Капо

ГЛАВА 5

Делани

Прошёл час, а я больше не видела Франсуа, что позволило мне вздохнуть с облегчением. Конечно, здание было огромным, вечеринки продолжались на всех шести этажах, множество комнат поменьше открывали доступ к греховным обещаниям и воплощению самых мрачных фантазий. Затеряться в этом месте было очень легко, и это был мой запасной план, чтобы избежать встречи с ним.

Даже несмотря на то, что желание прогуляться по дикой местности продолжало терзать меня. Я всё равно могла это сделать, просто у меня не осталось выбора.

Чёрт возьми.

Майли даже сказала мне, что на нижнем этаже есть охраняемая зона, где находится настоящее хранилище, используемое только для особых вечеринок и частных мероприятий.

Только по приглашениям.

Казалось, каждый этаж был оформлен в своей тематике, каждая комната была оформлена в различных ярких оттенках малинового и фиолетового, сапфирового и изумрудного. Из массивных динамиков доносилась пульсирующая музыка, а освещение отличалось от всего, что я видела в Лос-Анджелесе.

Клуб совершенно не походил на то, чем, насколько я помнила, владела семья Тибодо. Несмотря на то, что мой отец пытался оградить меня от этого человека, никогда не рассказывая об их преступной деятельности, я не была глупенькой даже в раннем подростковом возрасте. Опасность и доминирование были частью очарования Франсуа, в нём всегда ощущался хищник.

Что мне понравилось в клубе, так это внимание к деталям, ультрасовременные произведения искусства на стенах и официанты и бармены в разной униформе в зависимости от тематики зала. Казалось, каждое музыкальное произведение было создано специально для них, эклектичная смесь, полная страсти и свободы. Приезд сюда благотворно сказался на моей психике, даже несмотря на то, что я никогда больше не смогу сюда прийти. Это слишком рискованно, я могу столкнуться с ним, а это означало бы, что мне придётся объясняться с отцом.

Я ещё не решила, что делать, но знала, что мой агент не позволит мне долго скрываться. Было слишком много предстоящих съемок, дизайнеры не хотели, чтобы им отказывали, независимо от того, насколько жестоким было преступление, которому я подверглась. Тем не менее, я уже забыла, как приятно ощущается Новый Орлеан, энергия и пульс города были важной частью моего прошлого и той женщины, которой я стала. Возможно, пришло время подумать о переезде. И о новой карьере. Вскоре на меня навесят ярлык «слишком стара для подиума», и, хотя я снималась на обложки журналов, только две из них привели к чему-то существенному.

Я не была актрисой.

К большому огорчению моего отца, у меня не было учёной степени.

Что, чёрт возьми, я должна делать? Жалеть себя было нелепо.

Когда девчонки закончили танцевать, я решила заглянуть в несколько комнат, в которые ещё не заходила, и почувствовала себя принцессой, ступая по массивной деревянной лестнице, ступени которой были покрыты алым ковром. Вероятно, именно так чувствовала себя Скарлетт О'Хара. Я улыбнулась, поднимаясь на второй этаж, изучая различные мозаики, расположенные на стенах высотой более тридцати футов (прим. — более 9 м). Здесь также были гобелены, каждый из которых был провокационным, но в то же время таким стильным.

Майли рассказала мне, что это место пустовало несколько лет, уничтоженное пожаром. Это произошло после небольшого урагана. Я не могла себе представить, сколько денег Франсуа и его семья потратили на ремонт этого места, но была впечатлена. Возможно, деловая хватка моего отца передалась этому мужчине.

Я отошла от толпы, задержавшись на минутку, чтобы освежиться в безумно великолепном мраморном туалете для дам, прежде чем подняться наверх и продолжить танцевать остаток ночи напролёт. Мой взгляд привлёк ещё один коридор. Я оглянулась через плечо, прикусив нижнюю губу.

Что ты делаешь, Делани?

Может ли это привести к печально известному хранилищу? Я оглянулась через плечо, как будто нарушала главное правило и, что ещё хуже, продолжала идти по тропинке. Позолоченная табличка на двери позволила мне понять, что интуиция меня не подвела.

