Королевская страсть

Глава 17

Ссора между королем и королевой стала поводом для развлечения всего двора. Барбара понимала, что она стала объектом бесконечных шуток. Бессильная ярость овладевала ею, она никого не принимала, гордо уединившись в своем доме на Кинг-стрит. Роджер был еще в Англии, но до завершения своих дел обосновался в Дорни-Корте. Новость об его отъезде уже стала всеобщим достоянием и вплеталась яркой нитью в повествование об унижении короля.

Барбара любила быть в центре внимания, но только когда устремленные на нее глаза были полны восхищения или зависти. Сейчас слава обернулась бесславием, и она готова была сменить ее на тихое и унылое житье в провинции. Чтобы не расстраивать Карла, она старалась выглядеть веселой и беспечной, но от этой постоянной борьбы с собой ее нервы были на пределе.

Карл пребывал в мрачной меланхолии, часто раздражался и подолгу молчал. Он все еще считал, что Катерина нарочно унизила его на приеме в Гемптон-Корте. Неужели так сложно было выполнить его просьбу и признать право Барбары бывать при дворе! Однако она отказала ему и к тому же устроила публичный скандал.

Карл не собирался быть под каблуком у собственной жены. Раз Катерина упрямится и действует по-своему, то ему придется изменить отношение к ней. Он не должен потакать ее капризам. После той унизительной сцены он не появлялся у королевы, надеясь, что одиночество в чужой стране сделает ее более разумной. Ночи он проводил с Барбарой на Кинг-стрит и, возвращаясь в Гемптон-Корт на рассвете, отдыхал в отдельной спальне. Порой страх леденил душу Барбары, но она скрывала его от Карла. Если Катерина будет продолжать упорствовать, то Барбара окажется на задворках жизни в унизительном положении тайной любовницы. «О, как я ненавижу ее!» — думала Барбара.

Наконец Карл решил послать канцлера Кларендона, чтобы тот уговорил Катерину. Старый наставник короля сначала упорно отказывался. Он не любил Барбару и не видел причин, по которым ей должна быть оказана столь высокая честь. Карлу удалось переубедить его.

Барбаре эта затея сразу не понравилась.

— Худшего посредника ты вряд ли мог бы найти, — протестовала она. — Кларендон ханжа и своей бестактностью только испортит все дело. Как сможет он убедить Катерину, если в душе не согласен с тобой?

Карл попытался развеять ее сомнения, сказав, что Кларендон как нейтральная сторона сможет гораздо лучше заинтересованного лица справиться с этой задачей.

Кларендон с неохотой отправился на аудиенцию к королеве. Катерина, догадываясь о цели его визита, была несколько напряжена и нервна. Грубоватый по натуре, Кларендон сразу приступил к делу.

— Мадам, пора окончить вашу ссору с королем.

Губы Катерины дрожали, но она твердо сказала:

— Уверяю вас, что мое самое большое желание — помириться с мужем.

— Тогда, мадам, вы должны принять леди Каслмейн в качестве вашей фрейлины.

Катерина пыталась возразить, но Кларендон жестом оборвал ее.

— Я приношу заверения от имени вашего супруга, что, если вы разумно согласитесь на это, он постарается, чтобы ваша жизнь в Англии была счастливой и безоблачной. — Честный Кларендон тяжело вздохнул, зная, что лжет. — Если вы выполните эту пустяковую просьбу, то он обещает прекратить все отношения с леди Каслмейн.

Катерина вспомнила вызывающую красоту Барбары и трогательно сказала:

— Но я не могу поверить этому. Я же видела ее, как вы знаете. — Затем она опомнилась и вспыхнула от смущения.

Между ними возникло напряженное молчание. Оба понимали, что Карл не сможет, постоянно видя Барбару, не посещать ее спальню.

Катерина отвернулась, чтобы скрыть неловкость. Узкие плечики выпрямились, и она твердо сказала, чуть повернув голову:

— Я хочу быть верной и хорошей женой моему мужу во всех отношениях. Но не могу поощрять его безнравственное поведение. Жена несет ответственность за бессмертную душу своего супруга.

Лицо Кларендона побагровело, но он постарался сдержать себя. В общем-то он не имел претензий к этой маленькой королеве. Пожалуй, его не устраивало только то, что Катерина была католичкой, а католиков в Англии не жаловали со времен кровавого царствования королевы Марии.

