Королевская страсть

Глава 15

В то время как Барбара тосковала в своем доме на Кинг-стрит в ожидании разрешения от бремени, Карл и Катерина путешествовали из Портсмута в Гемптон-Корт, где им предстояло провести медовый месяц. Они прибыли туда 29 мая 1662 года, в день рождения Карла. До Барбары дошли известия о благополучном окончании путешествия, и она весь день читала любовные письма Карла к ней, плача оттого, что не может провести с ним день его рождения.

«Катерина! — с презрением воскликнула Барбара. — Благодаря своему рождению, своей королевской крови она захватила все то, чего я добилась своим умом и красотой. Я заслужила любовь Карла, а она заняла мое место рядом с ним».

Королевская карета подъезжала к Гемптон-Корту. Взгляду Катерины открылся прекрасный вид на Гемптонский дворец. Она была очарована. Воды Темзы темнели, переливаясь на заднем плане, создавая фон для роскошного красно-кирпичного здания. Строго говоря, Гемптон-Корт был загородным особняком, совершенно не похожим на большие дворцовые комплексы Виндзора или Уайтхолла. Изначально он принадлежал кардиналу Уолси. Это роскошное здание отличалось также изысканностью и богатством интерьеров, что вызвало сильнейшую зависть у Генриха VIII, и Уолси пришлось подарить дворец королю.

Катерина в порыве восхищения сжала руку Карла. Карета по мосту, переброшенному через ров, проехала в главный внутренний двор и остановилась у ворот Анны Болейн, у подножия лестницы, ведущей в Главный зал.

Карл помог Катерине выйти, и они поднялись по широким каменным ступеням лестницы, по краям которой стоял навытяжку почетный гвардейский караул в парадных мундирах. Карл с высоты своего роста поглядывал на светящееся счастьем лицо Катерины и думал, что медовый месяц с этой девочкой может оказаться захватывающим.

Катерина вступила под своды Главного зала и замерла в благоговейном восторге. Зал потрясал уже своими размерами — сто шесть футов в длину, сорок в ширину и шестьдесят футов в высоту. Ее взгляд взлетел к великолепному потолку с лепным орнаментом в стиле Итальянского Ренессанса. Все деревянные части потолка были отделаны золотом.

Катерина, как во сне, двигалась по залу к тронному возвышению под высоким балдахином. Она была не слишком сведуща в истории Англии, но слышала о колоритной фигуре Генриха VIII и на мгновение представила его в царственном облачении, восседающим на троне в окружении многочисленных жен.

Карл улыбнулся, глядя на крошечную хрупкую фигурку, затерявшуюся в просторах Главного зала. Сердце его сжалось от нежности, и он решил, что должен окружить эту девочку вниманием и заботой, сделать ее счастливой.

Она обернулась к Карлу и с первым проблеском кокетства воскликнула:

— Надеюсь, Карл, вы ограничитесь одной женой!

Словно прочтя ее мысли, Карл насмешливо спросил:

— Генрих? Неужели слава о моем любвеобильном предке дошла до Португалии?

— Я слышала много историй о нем, — согласилась Катерина. Ей хотелось подольше задержаться в Главном зале, полюбоваться игрой света, льющегося сквозь многочисленные окна, и рассмотреть изумительные настенные гобелены, отливающие всеми цветами радуги.

Но Карлу не терпелось показать ей новую обстановку королевской опочивальни, и она, рассмеявшись, поспешила вслед за ним. Зайдя в эту небольшую комнату, она поняла его нетерпение. Вкус Карла сложился в годы изгнания под влиянием французской моды, он имел особую любовь к серебряным украшениям. Листовое серебро наносилось на поверхность мебели, и в результате казалось, что она целиком сделана из чистого серебра. Многие находили этот стиль холодноватым, но Катерина пришла в восторг, увидев серебряное королевское ложе с пурпурным пологом, чем доставила большое удовольствие Карлу.

Ей хотелось сказать ему что-нибудь необычайно остроумное и изящное, чтобы поблагодарить его и проявить себя, но ее знание английского было довольно скудным и к тому же она испытывала крайнее смущение.

