Мрачный Жнец

Глава 22

Азагот держал Лиллиану на руках, пока они плыли обратно к пляжу. Он хотел лечь в полосу прибоя и снова заняться с ней любовью, на этот раз, чтобы волны плескались об их тела, а горячий ветер ласкал кожу. То, что они только что сделали, было интенсивным и диким, удовлетворяя потребность выплеснуть немного агрессии и страсти. Теперь он хотел медленных и соблазнительных движений, просто чтобы показать Лиллиане, как много она для него значит. Он бы боготворил каждый дюйм её тела, чтобы дать понять, она — его мир. Шеул-Гра, мир, который он построил с нуля, ничего не значил по сравнению с ней.

— Это было потрясающе, — пробормотала она, когда они растянулись на песке. — Я хочу просто лежать здесь и быть с тобой, но нам нужно поговорить, пока нас что-нибудь не разбудило.

Она права, но будь Азагот проклят, если это не испортило настроение. Он откинулся назад, закинув руку за голову, и уставился в небо.

— Я сказал Хокину, что если кто-нибудь меня разбудит, то целый месяц будет встречать посетителей на посадочной площадке.

Она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него.

— Звучит не так уж плохо.

— Они будут встречать посетителей в виде статуй, — пояснил он.

— Ах. Итак, все в Шеул-Гра сейчас ведут себя очень тихо.

— Именно так.

Она рассмеялась, но быстро успокоилась. Ему стало интересно, думает ли она о том, что её разбудят. Ужас, который она, должно быть, испытывала каждый раз, когда открывала глаза. В нём всколыхнулся гнев от пережитого ею ужаса, но подавил его, не желая расстраивать Лиллиану.

— Мне нужно знать о Флейл, — сказала она. — У тебя есть информация, которая поможет мне разобраться в её психике?

— Возможно. — Он протянул руку и поиграл прядью её шелковистых волос. — Я говорил тебе, что Мэддокс её племянник? Это одна из причин, по которой я позволил ей попасть в Шеул-Гра. — Он всегда с осторожностью относился к тому, кому был предоставлен доступ в его владения, и был чрезвычайно разборчив в тех, кого нанимал. Флейл выполняла случайную работу, в основном занимаясь закупкой обещанных вещей, что в значительной степени означало, что она была прославленным агентом по сбору платежей. Она была одной из лучших. А ещё была шпионом Молоха, и именно она ответственна за похищение Сайфера в Шеул и заключение его в тюрьму Молока и Баэля. Поэтому, должна умереть.

— Подожди, — Лиллиана выпрямилась, её полные груди покраснели и подпрыгивали ровно настолько, чтобы отвлекать внимание. — Ты знал, что она тётя Мэддокса, и не говорил мне?

— С чего бы?

Она бросила на него недоверчивый взгляд, который женщины всегда бросают, когда считают тебя идиотом.

— Ты спал с её сестрой.

— И это имеет отношение к делу… Почему?

Она открыла рот. Закрыла. Затем пренебрежительно фыркнула.

— Просто имеет.

Интересно.

— Моё прошлое всё ещё беспокоит тебя?

— Твоё прошлое? Л юбопытный способ сказать, что ты стал отцом тысяч детей от сотен женщин. — Внезапно она оказалась в своём пушистом тёмно-синем халате, и он задумался, сделала ли она это сознательно или нет. — И нет, меня не беспокоит твоё прошлое. Я просто хотела бы знать, какие люди приходятся тебе родственниками. Или ангелами, которые были у тебя в постели. — Да, определённо прозвучало так, будто её это вполне устраивало. — Итак, что ещё у тебя есть на Флейл? — спросила она, явно меняя тему.

Он просто хотел, чтобы разговор шёл не о Флейл, как бы важно это ни было.

— Она была близка со своей сестрой Элландрой, — сказал он. — Но после рождения Мэддокса, Элландра, по-видимому, стала замкнутой. С емья не смогла ей помочь, и однажды она оказалась в Бездне.

Лиллиана вздрогнула.

— Бездна, — прошептала она. — О боже. — Отличная новость. Бездна была почти мифическим местом на Другой Стороне. Говорили, что только те, кто действительно потерял волю к жизни, могли её найти. Никого из вошедших больше никто не видел. С точки зрения Ангелов, это считалось самоубийством, хотя некоторые настаивали на том, что Бездна — это не мгновенная смерть, а переход в другое измерение. По сути, это способ начать всё сначала. — В то время Флейл была ангелом?

Он покачал головой.

— Она была падшей, но они с Элландрой поддерживали связь. Похоже, Элландра не была готова отказаться от Флейл. На самом деле, именно поддержка Элландры своей сестры побудила её обратиться ко мне.

Элландра поделилась с ним этой маленькой пикантной новостью, когда стояла и дрожала в его спальне, ожидая, насилия или что-то в этом роде с его стороны.