— Я полагаю, мадам, что вам следует так же побеспокоиться о добром имени вашего супруга. Вам необходимо понять, почему леди Каслмейн должна получить место фрейлины.

Катерина стояла не шелохнувшись, только ее учащенное дыхание выдавало, как напряженно она прислушивается к его словам. Она продолжала хранить молчание.

— Мадам, — резонно заметил Кларендон, — поймите, на карту поставлена честь короля.

Катерина обернулась и прошипела:

— Его честь! Его честь требует, чтобы он хранил верность жене, чтобы он спал в моей постели и не пренебрегал своим долгом дать Англии наследника трона.

Кларендон понял, как сильна ревность Катерины по отношению к детям Барбары, рожденным от Карла, и удрученно вздохнул. Он сам неодобрительно относился к появлению на свет бастардов. Выдержав соответствующую паузу, он мягко сказал:

— Я не вижу, каким образом король сможет содействовать появлению законного наследника, если вы не прекратите вашу ссору.

Губы Катерины задрожали, и она прижала ладонь ко рту, чтобы скрыть это. Она страстно мечтала о Карле по ночам, ее только что проснувшееся тело жаждало любви. Ее решимость поколебалась, когда она подумала о предстоящих одиноких ночах, но затем образ матери возник перед ее мысленным взором и она отбросила колебания.

— Если я предам забвению измену, то обреку своего мужа на вечные муки.

Кларендон хмыкнул. Упоминание о религии разозлило его, и он стал менее щепетильным в выборе аргументов. Он напомнил ей, что Карл проявил большую снисходительность, получив вместо золота сахар и специи. С грубоватой прямотой он заявил, что эта женитьба не получила одобрения в Англии, поскольку Катерина католичка, и что она сделала большую ошибку, поссорившись с королем в самом начале их семейной жизни.

Когда раздосадованный Кларендон закончил свою обвинительную речь, Катерина разразилась потоком слез. Но, хотя рыдания сотрясали ее худенькое тело и мешали говорить, она продолжала упорно стоять на своем.

Кларендон без церемоний ворвался в кабинет Карла, вытирая платком вспотевшее красное лицо. Барбара и Карл склонились над картиной Тициана, которую недавно приобрел Карл. Они вздрогнули от неожиданного вторжения, и Карл аккуратно поставил картину к столу.

— Как успехи? — Карл тревожно вглядывался в лицо Кларендона. Барбара взволнованно подалась вперед, чувствуя, что ее судьба зависит от слов канцлера.

Кларендон посмотрел на нее с оттенком неприязни и повернулся к королю.

— Королева решительно отказывается принять леди Каслмейн в качестве своей фрейлины. — Он посмотрел на Барбару, продолжая обращаться к королю: — И сказать по чести, сир, я могу войти в ее положение и не обвиняю ее.

Карл обнял плечи Барбары, словно хотел защитить ее, и на лице Кларендона отразился гнев.

— Оставь нас, Кларендон. Я разочарован в тебе!

Барбара прижалась к Карлу.

— О Карл! Это безнадежно! — Высвободившись из его объятий, она подошла к окну, оперлась о подоконник и, не оборачиваясь, сказала: — Знаешь, я привыкла считать, что могу распоряжаться своей жизнью. У меня есть сила воли, я всегда знала, чего хочу, и могла жить, как мне нравится. А сейчас я чувствую себя пешкой в чужой игре. — Барбара резко повернулась к Карлу. Лицо ее пылало, огненные волосы взметнулись и рассыпались по плечам. — Упрямство Катерины лишает меня всего. Я стану посмешищем в глазах всего света, отверженной тайной куртизанкой!

Карл привлек ее к себе.

— Ни в коем случае, милая! Ты не учитываешь, что не Катерина правит королевством, а я! И скоро она поймет это!

Карл решительно направился к столу и, взяв перо, начал быстро писать. Барбара с молчаливым любопытством следила за ним, затем не выдержала:

— Что ты задумал?

— Я уверен, что Кларендон не станет поднимать шум по данному поводу.

Барбара склонилась над столом и следила за быстрыми строчками, появлявшимися из-под гневной руки Карла.

