Любовник Павлова 2

Глава 27. Вадим. Холодно-горячо

Глава 27. Вадим. Холодно-горячо

В офисе, когда бумаги, подписанные у Ломоносова, оказались в соответствующих руках и папках, я сказал, да погромче, во всеуслышание, что меня вызывают наверх. Приврал, но для пользы дела, да и проверить мои слова никто тут не мог.

— Скорей всего, до конца рабочего дня не успею вернуться, — предупредил я.

— Иди, конечно, — разрешила так и оставшаяся для меня безымянной начальница.

Надо будет, кстати, этот вопрос как-то решить, а то попросят у Марьванны бумаги взять, а я буду оглядываться кругом и звучно хлопать ушами.

— Тогда я пойду. Всем хорошего вечера. До завтра. Но утром если вдруг я опоздаю...

— Мы будем считать, что ты у Николая Николаевича. Не беспокойся об этом, Вадим.

Улыбнувшись на прощание, я закрыл дверь за собой. Обошёлся без шокирующих признаний, что и не собирался ни о чём беспокоиться.

На первом этапе обустройства на работе мне следовало показать, что я дорожу этим местом и с уважением отношусь к коллегам и руководству. Баш на баш. Тогда и они не будут ставить мне палки в колёса. А видя старательность, положатся на неё и не станут так уж тщательно за мной проверять.

Сначала студент работает на зачётку, потом зачётка работает на студента. Не так важно, что я свою зачётку Костиными усилиями изговнял. Житейская мудрость продолжала работать во всех сферах жизни, не только в учёбе. Покажи себя дельным человеком, и к тебе не будут лишний раз лезть. Начни качать права и выпендриваться — контроль утроится.

На VIP-этаже я для начала развеялся лёгким переругиванием с охраной, затем дальней дорогой прогулялся по роскошным коридорам — совершенно пустым, будто в фильме про зомби.

Егорушка был сегодня до неприличия хорош. Простое лицо, но какая фигура. На этого парня в форме всегда было приятно смотреть. А ему на меня — не слишком приятно, что только добавляло пикантности пикировкам. Растравливало аппетит. Вдохновляло. Очень вовремя для меня.

Мысленно я пытался шутить, хотя какие тут шутки? Настроение скакало туда-сюда, как мячик в пинг-понге. Сомнения грызли, подтачивали решимость. Почему-то подумалось: вот войду я сейчас в кабинет, и Павлов всё сразу поймёт.

«Ха, поймёт он! Да он о существовании Макса даже не знает».

Павлов о брате и правда не знал. Да и откуда? Но мне от этого было почему-то не легче. Тоскливо как-то и тяжело.

В главном холле работал фонтан. Вода текла по стене, и я встал рядом. Если бы кто-то спросил — чтобы любоваться красотами. На деле мне требовалось собраться с силами для встречи с Павловым, настроиться, создать лёгкое игривое состояние и заразить его им.

Не страдашками делиться, не гадать, допустил ли я ошибку или пронесёт, а представлять собой секс ходячий. Я не мог повернуть время вспять и всё переиграть. А даже если бы мог — поступил бы точно так же.

«Максим должен встать на ноги. Это главное, а всё остальное — уж как пойдёт».

Я пришёл сюда не просто так, да ещё и без вызова. В верхних строчках моего плана значилось сходить с Павловым на обед — это как получится — и обязательно раскрутить его на секс, то есть выполнить основную работу. Причём выложиться с энергией, желанием, огоньком, чтобы, когда наступит час «Х» и афера с Максом раскроется, он вспомнил бы этот день и воздержался от моего смертоубийства.

Натужные шутки не помогали, но я старался держать хвост пистолетом. Волнение накатывало волнами, и хвостик так и тянуло поджать, забиться в угол и, сидя там, не отсвечивать.

Я знал, что всё делаю верно, что в моих обстоятельствах следует поступать именно так, не иначе — и всё же, стоя тут, рассыпался на атомы и пророчил себе страшные беды. Видел перед собой лицо Николая Николаевича — полное разочарования и злости. И так внутри тяжело становилось, не спасала даже мысль о том, что я всего лишь пытаюсь помочь брату.

Да и не обманываю я никого. Я всего лишь устроил Максу обследование в лучшей в городе клинике и сам собираюсь его оплатить. Из заработанного. Не украсть, а заплатить своими деньгами!

Всё логично. Всё соответствует фактам. А всё равно казалось, я совершаю самую глупую в своей жизни ошибку.

Но представить, как вхожу в кабинет и признаюсь Павлову прямо сейчас — нет. Я не мог это сделать. Не мог предать Макса.