— Благодарю вас, сир, — пролепетала она почти шепотом, но и этого было достаточно для Карла. Он нежно поцеловал ее мягкие темные волосы и поднял ее на руки.

В эти дни Катерина казалась Карлу просто очаровательной. Его любимая сестра, Киска, вышла замуж за Филиппа, герцога Орлеанского, порочного младшего брата короля Луи XIV. Мрачные мысли одолевали Карла, когда он представлял себе медовый месяц Киски. Филипп рядился в женское платье и имел склонность к мальчикам. Филипп ненавидел Киску, поскольку она была истинной женщиной, и не упускал случая унизить ее. Карл решил подарить своей юной супруге настоящий медовый месяц, которого не суждено было узнать его милой сестре.

К дому Барбары то и дело подкатывали кареты: придворным хотелось посплетничать о медовом месяце короля.

— Слухи о том, что она безобразна, лишены оснований, — заявляли они. — Она миловидна и совсем молода, а король без ума от нее.

Барбара была слишком горда, чтобы показать, какую обиду наносят ей их слова. Она сидела с непроницаемым лицом и молчала, почти не принимая участия в разговорах. Затем она овладела собой и, предложив гостям вина и фруктов, завела оживленную беседу.

Ночью Барбара так и не смогла уснуть. Ребенку скоро пора было появиться на свет, и ей самой хотелось, чтобы роды прошли как можно быстрее.

«Я сразу стану опять стройной и красивой. И заставлю Карла вспомнить, что он любит меня», — твердила она.

В Гемптон-Корте ежедневно устраивались пышные празднества, и Барбара рисовала себе терзающие душу картины — танцующих вместе Карла и Катерину. Порой ею овладевала ненависть, и она клялась отомстить.

Положение Барбары отнюдь не облегчило появление в доме Роджера. Присутствие в доме супруга любовницы короля считалось благоразумным во время рождения королевского отпрыска.

Барбару раздражало, что Роджер вел себя так, словно искренне верил, что рождается его собственное дитя. Он заботился о ней, как преданный любящий супруг. Когда-то у Роджера были две мечты в жизни — подняться как можно выше по служебной лестнице и жениться на Барбаре Вилльерс. Он достиг и того, и другого, но жизнь его была безрадостной. На душе его становилось все тяжелее.

Ранним июньским днем у Барбары начались родовые схватки, и она с радостью приветствовала их. Первого ребенка, Анну, она родила с необычайной легкостью, со вторым было еще легче. Ей поднесли сморщенного младенца, и Барбара взглянула на него с нежностью. Она подарила Карлу сына.

Роджер приблизился к кровати и, не сводя глаз с матери и ребенка, думал, что никогда еще не видел такой ослепительно красивой женщины. Лишенное косметики лицо было немного бледным, влажные волосы в беспорядке рассыпались по подушкам, однако глаза излучали мягкий свет, и она казалась невероятно привлекательной.

У Роджера перехватило дыхание.

— Как мы назовем ребенка?

Барбара улыбалась. Она была так счастлива, что в этот момент любила даже Роджера.

— Мы назовем его, как короля, Карлом, — тихо сказала она.

Это было вполне традиционно, но лицо Роджера омрачилось. На мгновение он забыл о настоящем отце ребенка. Ему всегда отчаянно хотелось, чтобы Барбара подарила ему сына, и он почти уверил себя в том, что это его ребенок. Ее слова развеяли его мечту, он отвернулся и, выходя из комнаты, бросил через плечо:

— Я прикажу известить короля о его рождении.

Барбара с нежностью поцеловала головку малыша и отдала его няне.

— Быстро позови моих девушек! — приказала она. — Они должны срочно привести меня в порядок.

Нэнси и Джейн вбежали в комнату и занялись туалетом Барбары. Предстоящая встреча с королем привела ее в состояние лихорадочного возбуждения, она нервно посмеивалась, то и дело поругивая девушек за медлительность и неловкость.

Нэнси посыпала влажные волосы Барбары пудрой, чтобы привести их в порядок, и теперь старательно расчесывала их, удаляя остатки пудры. Барбара просила вымыть ей голову, но Нэнси пришла в ужас от этой просьбы и решительно сказала:

— Да вы только час назад родили! Так и умереть недолго.

