Измена. Плата по счетам

Глава 56

К сердцу прижать или к чёрту послать? Кажется, выбор очевиден.

Отворачиваюсь, делая вид, что не слышу Ростовцева. А на нас уже начинают коситься с разных сторон. Я так не люблю эти взгляды и перешёптывания, что хочется сбежать. Наконец, охранник выбирается из виртуальной реальности, ныряя в настоящую, и подходит разобраться, что к чему.

Пока Руслана уводят в сторону, а он пытается что-то объяснить, покидаем зал, расплачиваясь по пути.

— Извините за неудобство, — официант пытается быть полезным. — Мы на какое-то время его задержим. Единственное, что можем позвонить в полицию.

— Спасибо, не стоит, — киваю, выбираясь с Лерой на улицу, и тут же заезжаем за торец здания, чтобы Ростовцев не пошёл следом.

— Маньяк, — фыркает подруга, закидывая подушечку жвачки в рот. — Будешь?

Качаю головой. Посиделки превратились в побег. И мне следует разобраться с этой его настырностью, потому что я не намерена постоянно скрываться. Наверное, и теперь не следовало уходить, но я не хотела разговаривать с ним совершенно. Может и у меня не быть настроения?

— Да, — отвечает Лера на звонок. — Да иду уже, займитесь пока всем сами. — Кладёт трубку. — Я бы постояла, но там уже и так завалище. Давай на такси тебя посажу.

— Я сама, Лер, правда. Не беспокойся.

— Он сейчас тебя похитит и всё! Мало что у него там в голове. Вон сын уже начудил. А Руслан чувствует, что задница горит. Может на любой шаг пойти. В общем, — горько вздыхает. — Тебе телохранитель нужен.

— Не говори ерунды.

— Я серьёзно! Инга. Он будет тебя преследовать, пока не добьётся своего. И я сейчас не фильм по второму каналу тебе пересказываю.

— И что ему надо?

— Не хочу даже знать.

Она что-то пишет, а потом оглядывается. Хватается за ручки моего кресла и куда-то тащит.

— Кажется, сейчас меня крадёт не он, а ты.

Она знает, что я ненавижу, когда кто-то касается моего кресла. Потому что это говорит о моей беспомощности. Я всё же сама могу управляться со всем.

После аварии долго не могла оправиться, а затем решила: если стану перекладывать на других что-то — потеряю себя.

— Сдам тебя охраннику на вахте, туда Ростовцев не сунется, а потом Владимир приедет, — тем временем рассуждает Лера.

— Что? — не верю своим ушам. — Ты написала своему соседу?

— Он всё равно искал подработку. Ты платишь — он делает то, что умеет. Или у вас разногласия?

— Нет, но…

— Тогда не обсуждается. Наша медицина тебя бережёт.

— Полиция.

— Ну кому полиция, а кому медсестра из больницы № 8, - усмехается и насильно катит меня в сторону своей работы. Попутно отвечает на звонок, и я понимаю, что это Владимир. Носятся со мной, как с маленькой, будто я не в силах сама что-то сделать.

— Лер, не надо, — говорю более жёстко, когда мы перешли дорогу и направляемся к её больнице, но тут же вижу Ростовцева. Он выбрался на улицу из ресторана, нервно поправляя пиджак, и всматривается в людей. Ныряем за здание, кажется, не заметил. Но зачем мне такие волнения, не понимаю. Кажется, я выдохну спокойно лишь когда наши пути разойдутся.

— Он через десять минут тут будет, — озвучивает подруга новости, когда оказываемся в гулком холле.

— Руслан? — машинально спрашиваю, потому что думала о нём.

— Владимир, конечно же. На кой чёрт мне тот чёрт? Ладно, Инга, ты тут с Вячеславом Борисовичем побудь, — даёт задание, — а ты, Борисович, сторожи мою подругу. Тут за ней маньяк охотится.

— Прям маньяк, — прищуривается тот, и я отмечаю полное сходство с Якубовичем. Такие же седые усы, смешливое лицо и упитанный живот. Как есть Леонид в форме охранника, которую только подарили гости.

— Созвонимся, — целует меня в щёку Лерка, убегая по коридору, а на меня продолжает смотреть Якубович.

— Что? — спрашиваю, чувствуя себя не в своей тарелке. — Не сексуальный он, просто маньяк, — решаю ответить на вопрос, а потом отъезжаю с прохода в угол, открывая телефон. Отвечаю матери на вопрос: «как дела?», а потом принимаю звонок с незнакомого номера.

— Инга Андреевна? — уточняет у меня какой-то женский голос.

— Да, это я.

— Вы меня не знаете. Я звоню с телефона Маши, мы вместе лежали в палате.

— Какая Маша? — не сразу понимаю.

— Синицина.

Господи, ну за что мне это?

— У неё есть отец, а ещё мужчина, от которого она беременна. А от меня вы что хотите?

— Она просила позвонить вам, если с ней что-то случится.

Неприятный холодок пронзает внутренности, и я напрягаюсь.

— Алло, вы здесь? — уточняет собеседник.

— Да. Но вы ошиблись. Я не её подруга или родственница, я совершенно посторонний человек.

— Она говорила о вас, я знаю, кто вы.

Ну вот, приехали. Обо мне уже говорят совершенно незнакомые люди, как о жене, которой наставили рога.

— Дело в том, что вчера вечером её увезли на экстренные роды. Не знаю, что пошло не так, врачи не говорят, я для неё никто. Но…

Многозначительно «но» заставляющее испытать что-то неприятное внутри, пусть Маша и человек с улицы, но я косвенно причастна к тому, что она вообще попала в больницу.

— Через кесарево родился мальчик, — продолжает незнакомка, — а вот Маша… она в коме.