«Ладно, хватит уже ныть. Не убьёт же он тебя. Максимум — даст коленом под зад. А может, и не даст, а отшлёпает твёрдой рукой, а потом вставит и трахнет до писка. Потому что он живой человек и другого живого человека может понять. Если, конечно, захочет разбираться и понимать. Но об этом ты подумаешь не сейчас, а значительно позже».

Я долго накручивал себя, настраивал на победу, перед дверьми в хозяйские хоромы глубоко шумно вдохнул и потёр в июльскую жару вдруг похолодевшие руки.

Открыв дверь в приёмную, я подкатил к двум красавицам, сидящим на страже у кабинета. Одна блондинка, другая брюнетка, обе прехорошенькие и разодетые, будто куклы, и при этом достаточно сообразительные, чтобы не морщить носы и пугать злыми взглядами сегодняшних фаворитов, независимо от того, нравится им такой расклад или нет.

Он спал с ними обеими. По очереди, а может, и вместе. Я в этом ни минуты не сомневался.

В постели Павлов был настолько хорош, что я бы не удивился вызвать у его девушек ревность. Но нет, ничего похожего ни в одной из них не заметил. Обе мне улыбнулись, дружелюбно поздоровались. Тамара гостеприимно предложила кофе.

— Босс уже освободился? — спросил я.

— Пока нет, — улыбнулась светловолосая Татьяна. — Так что ты пока можешь с нами посидеть, поболтать. А его нельзя беспокоить.

Это я уже знал. Павлов на моё сообщение так и ответил: сейчас очень занят, а затем мы поедем ужинать в ресторан.

Тамара сварила для меня кофе. Татьяна по моей просьбе дала список с именами-фамилиями сотрудников фонда и без просьбы подала на стол конфеты и всякие вкусности.

Я поддерживал разговор, шутил в меру сил, нанизывал комплименты, как бусины на нитку. Девушки смеялись всё раскованней и свободней. Таня подсела поближе, чтобы подкладывать мне еду на тарелку. Тамара сварила чашечку кофе и себе.

Они расслабились, и мне в их весёлой компании становилось всё легче. Волнение уходило, как непролившаяся дождём туча за горизонт.

Тамара первой заметила, что мы уже не одни, и, как захлопнувшаяся ракушка, мгновенно вернула себе серьёзный вид. Широкая улыбка Тани превратилась в дежурную, и по повеявшему от неё напряжению я понял, кому принадлежит взгляд, придавивший мне плечи.

Я встал и медленно повернулся. Не делал резких движений, будто имел дело с опасным хищником.

— Здравствуйте, Тимофей Викторович, — вежливо поздоровался я, увидев у дверей кабинета Павлова двух мужчин — хозяина и того, кто деньги мне выдавал из чемоданчика с миллионами. — Николай Николаевич.

Павлов зло усмехнулся.

— Ты бы ещё каблуками щёлкнул, бравый поручик.

— М-м, кто?

— Не бери в голову, Вадим. Заходи.

Улыбнувшись растерявшим искреннюю заинтересованность Тамаре и Тане, я прошёл мимо Павлова внутрь его кабинета. Предусмотрительно отошёл подальше от двери. Один раз меня у неё чуть не трахнули — я не хотел повторения.

Секса хотел, я для этого сюда и пришёл, но не публичного.

— Что это было, Вадим? — спросил Павлов, заходя внутрь и закрывая дверь за собой. Смотрел на меня с нескрываемым недовольством.

— Что именно, Николай Николаевич?

— Вот это всё. Ты, смеющаяся Тамара и Таня, сидящая у тебя чуть ли не на коленях. Как это понимать?

Я прокашлялся, не зная, что на это ответить.

— Мы разговаривали. Я уже давно жду. Тамара сделала мне кофе — очень вкусный, спасибо.

Павлов сузил глаза.

— Мне спасибо за кофе?

Я вновь кашлянул.

— Ну, как бы да. Вы ведь хозяин. Это ваш кофе и ваши девушки, то есть помощницы.

Павлов подошёл ко мне вплотную.

— Тебе нравятся девушки? — спросил он, глядя мне в глаза.

— Не особо, — честно ответил я. — То есть нравятся, но в другом смысле. Они весёлые, с ними легко.

— Ты бы хотел одну из них? Или сразу обеих?

Я кашлянул. Откинул волосы со лба. В прохладном кабинете вдруг стало жарче, чем на улице.

— Послушайте, я...

— Кого из них выбираешь?

Он так странно себя вёл. Я не мог понять, что на него нашло.

— У меня был секс с девушкой. Вечность назад. Мне не понравилось, не моё это. — Я взмахнул рукой и с нервов чуть его не ударил. — Если вы ревнуете...

— Да.

Я сглотнул.

— ...то это зря.

Павлов прижал меня к краю стола, и все страхи, опасения, мысли — нужные и ненужные — вылетели из головы, как пробка из бутылки шампанского.