот отправляется на внеурочное дежурство по кошачьим лоткам!

Моривилльский судья, кажется, начинает согреваться и приходить в себя. Он поднимается с пуфика, и, шатаясь, тянется озябшими скрюченными пальцами к застежкам. Секунду я скептически наблюдаю, потом беру дело в свои руки, стаскиваю с Гейдена Ауруса шубу и бросаю на пол, в компанию к шапке, перчаткам и сапогам.

Под шубой у него внезапно рубашка, даже без свитера. Это странно. Он что, смотрел на календарь, но не за окно? Или не собирался выходить из дома надолго? Ладно, обсудим это потом.

– Как вы? Можете идти? Идемте, вам нужно согреться. Вещи оставьте здесь, я потом их соберу. Джади! Помоги!

Никакой реакции ни с той ни с другой стороны. Джади все также ехидно скалится, делая вид, что ничего не слышит, а Гейдена Ауруса шатает от слабости и он, похоже, не совсем понимает, что происходит и куда я его зову.

Ну, сами виноваты!

Подхожу к судье, и, поддерживая одной рукой под локоть, веду к южной гостиной, а вредному Джади выразительно показываю кулак. Ленивый юнец отворачивается с притворно-обиженным видом и идет собирать валяющиеся возле пуфика вещи.

– Марианна... – срывается с губ судьи. – Не надо... так близко...

Он поворачивается, проводит рукой по моей спине и потом делает странное движение, словно хочет зарыться носом в мои волосы. От мысли о том, что это почти поцелуй, у меня перехватывает дыханье.

Секунда. Две. Три.

Только потом судья не прикасается, а, наоборот, разрывает дистанцию, отступая на шаг. А я остаюсь гадать, что это вообще такое было.

Нет, ну вы посмотрите, какая зараза! Вот и доставай таких из сугробов!

Впрочем, теперь я хоть вижу, что моривилльский судья в более-менее вменяемом состоянии. Провожаю его, босого, до южной гостиной, сажаю на край кровати. Рядом уже крутится Лиска с тазиком и чайником. Смешиваю горячую и холодную воду до еле-еле теплой.

Так. Сначала нужно смыть кровь с лица и осмотреть ссадину на голове. Вроде бы ничего серьезного, кость цела, но…

– Завтра вас посмотрит ветеринар, – решаю я, обработав рану йодом. – Не волнуйтесь, это хороший специалист, он в людях, или кто вы там, тоже разбирается. А теперь, – я ставлю таз с розовой после попытки смыть кровь водой на пол, – поставьте сюда ноги, их нужно греть.

Гейден Аурус опускает ноги в таз и, морщась, закусывает губы. Но постепенно отогревается, и я добавляю еще горячей воды, поднимая температуру. Лиска приносит кружку с теплым сладким чаем и убегает.

Судья щурит глаза, пока я укрываю его пушистым пледом, и пьет, держа кружку двумя руками. Но, кажется, после короткой вспышки активности его снова утаскивает в полузабытье – потому как стоит мне отойти на кухню, чтобы поставить чайник, и я нахожу судью откинувшимся на подушку и сонно прикрывшего глаза. Задремал? Мне вроде помнится, что спать после переохлаждения нельзя, но почему?

Ноги Гейдена Ауруса все еще в тазу, но вода уже остывает. Беру за щиколотку, аккуратно вытаскиваю ногу, рассматриваю – вроде все хорошо, пальцы целы, белых обмороженных пятен и волдырей не видно – и осторожно обтираю полотенцем. Потом вторую. Заботится о судье необъяснимо приятно. Может, мне стоило пойти в медсестры?

Ухожу на кухню, выливаю воду из таза и набираю новую, погорячее. Теперь нужно снять рубашку, осмотреть… ага, понятно, синяки и ссадины, даже шуба не спасла. Но ребра вроде не сломаны.

Гейден Аурус вздрагивает, когда я стаскиваю с него холодную ткань, беру горячее влажное полотенце и растираю кожу. Полусонно щурится на меня.

– Да вот Реналю хочу отомстить, – поясняю я. – И вы идеально подходите.

Вот тут-то судью пробирает, да еще как! Он распахивает глаза и смотрит на меня чуть ли не с ужасом:

– Что?..

Надо бы объяснить, что это шутка, но мне слишком смешно. Домогаться до моривилльского судьи, серьезно?

Хм. А впрочем, это же отличная мысль! Почему она раньше не пришла мне в голову? Реналю же можно тащить в постель блондинок, так и мне можно…

Так что... но нет. Нет! Это излишнее. Мне же потом будет стыдно. И Гейдену Аурусу тоже. И вообще, с чего бы ему такое счастье? У меня вот целый бывший карманник! Возможно, даже влюбленный!

– Вот вечно вы думаете про меня плохое! Это же просто шутка, – говорю я, заметив, что пауза как-то слишком уж затянулась. – Закройте глаза. Я хочу, чтобы вы согрелись.

– Хорошо, – шепчет Гейден Аурус, опуская веки. – Простите... спасибо за помощь...

А я продолжаю растирать и укутывать его. Грудь, руки, живот, бока, ноги от щиколотки до колена, насколько позволяют закатанные штаны. Стараюсь не касаться ничего запретного. Где там нравилось Реналю? Волосы, шея, ключицы? Вот эти места вообще не трогаю. Ну и в штаны тоже не лезу, конечно же.

Чужая кожа теплеет под моими руками, а строгое лицо судьи расслабляется – теперь он даже выглядит моложе. Кажется, ему снова сорок лет или даже чуть меньше. Не помню, сколько. Тридцать восемь?

Почему-то хочется увидеть его улыбку. Не усмешку – улыбку. Я ведь видела ее только один раз. Кажется.

Стоит ли одна улыбка моривилльского судьи сотни улыбок его племянника?

Убираю тазик на столик рядом с кроватью, снова укрываю судью пушистым пледом. Может, сходить, поискать ему еще теплую рубашку? Видела где-то в вещах старого владельца приюта – если, конечно, еще на тряпки не пустили.

В памяти мелькает кусочек прошлого. Кажется, это снова не мое, а что-то из прочитанного или услышанного в прошлой жизни. Что человека после переохлаждения нельзя оставлять одного. Он не в состоянии поддерживать температуру тела, поэтому кто-то должен быть рядом и проверять, что все в порядке.

И что? Мне Лиску отправить сидеть тут всю ночь? А, может, карманник Джади будет счастлив лежать в обнимку с человеком, едва не отправившим его на каторгу? Он точно расчет попросит!

А, точно! У меня для этих целей есть котики!

Но сначала я иду взять одеяла и отобрать у Джади какие-нибудь носки. Сперва он возмущается, но потом я говорю, что мои или Лискины судье все равно не подойдут. Чтобы он окончательно проникся, рассказываю, что хотела заставить его всю ночь торчать у постели больного, но потом пожалела и передумала.

Впечатленный Джади послушно открывает нижний ярус комода и предлагает выбрать носки на мой вкус. Вытаскиваю первые попавшиеся шерстяные. Немного дырявые, но чистые, так что пойдет.

Возвращаюсь и понимаю, что Гейден Аурус спит. Хотела еще дать ему чаю. но ладно. Будить не буду. Спящим он мне все равно больше нравится.