— Мне кажется, я умру от счастья, — сказала Барбара и, взяв руку девушки, приложила ее к своей груди. — Чувствуешь, как бьется сердце?! О Нэнси, я родила ему сына! Сына!

— Король будет очень счастлив, госпожа. — Нэнси поостереглась напоминать, что у короля уже есть сын, его любимец Джейми, от Люси Вальтер.

Через час девушки привели Барбару в порядок, и еще целый час она в нетерпении ожидала приезда короля. Вдруг он не приедет? Что если Катерина настолько увлекла его, что она, Барбара, уже ничего для него не значит?

Барбара постоянно требовала зеркало, чтобы в который раз посмотреть, в каком виде она предстанет перед Карлом. Приглаживая в очередной раз волосы, она услышала шум за дверями и поняла, что он приехал. Торопливо сунув зеркало под одеяло, Барбара откинулась на подушки.

Он вошел и вместе с ним в комнату ворвался свежий воздух.

Барбара чуть не расплакалась при виде его. Она страстно протянула к нему руки, он подошел к постели, целомудренно поцеловал ее в губы и мягко развел ее руки, когда она попыталась прижаться к нему.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Карл с беспокойством поглядел на нее, затем улыбнулся. — Вижу, все прошло отлично! Чудеса, да и только! Ты выглядишь не более утомленной, чем после прогулки по Сент-Джеймскому парку. Однако, насколько я понял, ты подарила мне сына? Могу я взглянуть на мальчугана?

Барбара кивнула Нэнси, и та выскользнула из комнаты, чтобы принести младенца.

— Карл, я так скучала по тебе!

Карл выглядел немного раздраженным, и Барбара почувствовала страх. Совсем не так она представляла себе их встречу.

Нэнси гордо вошла в комнату с младенцем на руках. Карл облегченно вздохнул, обернулся к ней и взял ребенка из ее рук. В отличие от большинства мужчин Карл не боялся младенцев и обращался с ними умело и ловко.

Барбара восторженно глядела на них. Отец и сын! И оба принадлежат ей!

— Несомненно, это отпрыск рода Стюартов, — сказал Карл. — На редкость уродливый малыш. Он начисто лишен твоей красоты.

— Он не уродлив! — возмутилась Барбара.

Карл отдал младенца обратно Нэнси.

— Когда я родился, моя мать написала письмо во Францию, сетуя на мое уродство. Она была крайне смущена этим обстоятельством.

— Глупости! Мой маленький Карл совсем не уродлив, и я не потерплю подобных эпитетов.

— Карл?

— Я хочу назвать его Карлом, с твоего позволения.

— С моего позволения? Конечно, дорогая! — Карл нежно улыбнулся ей странной отрешенной улыбкой. Сейчас он любил весь мир. — Я очень благодарен тебе за сына!

Барбаре хотелось крикнуть: «Я не нуждаюсь в твоей благодарности, мне нужна твоя любовь!» Но она сдержалась и спросила:

— Ты признаешь его?

— Со временем! Эти дела не так быстро делаются, Барбара. Теперь у меня есть жена, совершенно невинное создание, с которым я должен считаться.

Барбара почувствовала такую острую боль, словно ее полоснули ножом по сердцу. Она точно окаменела. Значит, все рассказы о безумной влюбленности Карла — правда! Катерина теперь находится под его покровительством, а Барбара сделалась обыкновенной бывшей любовницей.

Клокочущая ярость поднималась в душе Барбары, но она постаралась сдержаться. Если сейчас ей не удастся успокоиться, она может потерять его навеки. Но силы Барбары были подорваны родами, а разочарование слишком велико, и она не выдержала:

— Твоя жена! Эта худосочная монастырская дурочка, которую ты предпочитаешь мне! Она безобразна, как ведьма, и в постели явно не лучше!

Карла нахмурился.

— Мадам, опомнитесь, вы говорите о королеве Англии, — угрожающе сказал он, но затем смягчился и примирительно протянул к ней руки. — Барбара, я понимаю, тебе сейчас очень нелегко. Ты устала от родов и еще не в состоянии контролировать себя. Но после моего отъезда в Портсмут произошли изменения. Я встретил Катерину, и она оказалась довольно милой и умной и заслуживает верного супруга. Ты помнишь, я часто рассказывал тебе о жизни своих родителей. Я желал бы для себя подобных отношений в браке, и, мне кажется, у нас с Катериной может быть вполне счастливая жизнь.