В тот момент он велел ей уйти. Он хотел, чтобы его партнёрши по постели были согласны, и если их отправляли к нему в качестве наказания, это не согласие. Он мог быть злым, но у него были принципы. К его удивлению, она вернулась и умоляла его принять участие. Она верила, что появление на свет Мемитима станет её искуплением. Оказалось, это стало её погибелью.

Т ёплый ветерок шевелил волосы Лиллианы, когда она подставила лицо солнцу. Она заслуживала такой жизни. Она заслуживала быть на солнце, когда бы ни захотела. Вместо этого она застряла в Шеул-Г ра. Нет, она заперта в адской темнице, и по вине Азагота.

Он зарычал, и рука Лиллианы легла на его ладонь.

— Эй. — Она легонько похлопала его по плечу. — Скажи мне, почему Флейл была изгнана с Небес?

Благодарный за спасательный круг, он взял её за руку.

— Она потеряла крылья, потому что была частью мини-восстания молодых ангелов, презирающих людей. Она взяла на себя смелость убить тех, кто, по её мнению, заслуживал смерти.

Она кивнула.

— Я это помню. Ну, я не помню её конкретно, но знаю, что какое-то время назревало движение. За последние пару столетий произошло несколько небольших восстаний.

Последнее десятилетие было особенно активным. Она склонила голову на бок, и некоторое время изучала его, солнечный свет сверкал в её янтарных глазах.

— Люди, которых она убила, действительно заслуживали этого?

— Они были убийцами и насильниками. Так что, да.

Флейл предоставила Гадесу множество злых человеческих душ, с которыми тот мог поиграть в Чистилище. Азагот посвятил Лиллиану в ещё несколько деталей, которые, как не был уверен, могли бы помочь, но не хотел ничего упускать, просто на всякий случай. Когда он исчерпал свою Энциклопедию о Флейл, Лили наклонилась и поцеловала его.

— А теперь расскажи, как у тебя дела. Как все справляются? Я знаю, что потеря Джорни и Мэддокса, должно быть, очень тяжела. Она сжала его руку. — Я не могу перестать думать о них. И о Фантоме. Они все погибли, пытаясь помочь мне.

Он не мог представить, через что ей пришлось пройти, наблюдая, как они умирают, и выругался.

— Я ненавижу это. Все это ненавидят. Они все ищут способы добраться до Молоха. Танатос и Лимос охотятся на ангелов, убивших Фантома, в то время как Арес и Ресеф ищут способы проникнуть в крепость Молоха без военного нападения. — Он посмотрел на неё. — Ты ведь у Молоха, верно? Он ведь не отвёл тебя в замок Сатаны?

Шелковистые волосы Лиллианы рассыпались по плечам, когда она покачала головой.

— Я слышала, он что-то говорил о новом жильце.

Новый жилец?

— Ревенант вернулся?

— Кто-то другой. — Она лениво поковыряла пальцем ямки в песке. — Молох, похоже, не в восторге. У меня сложилось впечатление, что Молох думал, будто парень работает на него, но теперь он сам выполняет приказы.

В Шеуле появился новый игрок? Интересно.

— У тебя есть имя?

— Я слышала, что Молох назвал его Дракиином, но это прозвучало почти как оскорбление.

Азагот фыркнул.

— Потому что так оно и было. На шеульском это означает «личинки». — Однако это не означало, что это не могло быть его именем. Демоны были чертовски странными и отвратительными. — Ты видела этого мужчину?

— Я никогда не видела его лица. — Она вздрогнула. — Хотя он злой. И холодный. Кажется, это приходит… волнами.

— Волны? — Его взгляд автоматически переместился на океан, который совершенно не обращал внимания на их бедственное положение. — Что ты имеешь в виду?

— Это странно. Только что он просто прятался на заднем плане, едва заметный, а потом словно стал радиоактивным. Зло, исходящее от него, влияет на всех вокруг. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного.

Он медленно наклонил голову.

— Это совпадает с некоторыми отчётами, которые я получил.

— Удалось выяснить, кто меня отравил?

Желая предложить больше, он отдал то, что у него было.

— Зубал расспрашивает каждого, кто приносил тебе что-нибудь поесть или выпить. Пока что ничто не вызывает тревоги, и он недоволен. — Все были недовольны, но З и серьёзно относился к своей работе, и когда дела шли неважно, он был настойчив. — Я просто хотел бы, чтобы он приберёг Хокина напоследок, когда тот действительно разозлится и взвинтится.

Она удивлённо приподняла бровь.

— Почему? Что сделал Хокин?

Азагот сдержался от того, что могло бы стать эпической (чёрт, он скучал по Джорни) и вульгарной тирадой.

— Ничего особенного. Просто рассказал Небесам о моем улучшении гриминионисов, о попытке побега и о факте, что я выпустил сто тысяч демонов, чтобы сразиться с Молохом.

Глаза Лиллианы округлились как блюдца.

— Что? Ты шутишь. Нет. Он бы этого не сделал.

