Измена. Плата по счетам

Глава 50

Прежде чем посылать свои желания в космос, следует их правильно формулировать.

Синицина хотела привлечь моё внимание, и вот сижу в холле больницы, куда приехала вслед за ней, чувствуя вину за произошедшее. Надеюсь, обойдётся, потому что ни скандал, ни осознание того, что я стала косвенной причиной выкидыша, мне ни к чему.

— Вы мать? — интересуется у меня врач, чтобы рассказать новости.

— Нет.

— Родственница?

— Неравнодушный человек, — решаю себя охарактеризовать.

— Кажется, я вас где-то видел, — сужает он глаза. — Вы не писатель?

Последнее, чего я желаю, чтобы меня сейчас узнавали.

— Просто скажите, что с девушкой.

— Но вы не родственница. Мы не имеем права…

Добываю из кармана деньги, протягивая ему.

— Взятка? — округляет глаза, смотря по сторонам, словно на него тут должны устроить облаву.

— Благодарность. Берите уже.

— Нет.

— Полагаю, что девушке здесь следует пробыть какое-то время, это на расходы.

— Ну, если так, — находит для себя предлог молодой информатор, убирая деньги в карман. — Была угроза выкидыша, но мы стабилизировали. Следует провести ещё ряд анализов и тестов. Я бы рекомендовал оставить её здесь до конца срока.

— Ясно. Мне пора.

— Может, её перевести в отдельную палату? — он понимает, что у меня есть деньги, потому начинает предлагать услуги.

— За это я точно платить не буду, — отвечаю на прощание, покидая неуютный холл больницы. Всегда их ненавидела, а за последние несколько лет насмотрелась, что тошно.

Водитель нервно курит очередную сигарету. Наверное, его проблемы по телефону отошли на второй план после случившегося. Он бежит ко мне за подробностями.

— В ваших интересах навестить её, — пожимаю плечами. — Ну и, если всё обойдётся, просите, чтобы она не писала заявление, — советую.

— Может, вы с ней поговорите? — предлагает. — Вы же знакомы.

— Вам показалось. Если уж вы не хотите ради себя ничерта делать, так причём тут я? А теперь закончим поездку, я жутко устала.

Добираюсь до Центра с опозданием на два часа, вижу пустой ресепшн.

— Почему никого нет? — требую ответа.

— Вы уволили стажёрок, помните? Других пока найти не могу.

— Час от часу не легче, — злюсь. Потому что никак не стабилизируется моя жизнь, потому что голодная. — Ира, закажи мне что-нибудь съедобное.

— Что-то конкретное?

— Домашнее, спасибо.

Еду в кабинет, где недавно рыскал Ростовцев, а из головы не выходит Синицина. Нет, Инга, ну нет же. Ты не можешь навесить на себя ещё и эту девчонку только потому, что водитель-псих. Но сколько не гоню эти мысли, они возвращаются. Да чтоб их.

Прохожу с ревизией по основным общим комнатам, навещаю нескольких мамочек, узнать настроение. Оставляю напоследок ту, что вернулась и слёзно просит остаться, хотя её предупреждали, что назад дороги нет, если она снова вернётся к мужу. Она жила у нас полгода назад с двумя детьми, а потом сбежала, и вот теперь слёзно просит оставить их здесь снова. Лицо синее, губа разбита, видны гематомы на руках.

С ней говорил психолог, сотрудницы, охранник. Она требовала меня. Только, если я один раз нарушу правила, их станут нарушать снова и снова. И как бы мне не было жаль её и детей, которые ни в чём не виноваты, мне приходится быть жестокой стервой, а потом выслушивать о своей бессердечности.

В конце концов, обессиленная возвращаюсь в кабинет, где меня ждёт ужин, и, закрыв дверь, молча ем суп с копчёностями, корейскую морковку, отбивную с картошкой и чай, уткнувшись взглядом в стену. На носу переезд, и мне совершенно не хочется потрошить вещи при Ростовцеве. Я говорила с ним, требуя съехать, но по закону (он, конечно, подготовился с тезисами) дом принадлежит нам обоим, и он не намерен его покидать. Что-то подобное я и ждала. Благородство, присущее гусарам, ему не ведомо.

Бросаю взгляд на часы, понимая, что через пятьдесят минут мне нужно быть у Евгения, того самого знакомого Владимира. Настроения нет от слова совсем, но отказываться неудобно. Я всегда была скептиком, а после двух лет лечения и вовсе. Только, если подумать, маленькая надежда теплилась в душе, потому что чудеса бывают. Ведь так же?

Снова вызываю такси, давая указания Ире. Администратор нам нужен, а потому пусть активно займётся поисками нужного человека, ну не мне же садиться за стойку, чтобы выполнять обязанности.

Когда такси останавливается у невзрачного здания, решаю, что перепутали адрес. Сверяюсь с тем, что написан в сообщении. Нет, правильно. Дозваниваюсь до Евгения, и он говорит, что всё верно. А меня не покидает ощущение чего-то подпольного и недозволенного, как аборты у неквалифицированных повитух.

— Напуганы? — лёгкая улыбка трогает губы двухметрового детины с блестящим черепом. Ему около пятидесяти, и лицо портит не только довольно большой нос, но и шрам, пересекающий бровь, скулу и губу. Но пялиться некрасиво, сколько раз я ощущала на себе пристальные взгляды зевак, которые норовят зацепиться за каждую деталь.

— Просто не ожидала, что это здесь, — честно отвечаю.

— Не ваш уровень?

В его словах нет издёвки, банальный вопрос.

— Неважно, как выглядит обёртка, главное — что внутри, — парирую, и по его лицу можно понять, что между нами есть контакт.

— Тогда давайте сперва немного поговорим и познакомимся, а потом я осмотрю вас.

Здесь лишь он и я. Два человека на тридцати пяти квадратах, в которых есть небольшой холл для ожидания с диваном, туалет и кабинет с кушеткой. Надо отдать должное, что всё выглядит чистым и аккуратным, как и сам Евгений. И в глаза бросается небольшая тряпичная кукла в красных точках, словно болеющая ветрянкой. А из каждой точки торчит игла, превращая игрушку в ежа.

— Инга, — окликает меня Евгений. — Расскажите, с чего всё началось.