Любовник Павлова 2

Глава 14. Вадим. По осколкам

Глава 14. Вадим. По осколкам

Мы продолжили бессмысленный обмен псевдолюбезностями, и Костя представил нам недобро зыркающего на меня из-под косой чёлки парня.

— Просто Гена, пожалуйста, — Геннадий Орлов решил представиться сам, по очереди пожимая руки и даже на миг не тушуясь.

По характеру он ну точно орёл. Мою ладонь так сжал, что в ней что-то хрустнуло. Я, понятно, любезность вернул. А то развелось тут с когтями и клювами любителей выклевать печень.

Павлов, смерив парня взглядом, сказал, что Гена мог бы быть моим младшим братом.

Что приятно, это мнение никто не поддержал. Новый парень Кости мне не понравился, так что я посчитал это замечание более чем сомнительным комплиментом. Да и с учётом внешности моего настоящего брата — не соответствующим действительности.

Мы с Геной посмотрели друг на друга и одновременно покачали головами — очевидно, наши мнения оказались зеркальными.

Костя насчёт того, кто на кого похож или не похож, высказываться не стал. Молча смотрел на меня, на Павлова, вновь на меня — даже не пытался скрыть неодобрение.

Будь у меня возможность, я бы ему сказал: «Чего ты лезешь? Разве это твоё дело?» К сожалению, приходилось помалкивать.

Павлову Костя тоже не понравился. Кивнув на Гену, он спросил:

— Ваш студент?

Стрела должна была попасть в цель. Я отлично помнил, как в начале наших отношений Костя загонялся и из-за того, что я студент, и что на шесть лет его младше. А этот Гена был года на два-три младше меня.

Костя, глядя Павлову в глаза, спокойно сказал:

— Да, мой парень — мой же студент. Вас это смущает?

— Нисколько. — Павлов усмехнулся. — Я сам завёл отношения с подчинённым. Правда, Вадим совершеннолетний.

— Мне двадцать скоро, — вмешался Гена и обнял Костю за плечи. — Здесь все совершеннолетние, в трезвой памяти и здравом уме делают осознанный выбор. Не стоит обо мне беспокоиться. — Он кивнул в сторону, где что-то на столе поправлял Дэн. — Моя семья мой выбор одобряет.

Так мы узнали, что Гена — брат Даниила. Лично для меня это стало ещё одним поводом пожалеть о том, куда я пришёл. Очевидно же, Кирилл с Костей из-за родства их парней должны были ещё больше сблизиться. А это означало, что против меня все эти люди будут выступать единым фронтом.

Имело ли это значение? Наверное, да, но я решил подумать об этом чуть позже.

Крепкая ладонь Павлова на моей талии напоминала, что до разборок с Кириллом Лазаренко, Орловыми и доцентом К.А. Роговым мне ещё предстояло дожить. Первым в очереди будет мой босс, и после нашей беседы буду ли я целым и невредимым или от меня останутся только рожки да ножки — это ещё вопрос.

Павлов крепко держал меня за талию, говорил спокойным тихим голосом — слишком спокойным и тихим, прячущим под собой гнев. Он улыбался, как часто делал это на людях, и кто-то, наверное, мог бы обмануться, но я чувствовал его настоящее настроение так, будто сидел у него в голове и бесился вместе с ним.

После называния имён и ритуала пожимания рук, мы поделились друг с другом информацией, кто кого откуда знает, кто чем занимается. Поулыбались друг другу и мирно расстались. Лучше б и не встречались, но что об этом думать сейчас.

На моё счастье, Павлов не стал их задерживать. На моё несчастье, узнал, что Костя у меня преподавал, а ещё — сто процентов — понял, что в те времена мы с ним трахались.

Судя по тому, как всё оборвалось внутри, я боялся именно этого. Только думал, всё случится, если случится, иначе — со скандалом, в более отвратительном виде, а не вот так — походя и с улыбками.

То, что прошлое вылезло наружу в процессе короткого и, в целом, бессмысленного разговора, мою участь не могло облегчить. Когда они отошли, Павлов так смотрел на меня — и я понял, ну всё, сейчас что-то будет.

«Очень близкий друг». Ну Костя и сука. Ведь мог промолчать, мог сделать вид, что мы вообще незнакомы! Не стал. Улыбнулся мне напоследок, словно всё-всё про меня понял. Ни слова не сказал о нас с Павловым как о паре, но я прочитал его мнение о нас по его лицу.

Костя явно посчитал, что я с Павловым из-за денег.

С учётом того, что Павлов мне платил, не так уж и сильно ошибся. Обвинит меня, и нечего будет возразить. Но Павлов — другой, и наши отношения — это другое. Что-то более ценное и достойное. И вообще, какое Косте до всего этого дело!