Он заглянул в расширенные потемневшие глаза Барбары и вздрогнул от муки, которую увидел там.

— Ты самая красивая женщина в Англии, и любой мужчина будет счастлив полюбить тебя. А у моей маленькой Катерины есть только я один.

Его голос дрожал от нежности, когда он произносил «моя маленькая Катерина», и Барбара почувствовала дикую боль. Она лежит здесь ослабевшая от родов, истомившаяся по его любви, а он приезжает рассказать ей о том, как безмерно он любит свою жену. И какую жену! Полную противоположность Барбаре. Как пережить это двойное оскорбление, двойное страдание!

— Она просто пустышка! Скоро ты устанешь от ее унылых ласк и приползешь ко мне. Но я говорю тебе, Карл Стюарт, ты плохо рассчитал. Клянусь, я не буду дожидаться тебя в постели!

— Нет, мадам, вам не придется этого делать! — Карл резко повернулся на каблуках и решительно вышел из комнаты.

Барбара разрыдалась. Встревоженная Нэнси вбежала в комнату.

— Король сунул мне вот это перед уходом и велел передать вам. — Она протянула Барбаре нитку роскошного, искусно подобранного жемчуга. — Видимо, это подарок к дню рождения малютки.

Барбара засмеялась сквозь слезы.

— Весьма своевременный подарок, Нэнси. Разве ты не знаешь, что жемчуг означает слезы? — Рыдания теснили ей грудь, она смеялась и плакала одновременно.

Нэнси заставила ее лечь, получше укрыла и принесла бокал вина.

— Вы должны выпить это и уснуть.

Барбара долго плакала, не в силах успокоиться, затем, израсходовав запас слез, погрузилась в беспокойный сон.

Все последующие дни Барбара почти все время спала. День и ночь сменяли друг друга, сливаясь в серых сумерках ее комнаты, и она не делала попыток отличить одно от другого. Нэнси перепугалась: это не была обычная послеродовая слабость, такое состояние вообще было не характерно для Барбары. Яркое жизнелюбие и неукротимая энергия Барбары всегда были ее главными достоинствами. Нэнси очень встревожилась, видя свою госпожу вялой и равнодушной ко всему, что ее окружало.

Правда, она немного оживала, когда ей приносили малыша, но и тогда это была лишь тень прежней Барбары. Карл отказался от нее, и сердце Барбары было разбито. Еще совсем недавно она была самой счастливой женщиной на свете, любящей и любимой. А сейчас мир перевернулся. Она лежит покинутая и смотрит в безрадостное будущее.

Любовь мужчины — самое главное в мире, с горечью думала она. Если ты владеешь ею, то обладаешь всем, если нет — то ничем. Она негодовала на всех мужчин, включая Карла, за то, что они имели такое большое значение в ее жизни.

Когда-то Карл обещал, что окружит ее богатством и славой, чтобы сделать ее жизнь безоблачно счастливой. И что же теперь осталось у нее? Титул леди Каслмейн, деньги, поступающие от торговли и лотереи? Она тратила их, как только получала, и в основном на то, чтобы доставить удовольствие Карлу… Ну и, конечно, на карты, честно призналась себе Барбара.

В отчаянии она упрекала себя за бешеный темперамент. Хорошая вспышка ярости могла бы вернуть ее к жизни, но на это она не была способна. Барбара устало уткнулась лицом в подушку, и дремота вновь овладела ею.

Проснувшись, Барбара бросила взгляд на колыбель и заметила, что она пуста. Немного встревоженная, она позвала Нэнси.

— Где ребенок?

— Его светлость взяли его крестить.

Долгожданная ярость, точно пожар, вспыхнула в Барбаре. Она отбросила покрывало и, соскочив на пол, взволнованно заходила по комнате.

— Как он посмел! Презренный трус! Украл ребенка, пока я спала!