С бьющимся сердцем она читала:

«…и мы не позволим омрачать нашу жизнь ни сейчас, ни в дальнейшем. Мы решили назначить леди Каслмейн фрейлиной королевы…»

Перо двигалось дальше:

«Наше решение в этом вопросе останется неизменным, в чем мы торжественно клянемся перед лицом Всемогущего Господа».

Он продолжал покрывать бумагу жирными черными буквами:

«…леди Каслмейн, безусловно, заслуживает. И любой, кто пожелает оспорить это, навечно станет нашим врагом».

Карл размашисто и четко подписал послание: «Карл II, король». Затем взял серебряную песочницу и посыпал страницу коричневатым песком. Он с усмешкой взглянул на Барбару.

— Ну и как?

Глаза Барбары потемнели, в их глубине загорелся свет, голос стал чуть сдавленным.

— Думаю, это самое прекрасное из любовных писем всех времен.

Карл усмехнулся, поддразнивая ее.

— Любовное письмо? — Он торопливо пробежал страницу глазами и широко улыбнулся. — Однако, пожалуй…

Он призывно протянул к ней руки, и она прижалась к нему. Гнев на Кларендона и королеву распалил их чувства, зажег огонь страсти, которая была столь безумной, что они, забыв об удобствах спальни, предпочли утолить ее прямо в кабинете.

Теперь ей ничего не страшно! В конце концов, кто такая королева? Несмотря на ее упрямство, она всего лишь слабая женщина. Барбара, защищенная покровительством Карла, уверенная в его любви, чувствовала себя непобедимой.

Ее торжествующее воодушевление длилось недолго. Через несколько дней она узнала об очередном визите в Англию королевы Генриетты, которая собиралась познакомиться со своей невесткой. В таком чисто семейном деле, естественно, любовница короля, будь она хоть трижды любима, участвовать не могла.

Барбара вбежала в свою спальню и с плачем упала поперек постели. Вновь ее с презрением отбрасывали в сторону, и никакая доброта и любовь Карла не могли смягчить боль этого унижения.

Барбара изо всех сил старалась казаться счастливой, но в течение месячного визита королевы-матери в Англию на душе у нее лежала постоянная тяжесть.

Карл был вынужден заключить перемирие с Катериной, чтобы продемонстрировать матери видимость нормальной семейной жизни. Королевская чета отправилась в Гринвичский дворец, где была назначена встреча с Генриеттой-Марией. Барбара очень страдала, без конца представляя себе семейные встречи, из которых была исключена. Она воображала Катерину, сидящую у ног королевы-матери, на правах жены расспрашивающую ее о детских годах Карла. А Барбара никогда не услышит этих рассказов.

На самом деле события в Гринвиче развивались примерно так, как и представляла себе Барбара. Генриетта-Мария была очарована Катериной и быстро сблизилась с этой скромной маленькой королевой. Катерина немного оттаяла, вернувшись в теплую семейную атмосферу. Как прекрасно быть рядом с Карлом. Он так мило склоняет к ней свою темноволосую голову и, кажется, ловит с восторгом каждое ее слово. Она еще больше влюбилась в своего мужа и мечтала, чтобы эти счастливые дни никогда не кончались.

Барбара безжалостно изводила себя. Долгое время она была практически королевой реставрированной Англии, а сейчас ей приходилось прятаться в своем доме на Кинг-стрит, как презренной куртизанке, пока Катерина находилась в центре внимания всей королевской семьи и двора. Надежды на будущее оставили Барбару. Вечно Катерина будет отнимать у нее Карла и наслаждаться привилегиями, которые дает ей положение супруги короля и королевы Англии.

— Единственное, что не вечно, — раздраженно сказала Барбара Нэнси, — это моя красота. Только в этом можно не сомневаться! Я стану старой, уродливой и уже не буду годна в королевские наложницы.

Нэнси мудро заметила:

— Если вы не будете сдерживаться, то потеряете короля гораздо раньше.

Барбара испуганно взглянула на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что мужчины любят ласку и веселье, а от слез и ссор быстро устают. Король каждый вечер выкраивает несколько часов, чтобы навестить вас, и что же он получает в награду? Слезы и упреки! Возможно, скоро он сочтет более разумным посещать другую даму, повеселее вас.

О Боже, ведь Нэнси права! Барбара то и дело орошала слезами камзол Карла, а однажды даже запустила в него флаконом духов.