«Только для сотрудников и приглашённых гостей». Отлично. Табличка была понятной. Мне не разрешалось входить. Таковы были правила. На моём лице появилась улыбка, и я снова оглянулась через плечо, ожидая, пока из коридора не донеслись звуки пьяного смеха и визгливые крики группы девушек, более ярких, чем большинство из тех, что я видела.

По всем правилам, и, если бы я была хорошей девочкой, то поднялась бы наверх и разыскала Кэрри и Майли. Но когда это я была из тех девушек, которые играют по правилам? Я подошла ближе, взволнованная перспективами того, что могу найти в этом заманчивом хранилище.

Хотя и ожидала увидеть запертую дверь, я была приятно удивлена, когда ручка повернулась. Я была плохой девочкой, но то, как была описана отдельная комната, казалось слишком притянуто за уши.

— Вау.

В этом месте было что-то необычное, интимное освещение включилось в ту же минуту, как я вошла внутрь. Когда дверь автоматически закрылась за мной с тихим щелчком, я подпрыгнула, ожидая, что сейчас увижу каких-нибудь мужчин огромных размеров за этой дверью. Я представила, как они поднимают меня, перекидывают через свои широкие плечи и вышвыривают на улицу.

У меня всегда было слишком активная фантазия.

Кроме того, технически это не было нарушением границ частной собственности. Просто вторглась в личное пространство. Я сделала ещё глоток из своего почти пустого бокала, потрясённая тем, что всё действительно было похоже на банковское хранилище, по крайней мере, на те, которые я видела по телевизору, но пространство было намного больше. Что хранилось внутри запертого помещения? Я могу только догадываться.

Вид передо мной был прямо из двадцатых годов прошлого века, и от меня требовалось пройти сквозь массивный круг из толстых железных прутьев, превращающий стальную стену в проём. То, что показалось мне оригинальными замками, было на месте, и я задалась вопросом, работают ли они до сих пор.

Если так, то их можно было бы использовать, чтобы запереть кого-нибудь внутри.

Смеясь, я была поражена великолепной мебелью в первой комнате, стульями и банкетками, изготовленными из роскошного жатого бархата, малиновый цвет которых напоминал о давней эпохе. Хрустальные люстры были сделаны из переливающихся гранёных камней, каждый из которых в форме ромба отражал лёгкий ветерок, доносящийся из системы кондиционирования воздуха, и издавал нежный звон.

Длинная барная стойка была украшена изысканным дизайном, а экзотическое дерево имело красноватый оттенок. Пройдя через другой круглый вход поменьше, я оказалась в более уединённой зоне, где стоял единственный массивный стол, и я провела пальцами по гладкому дереву, восхищаясь шестнадцатью бархатными стульями с высокими спинками, идеально расположенными вокруг прямоугольной формы. Идеальное место для сказочного и интимного ужина в честь известной звезды или главы государства.

Я была потрясена тем, насколько здесь было тихо и умиротворяюще, ни единого звука с других этажей не проникало сквозь толстые стены. Неудивительно, что это место считалось закрытым и только для вечеринок по предварительному заказу. Я никогда не видела ничего подобного. Я положила свою маленькую сумочку на стол и повернулась кругом. Комната была великолепна.

Я перевела взгляд на крупногабаритное произведение искусства, расположенное на противоположной стене, и моё внимание привлёк яркий дизайн и смелые краски, сцена, изображающая великолепный город в другую эпоху, захватывающая картина потрясающей ночи под полной луной, огни празднично украшенных предприятий. Однако это был не Новый Орлеан, а другое место, не менее грандиозное. Подойдя ближе, я поняла, что на одной стороне улицы находится публичный дом, а на витринах магазинов можно увидеть несколько баров, изображающих грех и стыд.

Очарованная великолепной обстановкой, я тихо рассмеялась, когда непроизвольно подняла руку, чтобы обвести одно из зданий, покачивая бедрами назад-вперёд.

Через несколько секунд я услышала шаги и замерла, а по спине у меня пробежал холодок ужаса. Если я попала в ловушку, никто не услышит моего крика, никто не придёт мне на помощь. Меня охватила тошнота, страх почти парализовал. Я не осмеливалась обернуться. Таинственный посетитель определённо был мужчиной. Это было легко определить по тяжести его ботинок, касавшихся пола. Он излучал силу, его аура танцевала вокруг него, как провод под напряжением, его аромат проникал в мой организм, щекоча моё сердце. Запах был определённо мужским, древесным, но не подавляющим, с лёгким привкусом цитрусовых, смешанным с чем-то ужасно экзотическим.

