Когда пойдёт снег

Глава 10

24 декабря

— А, что значит данницы? — спросила я Крир, когда мы вышли из кухни.

Девушка, не поднимая глаз, ответила:

— Иногда у магов рождаются дети с сырой магией. Это как бы магия, но неуправляемая, необузданная, она может повредить, как окружающим, так и самому носителю. Таких бракованных детей сдают в пансионы. Здесь сырую магию сливают в специальные кристаллы, защищая владельцев от саморазрушения, а окружающий мир от дефектных магов. Данницы — значит отданные.

Говорила это девушка с такой горечью, что даже стало страшно, сколько всего ей пришлось пережить за свою жизнь.

— Тебя сдали сюда родители, — осторожно предположила я, а на лице девушки появилась улыбка лёгкая, мимолётная.

— Нет. Батюшка очень любил меня и даже прятал. Мы жили недалеко от пристани. Из окна моей спальни было видно море. Батюшка ходил на торговом судне, а однажды не вернулся. Зато явились родственники. Как только они увидели меня, тут же и отправили в пансион. Мене было девять. Сейчас двадцать. Я никогда не выйду отсюда. Данницы, попавшие сюда, больше никогда не возвращаются.

Горько вздохнув, она продолжила идти, аккуратно переставляя ноги, будто боясь упасть.

До вечера мы обходили мрачный дом и все встреченные нами девушки тенями скользили в его стенах. Кто-то отвечал за уборку, кто-то за стирку, другие шили и штопали в мастерской. Никто без дела не сидел. Но куда бы мы не зашли везде витало уныние и тоска. Серые одежды, худощавые фигуры, печальные глаза. Обитательницы были похожи друг на друга, как сёстры.

Даже дышали здесь почти беззвучно. Тишина и беспросветная безнадёга.

К вечеру, уставшая и морально вымотанная, я зашла в кухню следом за Крир. Этот ужасный день ещё не закончился, и меня ожидало впереди кормление загадочных хулу, при упоминании которых, обитатели пансиона готовы были упасть в обморок.

В кухне, как и во всём доме молча работали. Увидев нас, тётушка Ли подала два ведра с чем-то напоминающем кашу и два каравая хлеба.

Крир молча взяла одно ведро, а второе подала мне. Караваи, завернутые в полотенце, она взяла в свободную руку. И мы пошли по коридору, по которому меня ещё не водили.

С приходом сумерек, в доме загорелись магические светильники, едва освещая окружающее пространство. Тишина угнетала всё сильнее. Ведро было тяжёлое и тянуло руку. Я шёпотом спросила Крир:

— Далеко нам ещё?

— Нет, — также шепотом ответила она. — Сейчас будет лестница.

За очередным поворотом, нас действительно ожидала лестница. Каменная. Она уходила вниз, под дом, и совсем не освещалась.

— Спускайся аккуратно, — предупредила меня девушка и пошла первая.

На ощупь, в темноте, мы спускались в подвал, как из фильма ужасов. Ледяной холод веявший из подземелья не обещал ничего хорошего. В очередной раз поежившись, я продолжила спускаться следом за хрупкой фигуркой.

Выйдя на едва освещённую площадку, я подслеповато огляделась вокруг. Это был не подвал, тюрьма с камерами и железными прутьями. Около дюжины камер. И что-то живое шевелилось внутри них.

— Это животные? — шёпотом спросила я у Крир, которая поставив ведро разворачивала хлеб.

— Нет, — печально ответила она. — Данницы, которым не повезло, как нам с тобой. Хулу.

От ужаса у меня зашевелились волосы. А существа, мало напоминающие людей, начали выползать из куч тряпья и соломы. Грязные, лохматые и болезненно худые, они подползал к прутьям решёток и не членораздельно хрипели. Их тощие руки тянулись к нам, а глаза полные безумия всё время вращались.

На шее каждой хулу виднелись серебряные обручи с камнями по середине. Странно было наблюдать безукоризненно чистые ошейники на грязных телах в истлевшей одежде.

Крир тем временем раскладывала еду по тарелкам, добавляя в каждую ломоть хлеба. Некоторые хулу жалобно скулили, наблюдая за девушкой.

Быстро справившись с задачей, она сунула мне одну из тарелок и шепнула:

— Наблюдай внимательно. Близко к ним подходить нельзя.

Возле стены стояла деревянная лопата, на которую Крир поставила тарелку, а затем быстрым движение поднесла к отверстию у пола первой клетки. Ловко закинув тарелку в камеру, она подала лопату мне.

— Мадам Фира велела сегодня сделать это тебе. Если она узнает, что я ослушалась её, накажет нас обеих.

Дрожащими руками я взяла лопату, поставила тарелку и медленно поднесла к отверстию второй камеры. Хулу следила за мной и, как только лопата приблизилась, схватила тарелку и зашипела. От неожиданности, я резко потянула лопату на себя и с размаху полетела на пол больно приземлившись на копчик. Каменный пол подземелья ясно дал понять, что таких ошибок он не прощает.

Вторая попытка оказалась удачнее. Несчастная заключённая, наверное, пожалела новенькую и смирно ждала, когда я уберу своё орудие труда из камеры.

Потом пошло легче. Крир наполняла тарелки, а я отправляла их по камерам. Когда дело было закончено я спросила:

— А как мы будем доставать оттуда пустые?

Закрывая ведра и сложив полотенце, девушка первый раз посмотрела на меня открыто. Мы были с ней одного роста и примерно одинаковой комплекции, но её глаза были синие, а у меня голубые. Неужели я стану похожа на неё? Худая, забитая, с глазами на пол лица и невыносимой тоской в душе?

— Тарелки достанут завтра утром, когда придут менять кристаллы. У хулу мало магии, но её всё равно собирают каждый день.

В клетках раздавалось чавканье. А мы, подняв ведра отправились обратно.

Поднимаясь по лестнице, я, наконец, решила спросить Крир:

— А хулу, они кто вообще?

В темноте, не видя лица девушки, было трудно различить, какие эмоции она испытывает. Как и я — жуткие, или уже привыкла?

— Хулу- это женщины с сырой магией, сознание которых померкло. Или старые данницы, которые из-за возраста перестали справляться со своей силой. Обычно после двадцати семи лет все данницы спускаются сюда.

— Вот почему в пансионе только девушки, — сделала вывод я. — А как же мадам Фира?

— Она обычный слабый маг, поставленный сюда следить за нами, люто ненавидящий и данниц и хулу.

— Ты знаешь сколько живут данницы?

Крир остановилась.

— Не больше тридцати, — тихо ответила она и продолжила подниматься наверх.

— Неужели нет другого выхода?

— Маги его ещё не придумали.

Мы вышли в освещённый коридор. После тёмного подземелья свет больной бил в глаза и приходилось щуриться, чтобы хоть что-то видеть.

Больше мы не проронили ни слова. Молча войдя в кухню и поставив на пол вёдра, Крир повела меня в столовую.

Ужасный день, плавно перетек в ужасный вечер, а впереди ещё ночь. Первая ночь в этом ужасном пансионе.