Истинные (не) изменяют в марте (СИ)

Глава 29

Скажи мне кто месяц назад, что я соглашусь на предложение Гейдена Ауруса принять у него ванну, я бы послала этого оригинала к моривилльскому психиатру! Есть у нас такой, и выглядит он так, будто половину жизни работал мясником, а вторую – некромантом.

Но я таки соглашаюсь! Не в последнюю очередь потому, что после своего сомнительного предложения судья добавляет, что ему придется срочно отъехать по делам часа на полтора или два. Потому как он не знал, что я планирую нанести ему визит вежливости, и запланировал на вечер еще одну встречу.

– Смотрите сами, но в любом случае придется подождать, – раздается из-за двери. – А теперь, госпожа Марианна, вынужден вас оставить.

Шаги удаляются, а потом я слышу, как хлопает дверь кабинета. Потом Гейден Аурус возвращается – слышу, как он ходит туда-сюда, лязгает дверцей сейфа, роется в шкафах – и коротко, в привычной для него прохладной манере сообщает, что оставит чистое полотенце на дверной ручке, а в кабинете я смогу взять артефакт для сушки одежды.

– Я бы позвал служанку помочь вам с платьем, но, боюсь, после этого весь Моривилль будет знать, что вы посещаете мою ванную с неясными намерениями.

Вот тут я не выдерживаю и начинаю нервно смеяться. Ситуация, что ни говори, довольно двусмысленная. И принесло же Реналя!..

Судья окончательно уходит как раз в тот момент, когда я уже надумала начать извиняться за глупые и импульсивные поступки. Но ничего, скажу, когда он вернется – если, конечно, мы опять не разругаемся.

Выждав пару минут для надежности, я раздеваюсь и залезаю в ванну. Так, быстро смыть мыло, вымыть волосы и отчистить платье, потом приоткрыть дверь и забрать полотенце, вытереться.

Из ванной выхожу со всеми возможными предосторожностями – почему-то кажется, что судья никуда не ушел и сидит за столом в ожидании, или что Реналь вновь явился рассказывать о Виолетте. Но нет – в кабинете Гейдена Ауруса тихо. Сразу замечаю изменения – документы судьи исчезли со стола, осталась только папка из коричневого картона с завязочками. Рядом с папкой стоит чашка с каким-то золотистым напитком, еще теплым, лежит щетка с камнем в ручке – я видела такую у матушки Эрмины, ею можно сушить и гладить одежду – и лист бумаги.

Не то чтобы я горела желанием читать чужие документы, но то, что Гейден Аурус оставил этот лист на столе, хотя все остальное убрал в сейф, говорит хотя бы о том, что тут нет ничего особо секретного.

Глаз выхватывает приветствие:

«Госпожа Марианна!»

Надо же, Гейден Аурус оставил записку! Странно даже, у него же была возможность сказать вслух. Видимо, счел неуместным говорить о серьезных вещах через дверь ванны.

Беру лист в руки и читаю:

«Госпожа Марианна!

Сожалею, что вы не успели задать все интересующие вопросы до прихода Реналя.

Что касается озвученного вами вопроса о брачных договоренностях моего племянника, то я готов все разъяснить. Но, учитывая печальную специфику наших с вами взаимоотношений, я счел возможным предположить, что документам вы поверите охотнее, чем словам.

Поэтому предлагаю вам ознакомиться с содержимым коричневой папки.

Внутри – деловая переписка с Эурусами по поводу брачных договоренностей Реналя и госпожи Эдельвеи Эурус. Думаю, в ней вы сможете найти ответы на многие интересующие вас вопросы. Здесь нет личной переписки, иначе я не стал бы вам ее показывать – только деловая. Все же прошу не разглашать ее содержимое третьим лицам без необходимости.

Надеюсь на вашу порядочность».

Чуть ниже замечаю приписку:

«Чай на столе – для вас».

Надо же! Беру в руки чашку, принюхиваюсь: пахнет ромашкой. Интересно, это Гейден Аурус счел, что мне нужно успокоить нервы, или он всегда себе такое заваривает?

Отставив чашку на край стола, беру папку. Вытаскиваю первое письмо: на личную переписку действительно не слишком похоже – как минимум потому, что адресовано Гейдену Аурусу по месту работы.

Откладываю письмо в сторону, просматриваю адреса на остальных: еще одно письмо написано на адрес суда, остальные – на домашний. Те, что в суд, подписаны Эдельвеей Эурус, а те, что домой – ее матерью, Зельдой.

Одиннадцать писем! Беру их по одному, вытаскиваю, прочитываю и аккуратно укладываю обратно в конверты. Пожалуй, моривилльский судья прав в одном: расскажи он о том, что Эдельвея Эурус четыре года пыталась расторгнуть помолвку с Реналем, я в это точно бы не поверила! Но теперь придется, потому что за время, пока я сидела в ванной, столько писем не подделать.

Попадается всякое, от такого:

«Г.А., соболезную вашей утрате, все договоренности в силе, свадьба состоится, когда молодые закончат учебу».

До прямых просьб расторгнуть помолвку:

«Г. А., я понимаю ваше желание обеспечить достойное будущее Реналю, но Эдельвея мечтает выйти замуж по любви».

«Г.А., я должна вам признаться – Эдельвея полюбила художника».

«Г.А. я знаю, что воля покойного брата для вас священна, но вы уверены, что он так хотел лишить Эдельвею с Реналем своего счастья?»

И это только от некой Зельды! Письма от самой невесты я, кстати, все-таки отнесла бы к личным:

«Дядюшка Гейден, Реналь достойный человек, но я должна признаться в том, что полюбила другого. Умоляю вас, помогите избавиться от этого брака!».

Ну и там дальше на лист расписано, как юная Эдельвея любит другого, и как просит судью расторгнуть помолвку.

Второе даже более экспрессивное. Тема та же, да еще и великолепные пассажи типа: «заклинаю памятью вашего брата, не губите!», «вам никогда не понять счастья взаимной любви», «любовь сильнее всех ваших договоренностей», «если бы вы были способны полюбить хоть кого-нибудь, то, несомненно, поняли бы мое желание быть с избранником».

Неудивительно, что за этим письмом следует письмо Зельды с туманными извинениями: что Эдельвея еще дитя, и что она не хотела оскорбить Гейдена Ауруса своими смелыми сравнениями и гипотезами! Судье, кажется, все-таки следовало перебрать всю папку, прежде чем давать ее мне.

Последнее по хронологии письмо написано спустя месяц после того, как выявилась наша с Реналем истинность.

Зельда ужасно радуется и выражает готовность немедленно расторгнуть помолвку, пока, цитирую, «с истинностью ничего не случилось».

Что ж. Кажется, Гейден Аурус все же не зря принес мне этот ромашковый чай.