Мрачный Жнец

Глава 33

1:02:46

У Азагота оставался час, две минуты и сорок шесть секунд, чтобы освободить Сатану.

Значит, у него чуть больше часа, чтобы привести дела в порядок, потому что выпускать злобного ублюдка нельзя.

Он прижал дочь к груди, чувствуя, как её сердце бьётся рядом с его сердцем, и запоминая это ощущение. Когда он вернулся из тюрьмы Сатаны, им управлял внутренний демон, но в момент, когда он увидел Райку, спящую в колыбели, а К ат присматривающую за ней, успокоился. Прижимая её к себе, он полностью расслабился.

Ну, не совсем. Внутри он бушевал, готовый сделать то, что нужно.

Скоро. Ещё несколько минут… Райка сморщила нос и зевнула, размахивая маленькими кулачками. Он откинул одеяло и провёл кончиками пальцев по пушистому материалу пижамы с утёнком, которую прислал Призрак. Демон оплакивал своего брата, но всё же нашёл время, чтобы отправить подарок. В списке демонов, которых уважал Азагот, Призрак был на первом месте. Азагот не мог вернуть тело Фантома доктору, но собирался положить конец страданиям Фантома, так или иначе. Райка потянулась к нему, и он наклонил голову, позволив ей коснуться своего лица, и вдохнул её свежий, чистый аромат, который не был похож на запах детского мыла, которым К ат её мыла. В глубине души она пахла свежестью, и каким-то образом Азагот понял, что она никогда раньше не жила. Новые души появлялись крайне редко, раз в столетие, и он гадал, что уготовано его дочери. У неё такой большой потенциал.

Она встретилась с ним взглядом, и он не мог отрицать силу любви, которая охватила его. Она заслуживала лучшего, чем рождение в аду. Он подвёл её и подвёл её мать. Азагот устал терпеть неудачи. И был готов заплатить любую цену, чтобы это не повторилось.

В дверь постучали, и Азаготу не нужно было ждать, пока Арес окликнет его, чтобы понять, что они с Карой в коридоре. Он почувствовал, как Арес вошёл в Шеул-Гра, и воспользовался этими последними драгоценными минутами наедине со своей дочерью, чтобы запомнить каждую её деталь.

Ещё один стук, и Азагот подумал о похоронном колоколе.

— Войдите.

Арес и Кара вошли, и пока Кара закрывала дверь, Арес, скрипнув кожаными доспехами, прошёл по комнате.

— Чёртовы ангелы, — прорычал Всадник.

— Очевидно, твои церберы разобрались с ними.

Позвать Кару с церберами гениальная идея. Церберы презирали ангелов, а их царь питал особую симпатию к Гадесу и к Чистилищу. Преследовать ангелов у входа в Шеул-Гра, вероятно, отличное развлечение для них.

Арес фыркнул.

— Тысяча Церберов против сотни ангелов? Отличное отвлечение, но Небеса пришлют подкрепление. У нас не так много времени.

— Азагот. — Кара вежливо улыбнулась, но заламывала руки. — Приятно, наконец-то, встретиться с тобой лично. — Это ложь, но приятно, что она попыталась. — Мне просто жаль, что это случилось при таких обстоятельствах. — Слёзы наполнили её глаза, когда она опустила взгляд на свёрток в руках Азагота. — Я могу чем-нибудь помочь? Хоть чем-нибудь?

— Поэтому я и позвал вас сюда. — Каким-то образом ему удалось произнести это без дрожи в голосе. Райка заворковала, и у него перехватило дыхание от боли. Её мать должна быть здесь. Этого не должно было случиться. — Её зовут Райка, — сказал он, и на этот раз не смог сдержать дрожь в голосе. — Не знаю, понравится ли имя Лиллиане.

— Оно прекрасно, — заверила она.

— Оно означает «Адова пасть».

Кара задумалась на мгновение.

— Ну, я слышала, как она плакала на заднем плане, пока ты разговаривал с Аресом по телефону. Кажется, имя уместно. — Она улыбнулась. — Можно мне её подержать?

Он сглотнул. Запаниковал. Азагот не хотел её отпускать.