— Ведь вы бы не позволили ему сделать это! — Нэнси осторожно оглянулась, пытаясь сообразить, что Барбара собирается швырнуть в нее.

— Конечно, я бы не позволила! Ведь Роджер католик и явно собирается окрестить королевского сына в свою веру.

Барбара все еще яростно мерила шагами комнату, когда на пороге появился Роджер. Она выхватила у него ребенка.

— Ты что, с ума сошел? С чего тебе вздумалось сделать католиком ребенка короля?

— Я решил, что мой сын должен быть крещен в моей вере, — спокойно ответил Роджер.

Барбара с откровенным изумлением взирала на него.

— Как ты можешь думать, что это твой сын? Я не спала с тобой с тех пор, как стала любовницей короля.

— Тебе не следует забывать о двух вещах, — невозмутимо сказал он. — Во-первых, в глазах всего света я являюсь отцом этого малыша, а во-вторых, ты больше не любовница короля.

Его беспощадные слова причинили ей дикую боль, она подумала, что лучше бы он убил ее.

— Я полагаю, что теперь мы снова будем жить как муж и жена и постараемся вернуть нашей жизни былое достоинство.

Она представила себе ту жизнь, которую имел в виду Роджер, тихую провинциальную жизнь вдали от двора. День за днем слушать его занудные разглагольствования, терпеть вялые ласки по ночам! Ей только двадцать лет, а жизнь уже кончилась!

— Достоинство! — воскликнула она. — К чему мне твое дурацкое достоинство? Я хочу жить полной жизнью. Жизнью, которой ты не сможешь дать мне.

— Не думаю, что у тебя есть большие возможности для выбора, — еще спокойнее сказал Роджер. — А пока я оставляю тебя, чтобы ты могла все обдумать.

Гнев Барбары немного утих. Но она точно очнулась от зимней спячки, кровь заиграла в ее жилах, ум обрел прежнюю ясность. Возможно, поступок Роджера открыл ей путь к тому, чтобы вернуть любовь короля. Ведь Карл признал своего сына и обещал позднее сделать официальное признание. Конечно, король протестантской Англии не допустит, чтобы его сын был крещен в католическую веру.

На следующий день Роджер уехал по каким-то неотложным делам, которых у него всегда было в избытке. Вероятно, он надеялся, что в его отсутствие Барбара постепенно свыкнется со своим новым положением.

Барбара действовала решительно и быстро. Она приказала погрузить на телеги необходимую мебель и, забрав ценные вещи, отправилась в Ричмонд, в дом своего дяди. На Кинг-стрит остались лишь несколько слуг для охраны дома. Из Ричмонда она послала Карлу страстное послание, умоляя его приехать к ней.

Нельзя сказать, что Карл разгневался, получив ее призывное письмо. Маленькая Катерина была милой и приятной, возможно, даже немного приторной в своих ласках. А он привык к разнообразию. Одним из главных достоинств Барбары было то, что с ней никогда не бывало скучно. Она была крайне соблазнительна как женщина, но в то же время обладала умом и неисчерпаемыми способностями в устройстве разнообразных развлечений. Она придумывала костюмированные балы и игры, ставила веселые спектакли. И Карл признался себе, что уже слегка устал от своей юной женушки. Конечно, он обязан нанести Барбаре этот визит и узнать причину столь страстного призыва.

Барбара взволнованно крикнула Нэнси:

— Пошевеливайся! Мы должны превратить меня в больную, почти умирающую женщину.

Нэнси изумленно раскрыла рот.

— Да-да, — неторопливо сказала Барбара. — Пусть Карл Стюарт посмотрит, до чего он довел меня. У него всегда было доброе сердце. Едва ли он с легкостью воспримет, что от его цветущей любовницы осталась лишь жалкая тень.

После соответствующих втираний лицо ее стало мертвенно-бледным. Затем она наложила тени под глазами и на щеках.

— Опусти полог так, чтобы лицо находилось в тени, — приказала она. — А теперь иди встречай короля. Нельзя, чтобы гостеприимный дядюшка успел перехватить его. Я хочу, чтобы сразу по приезде он прошел ко мне.

