Измена. Плата по счетам

Глава 52

— Ваш сын у нас, сколько вы готовы заплатить за его свободу?

Вместо «Добрый день», «Здравствуйте», «Извините, ошиблись номером». Утро началось не с кофе.

Отодвигаю телефон от уха, смотря на не определившийся номер. Я не из тех, кто сбрасывает неизвестный порядок цифр, потому что в моей работе может быть всякое. Но сейчас сжалась в комок, быстро соображая, что делать.

— Алло, — требует меня чей-то прокуренный голос. — Мамаша, сынка брать будете целиком или по частям?

— Мне с вами говорить не о чем, — отвечаю и сбрасываю, а потом набираю Слава. И, к моему ужасу, снова слышу тот же прокуренный голос.

— Кажется, сорвалось, — смеётся он в трубку. — Какие-то проблемы со связью.

Он издевается надо мной, это очевидно. И моё сердце трепещет в груди, наращивая обороты. Я устала спасать всех, кто меня окружает. И сейчас, поднявшись утром в новой квартире, успев лишь почистить зубы, пообещала, что теперь будет по-другому. Новый день принесёт только положительные эмоции. И утренний звонок сбивает с ног. Хотя… С них я уже давно сбита Ростовцевым, и теперь ищу детектива, который должен доказать желание мужа меня убить. Только в голове немного не сходится: почему он предпринял одну попытку, пусть она и не оказалась успешной, а не довёл дело до конца.

— Ну так что? — врывается в сознание звонящий, и я замираю, размышляя к кому мне обратиться за помощью. Руслан — нет. Почему-то в нашей семье было немного иначе. Нет, я считала его настоящим мужчиной, любила до недавнего времени, но разгребала проблемы зачастую сама. Потому что верблюд, чтоб его.

Наверное, лишь я виновата, что подавила в нём льва, и он воспринял эту роль буквально. Сидел и ждал, когда львица притащит ему тушу. А потом понемногу прибирал к рукам то, что плохо лежит. И вчера вечером я узнала, что каким-то мистическим образом он переоформил один из филиалов на себя.

Сказать, что я была зла — ничего не сказать. Верну своё назад. Юристы уже занимаются этим. И пока разбираю очередной завал, мне подкидывают новый. Даже не хочу знать, что натворил мой великовозрастный сын. Но и проигнорировать звонок не в силах. Тем более, что прокуренный довольно настойчив.

— Значит, так, — начинает без смеха. — С тебя шесть миллионов, и долг погашен.

— А чего так мало? — интересуюсь.

— Слышь, мамаша…

— Мне тебя теперь сынком звать? — интересуюсь. — Я привыкла вести дела, а не разводить по понятиям. Ты спутал меня с кем-то.

Он откашливается, снова готов начать диалог сначала.

— Короче, — выдаёт. — Твой пацан на бабки встрял, расплачиваться нечем.

— А я причём?

Говорю спокойно, а саму колотит, мама не горюй. Но не стану показывать им, насколько мне страшно. Не стану умолять и обещать все деньги мира, только чтобы они вернули Слава. И не потому, что мне всё равно. Вытираю ладонь о штанину, сглатывая подступивший к горлу ком. Во что он умудрился влезть? И что-то мне подсказывает, что назло мне.

— Слышь, придурок, даже мамаше на тебя плевать, — обращаются к нему, а потом хмыкают. — Короче, я предупредил.

— Ещё раз от начала до конца и по полкам, пожалуйста. Ничего не поняла в твоём сумбурном диалоге.

Наверное, он кривится, но повторяет уже нормальным языком.

— Пару недель назад он занял бабки, не выплатил. Сказал звонить матери.

— Ясно. Это всё?

Звучит протяжное «ээээ», будто звонящий не готов был к такому повороту событий.

— Ты оглохла там? — начинают грубить. — Шесть лямов гони!

Нет. Я вполне себе хорошо слышу, но не стану бежать сломя голову, чтобы спасти Слава. Сперва следует всё проверить.

— Я у вас ничего не занимала.

— Ну так пацан твой!

— Вот с него и берите, он может отработать?

— Чего?

— До свидания.

Снова сбрасываю, тут же набирая Алфёрову. Так вышло, что с ним мне проще всего. И теперь нужна помощь.

— Да, что-то срочное? — интересуется, и я прошу прощения, если отрываю. Описываю ситуацию, прошу помочь по своим каналам.

— Я помогу, конечно. Сделаю, что в моих силах. Но почему ты не хочешь набрать отцу? Это его внук, он город на уши поднимет.

Что? Я не ослышалась? Вадим сейчас говорит про Жарова? Откуда он знает? Сомнения забираются в голову, и вспоминаю его пожертвования. Меценатство от души. Он один из числа, кто щедро вливал в мой центр.

— Чьи это деньги, Вадим? — спрашиваю, и он сразу понимает, о чём речь.

— Мои и его, — отвечает честно. — Он знал, что ты будешь воротить нос. Но хотел помочь.

— Чёрт, — выдыхаю. — И ты мне не сказал?

— Деньги не пахнут, — усмехается. — А могут помогать.

— Я бы никогда не взяла их! Я имела право знать!

— Разве они не помогли тем женщинам?

— Да, но…

— Порою у добра злое лицо. Люди меняются. И он просил, чтобы я не говорил тебе об этом. Он желал оставаться в тени. Только я знаю его ситуацию, и, раз уж ты позвонила, уверен, сейчас пришло время что-то менять.

— Я обратилась к тебе за помощью, а не как к психотерапевту.

— Это дружеский совет, Инга. И я дорожу нашими отношениями. Я выполню твою просьбу и перезвоню скоро.

Он сбрасывает, а я обхватываю голову руками. Сколько лжи вокруг. Но в одном Вадим прав. Благодаря этим деньги я смогла спасти не одну женщину.