Не знаю, почему взгляд, брошенный напоследок, так сильно меня уязвил.

С уходом бывшего и его нынешнего атмосфера отнюдь не стала томной, наоборот. Я чуял приближение грозы с громами-молниями. Рука Павлова на моей талии ощущалась горячей и очень тяжелой. Под такую руку однажды я уже попал, повторения не хотелось.

— Спокойней, — сказал Павлов, и я не мог точно понять, кому он приказывает успокоиться — мне или себе.

Павлов отвёл меня к окну, подальше от других, но расстояние до накрытого стола и гостей его не удовлетворило, и он, крепко держа меня за руку, вышел на балкон. Ну и я за ним следом — послушной собачкой.

Я ждал вопросов, обвинений — Павлов молчал. Подошёл к ограждению, уставился на город, весь залитый красноватым светом заходящего солнца.

— У меня было прошлое, я его не скрывал, — сказал я, когда молчание Павлова стало оглушительней, чем гром, молнии и прочее, чего я от него так и не дождался.

— Константин Рогов — сын Алевтины, нынешней жены Олега, то есть сводный брат Кирилла, — негромко заметил Павлов.

Я кивнул, хотя он не мог меня видеть, и задохнулся, услышав:

— Вы трахались втроём?

— Нет, никогда такого не было, — ответил я так же негромко, для начала прокашлявшись.

— Не было с ними или не было вообще? — спросил Павлов, всё так же глядя на город.

— Не было вообще.

— Тогда что было с ними?

Я до боли закусил губу, пусть он и не кричал на меня.

— Это долгая история.

— А ты, будь так добр, изложи её кратко. В двух-трёх предложениях и только факты. Чтобы я больше не выглядел идиотом, которому другие люди открывают глаза на то, что за человек находится рядом со мной.

Я шумно вдохнул.

— Простите, я не думал, что это имеет значение.

— Ты думал и потому так нервничал. А теперь ты откроешь рот лишь для того, чтобы чётко и по делу всё объяснить.

«Или можешь проваливать». Павлов этого не сказал, но я ясно услышал разочарование в его голосе.

— Я встречался с Костей довольно долго, больше года. Мы познакомились, когда я поступил. Со временем наши отношения стали меня тяготить. Из них ушло... — я оборвал себя на полуслове.

Павлов легко почувствует ложь, и я не мог рисковать, скармливая ему то же самое, что и себе или другим.

— На самом деле он хороший человек, и у нас были хорошие отношения. Мы жили вместе, даже ездили в отпуск заграницу. Он всё делал для того, чтобы мы были счастливы, а я...

Я смотрел на каменные плечи Павлова, и мне было страшно от того, каким он увидит меня из-за этой поганой истории.

— У меня дома кое-что случилось. Я из-за этого нервничал, на Костю свои проблемы вываливать не хотел. Решил развеяться, пошёл в клуб, случайно познакомился там с Кириллом. Я правда не знал, кто он. Тем же вечером у нас с ним был секс. Я обычно так не поступаю...

— Держись фактов, — прервал меня Павлов, — твои оправдания мне не нужны.

С минуту я молчал.

— Он привёл меня сюда, и я, ну, мне было с ним хорошо. Настолько, что я не смог отказаться от новых свиданий. И не смог рассказать Косте. Не решился порвать ни с одним, ни с другим. Я знал, что наш разрыв причинит Косте боль, и не хотел этого. И очень хотел встречаться с Кириллом. А потом я узнал, что они мало того, что имеют общих друзей, так ещё и сводные братья. Я узнал это в тот день, когда правда вышла наружу. Мы все встретились на дне рождения одного человека. Праздновали в ресторане, и Костя, так получилось...

Павлов недовольно повёл плечами, и я громко чётко сказал:

— Он нас с Кириллом в туалете застал.

«Со спущенными штанами», — только об этом умолчал, но Павлов, думаю, и так всё в красках представил.

Он молчал. Но хоть не обвинял меня в том, что я вру. Хотя, возможно, лучше б мне соврать, чем в таком признаваться.

— Они оба вышвырнули меня из своей жизни. А Костя — ещё и из института. Это было в прошлом январе. Полтора года прошло, и я надеялся, что всё давно позабыто.

Павлов хмыкнул. Повернулся ко мне. Из-за солнца, светящего мне в глаза, разглядеть выражение его лица не получилось.

— Не думаю, что такое тебе когда-то простят или забудут. Если бы я был на месте любого из них — ты бы тут не стоял.

— Я понимаю.

— Уверен? — Павлов подошёл ко мне так близко, что пришлось отступить и вжаться спиной в стену у балконной двери.

— Я выучил свой урок и больше таких ошибок не допущу.

Он смотрел мне в глаза, а я почти не видел его лица. Сожжённое солнцем, оно расплывалось.

— Я обещаю.