Сердце ее учащенно билось, она откинулась на подушки, слегка презирая себя за этот спектакль. Никогда Барбара не думала, что ей придется удерживать короля, играя на его жалости. Но сейчас ей казалось, что это единственное средство.

Она услышала звук шагов Карла по паркетному полу комнаты. Он подошел к кровати.

— Барбара! Ты не сообщила мне, что заболела! — Он обеспокоенно вглядывался в полумрак затененной пологом кровати.

Барбара больше походила на труп, чем на живую женщину. Он страшно испугался. Жизнь без нее представилась ему мрачной и унылой. Странно, как он мог жить без нее все это время.

— Садись, Карл. — Она показала слабой рукой на край постели, боясь, что, если он сядет ближе, ее грим станет слишком заметен.

Карл присел и нежно взял ее руку. Она расслабила руку, стараясь сделать ее вялой и безжизненной. Как бы ей хотелось сжать его руку, отбросить покрывало и прижаться к нему всем телом! Но она лишь издала слабый вздох.

Карл тревожно склонился к ней.

— Что с тобой случилось, милая?

— Я не упрекаю тебя, дорогой, — тихим голосом сказала она. — Но посмотри, до чего довела меня любовь к тебе. Моя репутация погублена окончательно. Я потеряла дом, мужа… У меня не осталось даже твоей любви!

— Но где же Роджер?

— Мы поссорились с Роджером. Я была вынуждена забрать свои вещи и искать убежища в доме своего дядюшки.

Барбара постаралась выдавить несколько слезинок и возблагодарила Бога, когда ей удалось сделать это. И в самом деле, если все остальное рухнет, она может попробовать себя как актриса. Наверное, многих бы привлекло в театр имя печально известной леди Каслмейн.

Глубоко вздохнув, словно последние силы покидали ее, Барбара прошептала:

— Роджер окрестил твоего сына в католическую веру.

Карл раздраженно взмахнул рукой. Трудно было винить Роджера за то, что тот потерял терпение. Слишком долго он был рогоносцем. Но этот ребенок был явно не его, и Карл собирался со временем признать своего сына.

— Это легко исправить, — сказал он. — Мы перекрестим его, и я стану его крестным отцом.

— О, неужели это возможно, сир? — Лицо Барбары просияло под густым слоем белил. Она добавила более слабым голосом: — Я счастлива, что вы еще любите вашего ребенка, хотя и разлюбили его мать.

Карл подавил стон.

— Я никого еще не любил так, как тебя, Барбара. Иногда мне кажется, что ты настоящая колдунья и погубила меня своими чарами.

Барбара порывисто села и обняла его. Они обменялись долгим пламенным поцелуем, и шаловливый язычок Барбары разжег в короле огонь желания. Но он вдруг вспомнил об истощенном физическом состоянии Барбары и мягко уложил ее в кровать. Она изумленно взглянула на него.

— Необходимо срочно позвать доктора, чтобы он осмотрел тебя.

— Чепуха! А королевские поцелуи — лучшее лекарство. — Барбара лукаво усмехнулась и, смочив слюной уголок простыни, стерла грим со своего лица. Из-под белил проступила нежная кожа, и Барбара озорно рассмеялась. — Если ты действительно бросишь меня, я поступлю на сцену. Карл согнулся от хохота.

— Ты и вправду колдунья, — сказал он и заключил ее в объятия. Затем он принес воды и старательно смыл с ее лица остатки грима. Закончив с этим, он вопросительно взглянул на нее, сомневаясь, полностью ли она уже оправилась после родов. Барбара молча кивнула и призывно откинула покрывало. Они занялись любовью, и Карл удивлялся, как мог он так долго жить вдали от нее.

— Я тоже участвовал в маленьком семейном спектакле, — признался он. — И так вжился в роль влюбленного супруга, что едва не забыл, как сильно я люблю тебя.

— Но здесь была не игра, Карл, а правда, — горько сказала Барбара. — Я действительно боялась, что навсегда потеряла тебя.

— Когда-то я обещал окружить тебя богатством и славой, — печально проговорил он. — Завтра же мы возьмем нашего Карла и окрестим его.

Барбара молчала, но в глазах ее стоял немой вопрос.

Карл кивнул.

— И я добьюсь для тебя места фрейлины королевы.