— Да, он, твою мать, так и сделал. Появился Ривер и вылил на меня кучу Небесного говна. — Желая выплеснуть ярость, он вонзил пальцы в песок и послал заряд энергии по берегу, превратив поверхность вокруг них в стекло.

Лиллиана и глазом не моргнула, даже не дёрнулась. Боже, он любил эту женщину.

— Что сказал Ривер?

— Он сказал, что пытается помешать Небесам напасть на меня. — Он стиснул зубы, раздражённый тем, что Небеса решили, что его нужно угомонить.

Она вздохнула с облегчением.

— Значит, он на нашей стороне.

— Никто на Небесах не на нашей стороне.

— Дорогой, неужели ты не понимаешь? Вот почему Хокин обратился к Риверу. Он знал, что тебе нужна помощь.

— Если он беспокоился, должен был сначала прийти ко мне, — отрезал Азагот. — Если бы он не был связующим звеном Мемитимов с Небесами, я бы изгнал его.

Ему не понравилась улыбка, которую она прикрыла рукой.

— Что? — требовательно спросил он.

— Просто… — Она протянула руку и погладила его по щеке. — Ты всё ещё можешь изгнать его, и ты это знаешь. Но ты этого не сделаешь, потому что любишь его и нуждаешься в нём, и ты знаешь, что он поступал так, как считал нужным, даже если это было неправильно.

— Он меня предал.

Это так просто.

— Я знаю, что верность важна для тебя, но, пожалуйста, не торопись с решением о том, что с ним делать. Хокин настолько предан, насколько это возможно. Возможно, он совершил ошибку, но его сердце было в нужном месте, и при нынешнем положении вещей… ты не можешь позволить себе оттолкнуть его. Мы должны быть сильными и сплочёнными перед лицом грядущего. Но мы победим. Ты победишь, Азагот, и тогда никто больше не будет настолько глуп, чтобы связываться с тобой. Мы будем свободны.

Ему нравилась её сила и убеждённость. Но он никогда не будет свободен. Он всегда будет заключён в Шеул-Гра, в аду, который построил для себя, чтобы искупить все грехи. Что хуже, даже после того, как Лиллиана выберется из подземелья Молоха, она всё равно будет заключена в тюрьму. Клетка будет просто более приятной, а её тюремщиком был бы Азагот. Но она, по крайней мере, будет жива.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить тебя оттуда, Лиллиана. Я обещаю.

— Кроме освобождения Сатаны, верно? — Она пригвоздила его взглядом «не ходи туда». — Это единственное, чего ты не можешь сделать.

— Я в курсе.

— Разве? — Она надулась, и он приготовился к Небесной нотации. — Азагот, человечество развивается по расписанию. У них есть ещё тысяча лет, чтобы достичь своих целей. С этим нельзя связываться. Если Сатана выйдет из своей тюрьмы раньше…

— Да, да. — Он закатил глаза и продекламировал стандартную фразу, которую каждый ангел заучивает в колыбели. — У людей есть время до конца дней, чтобы усовершенствовать свои души и обрести бессмертную жизнь на Другой Стороне. Те, кто не испытает всего, что можно испытать в течение нескольких человеческих жизней, будь то из-за медлительности, или из-за того, что Апокалипсис наступит раньше, в конечном итоге окажутся на Земле, где Сатана будет играть с ними вечность. Я понимаю. Мне просто всё равно. Я злой, помнишь?

Она фыркнула.

— Это серьёзно, Азагот. Сколько миллиардов душ будут страдать на Земле из-за того, что у них не было тысячи лет, чтобы прожить ещё несколько жизней до Апокалипсиса?

Ангелы раздражали его до чёртиков, но было мило, когда Лиллиана время от времени давала волю ангельскому негодованию.

— Я знаю, — сказал он, пытаясь пригладить её взъерошенные пёрышки. Когда она фыркнула и покачала головой, он решил, что это знак того, что он потерпел неудачу. — Что?

— Просто иногда ты действуешь инстинктивно и не задумываешься о последствиях. — Она улыбнулась, но это не смягчило всей остроты слов. — Мне нравятся твои инстинкты, и нравится, что ты готов на всё ради меня, но я не хочу, чтобы ты или кто-то, кого мы любим, платил высокую цену за то, чтобы вытащить меня отсюда. Мы и так уже слишком много потеряли.

Поднялся сильный ветер, взметая песок и поднимая белые шапки на волнах. Над головой нависло тёмное грозовое облако, закрывшее солнце.

— Лиллиана? Зачем ты это делаешь?

— Это не я, — сказала она, поднимая глаза. — Я думала, это ты… О, нет!

Она начала таять. Небо озарила молния, когда она то появлялась, то исчезала.

— Нет! Лиллиана! — Он потянулся к ней, зная, что это бесполезно. И, как и в прошлый раз, его руки сомкнулись на пустом воздухе. Как и прежде, она исчезла.