Он молчал, словно провоцируя меня заговорить первой. Я отказывалась.

— Это моё любимое изображение Ки-Уэста, города-побратима Нового Орлеана. — Его голос был насыщенным и мрачным, глубокий баритон проникал в меня с пугающей скоростью. Я была поражена, что он нашёл меня. Или, может быть, он выследил меня. Теперь я была наэлектризована ещё больше, чем раньше, у меня перехватило дыхание. Впервые за всё время, что себя помню, я не была уверена, что сказать.

Узнает ли он меня после стольких лет? Я сомневалась в этом, учитывая, что теперь я совсем взрослая, стала выше и стройнее, избавившись от детской полноты, которая когда-то мучила меня.

— Никогда не была в Ки-Уэсте, но слышала, что он невероятный.

И это правда. Не могу вспомнить, когда в последний раз была во Флориде. Но мой отец много раз обещал взять меня с собой, когда я стану достаточно взрослой, чтобы справляться с его развратом. Моя мать увезла меня из штата до того, как у него появилась возможность, и их горький развод навсегда запечатлелся в моей памяти.

— Это волшебное место, а также то, куда я люблю приезжать, чтобы отдохнуть от повседневной рутины. Вот почему я попросил одного из известных художников нарисовать для меня именно это полотно. Подумал, что это идеальное место для создания чего-то невероятно красивого. Оно служит напоминанием о том, что в жизни есть нечто большее, чем просто работа.

— Думаю, иногда мы все забываем, насколько это важно.

— Совершенно верно.

— Вы владелец «Хранилища».

— Я, — сказал он, подходя ближе. — Франсуа Тибодо. Вы пробуждаете во мне любопытство. Кто вы?

— Не важная персона, за исключением того, что меня здесь быть не должно.

— Каждый человек важен, особенно такая красивая женщина, как вы.

Всё быстро идёт не так.

Я была поражена тем, как сильно на меня подействовал его голос, глубокий страстный тембр, совершенно не похожий на тот, который я помнила. Конечно, он обращался со мной как с ребёнком, даже когда я была подростком, и, вероятно, специально говорил другим голосом. Хотя нервозность оставалась, я была возбуждена больше, чем хотела признать, мои соски полностью возбудились.

Я провела языком по нижней губе, когда он придвинулся ближе, стараясь не вдыхать его пьянящий аромат. Я осмелилась опустить глаза, позволив себе бросить один-единственный взгляд в его сторону. Он был красивым мужчиной во всех смыслах этого слова. Я ненавидела то, что моё тело продолжало покалывать, отказываясь подавлять желание. Даже попытки напомнить себе, что этот мужчина был воплощением большого, тёмного и злого, не помогали, каждое нервное окончание горело огнём.

Я намеренно перевела взгляд на другой конец картины, недоумевая, почему он вдруг замолчал. Или почему он последовал за мной сюда.

Может быть, потому, что ты вторглась на чужую территорию.

Я закрыла глаза, пытаясь придумать, что бы такое умное сказать, и как ускользнуть, пока он не разглядел моё лицо вблизи.

— Мне жаль. Как я уже сказала, мне не следовало сюда приходить. Прошу прощения. А теперь, если позволите, мне нужно найти своих подруг. Это волшебное место, а картина — самая потрясающая из всех, что я когда-либо видела.

Каждое слово было правдой, но я не собиралась задерживаться здесь, чтобы услышать его ответ, и быстро отошла, не глядя в глаза.

Затем он схватил меня за запястье и дёрнул назад, резким рывком прижав к своей груди. Я приложила к ней ладонь, ощущая кончиками пальцев учащенное сердцебиение. Не осмеливаясь поднять голову. Однако Франсуа был полон решимости заставить меня посмотреть ему в глаза. Он провёл указательным пальцем по моему подбородку, слегка поглаживая его назад-вперёд, прежде чем поднять мою голову, заставляя наши и без того разгорячённые взгляды встретиться.

— Ты никуда не уйдёшь, пока я тебе не разрешу, — сказал он с такой мрачностью в голосе, какой я никогда раньше не слышала.

И меня охватил прилив возбуждения.