Барбара должна срочно придумать какое-нибудь развлечение. Должна заставить его смеяться, напомнить о своей неистощимой изобретательности. Глаза Барбары вдруг озорно блеснули: ее осенила одна идея.

Весь день она провела в подготовке. С тех пор, как Карл вновь открыл театры, Барбара втайне мечтала стать актрисой. До реставрации женщин-актрис в театрах не было. Женские роли исполняли юноши. В Королевском театре и в театре Его Высочества недавно появились актрисы, и все с восторгом восприняли это удивительное новшество. А спустя некоторое время, чтобы подогреть интерес искушенных зрителей, ввели новый трюк. По сюжету пьесы предусматривалось, что героиня должна переодеваться в мужское платье. На первых спектаклях кавалеры в партере сходили с ума при виде женщин, облаченных в мужские костюмы. К оголенным плечам и глубоким декольте с полуобнаженной грудью все уже привыкли, но совсем новое волнующее ощущение вызывали стройные женские ножки и округлые ягодицы, обтянутые тугими кюлотами.

Барбара часто бросала лукавые взгляды на Карла, который с пристальным вниманием следил за такими сценами и по губам его блуждала легкая улыбка. Она решила удивить его сегодня вечером, появившись в подобном костюме. Барбара позвала пажа и дала ему пригоршню золотых монет. Он изумленно вытаращил глаза.

— Иди в Королевский театр и отыщи там женщину, в ведении которой находятся костюмы. Скажи ей, что леди Каслмейн желает восспользоваться одним из мужских костюмов, которые актрисы одевают во время представлений. Отдай ей золотые и скажи, чтобы она хранила все в тайне. Понял?

Днем Барбара приказала принести в спальню второе зеркало и установить его напротив первого так, чтобы она могла видеть себя и спереди, и сзади.

Костюм вскоре был доставлен, и Барбара, сгорая от нетерпения, облачилась в него. Она испытала странное ощущение, натянув на свои стройные ноги небесно-голубые кюлоты. К счастью, они были ей не велики и плотно облегали ее соблазнительную фигуру. Она вертелась перед зеркалами, вытягивая шею то так, то эдак, чтобы оценить себя со всех сторон. В результате она осталась вполне довольна своим видом. Добавив к кюлотам рубашку, шейный платок и темно-красный камзол, Барбара спрятала темно-рыжие локоны под белокурым париком. Мужская одежда была столь же изысканна, что и женская, но сидела удивительно ловко.

— Поразительная свобода движений! — восторженно сказала она Нэнси. Нэнси была несколько шокирована происходящим, но прыснула со смеху, когда Барбара сняла широкополую шляпу с пером и взмахнула ею, низко кланяясь.

— Как будто на вас сшито! И, надо сказать, очень вам идет.

— Нужно испробовать мой наряд на улицах Лондона! — воскликнула Барбара, но Нэнси запротестовала.

— Не стоит! Вокруг вас и так столько шума.

Барбара рассмеялась и присела за туалетный столик.

— Надеюсь, наряд понравится Карлу.

Карл прибыл вечером на Кинг-стрит и слегка удивился, не увидев спешащей ему навстречу Барбары.

— Мадам задерживается в гардеробной, — сказали ему.

Короля провели в столовую и предложили бокал вина. Карл, напевая, лениво расхаживал по комнате. Чуть погодя дверь отворилась, и в комнату вошел молодой светловолосый юноша в изящном наряде. Карл подавил вздох разочарования. Он надеялся провести вечер наедине с Барбарой.

Король вежливо приветствовал юношу, тот отвесил ему глубокий поклон со словами.

— Добрый вечер, ваше величество!

Юноша склонил голову и сказал:

— Леди Каслмейн, похоже, будет наряжаться весь вечер. Может быть, ее красота увяла и ей приходится прибегать к множеству хитростей, накладывая толстый слой грима, чтобы скрыть морщины.

Лицо Карла потемнело. Какая наглость!

— Красота леди Каслмейн не подлежит сомнению, — резко сказал Карл.

— Благодарю тебя, любовь моя! — сказал мнимый юноша, и на Карла глянуло озорное смеющееся личико.

— Барбара!..

Она покружилась перед ним.

— Ну, и как я тебе в роли пажа?

Глаза Карла жадно следили за движениями изящных ножек, предваряя ответ.