— Тебе не нужно, — быстро сказала она. — Всё в порядке.

«Возьми себя в руки, придурок. Лиллиана ждёт, а Молох не откусит себе голову».

— Нет, держи. — Он очень осторожно передал Райку в руки Каре, и чувство утраты едва не поставило его на колени. Он отступил, прежде чем забрал бы Райку обратно. — Я позвал вас, потому что то, о чём я собираюсь попросить, касается вас обоих. — Он указал на серию картин, изображающих историю Шеул-Гра. — Тысячи лет моё царство пустовало. Затем я наполнил его падшими ангелами, которые помогали, и непадшими, которые искали убежища, и, наконец, Мемитимами. Но я понял, что Шеул-Гра всегда должен был оставаться пустым. — Он посмотрел на место на стене, предназначенное для картин, отражающих Шеул-Гра, каким он был всего несколько дней назад. Зелёным, неповреждённым, полным жизни. — Всё должно измениться. Мой мир больше не в безопасности, особенно от меня.

— Чего ты от нас хочешь? — спросил Арес, как обычно, переходя сразу к делу. Азагот, наконец, отвернулся от стены.

— Я хочу, чтобы вы приняли беженцев с Шеул-Гра. Ваш остров безопасен, скрыт от посторонних глаз и надёжен. Они могут построить квартиры и тренировочный центр на противоположном конце острова. И тебе они никогда не помешают.

Кара оторвала взгляд от ребёнка, и Арес на мгновение замер, пытаясь осознать происходящее.

— Чёрт, Жнец, — пробормотал он. — Когда ты чего-то просишь, это что-то грандиозное.

— Знаю, что прошу слишком многого, — сказал Азагот. — Но хочу, чтобы моя семья была в безопасности.

— Что будет, если мы откажем? — спросила Кара.

«Пожалуйста, не отказывай».

— Непадшие рискуют быть затянутыми в Шеул. Мемитимы вернутся к прежней жизни, к той, что была до того, как они пришли сюда, будут прятаться среди людей или оставаться в небольших тренировочных лагерях. В них будет безопаснее всего для самых юных. — Он взглянул на бар и решил, что сейчас самое время открыть тысячелетний ром, подаренный ему мастерами из региона Гриммон в Шеуле. — Уверен, что вам нужно это обсудить. — Он указал на дверь, направляясь к бару. — Не стесняйтесь, но не затягивайте. У меня жёсткие сроки.

Арес кивнул и направился к двери, а Кара начала отдавать Райку. Азагот попятился.

— Нет, пожалуйста, подержи ещё. — Он надеялся, что они не заметили, как дрожат его руки, когда он потянулся за бутылкой. — Наверное, она мне надоела.

— Уверен?

Он не посмотрел на них.

— Да.

Они вышли на улицу, и он прислонился к бару, открывая бутылку. Он хотел как можно быстрее поднести её к губам. Он наслаждался жжением, радовался дыму, который окутывал сернистые пласты, через которые лился алкоголь на пути к желудку. Он смывал то, что не могло смыть ничто другое: последние, цепляющиеся за жизнь остатки эмоций. Только одно могло вернуть их, и он собирался вернуть Лилли или умереть, пытаясь это сделать.

Арес прожил долгую жизнь. Всё перепробовал, всё повидал. Его уже ничто не удивляло. Мрачный Жнец только что напугал его до чёртиков. И Кару тоже, судя по её широко раскрытым от беспокойства глазам.

— Что это было? — спросила она приглушённым голосом. — Что с ним происходит?

— Его пару удерживает демон-садист, — сказал он, и голос был похож на рычание. — Он готов умереть за неё.

Арес чувствовал боль Азагота каждой клеточкой тела. Ресеф, когда стал злой версией самого себя, известным как Мор, похитил Кару. То, что он планировал сделать с ней перед тем, как убить, то, как он причинил ей боль на глазах у Ареса… превратило Ареса в одержимого одной целью мужчину: вернуть её. Он бы пожертвовал всем, включая себя, чтобы спасти её.

Кара поджала губы и перевела взгляд с ребёнка на него.

— Как думаешь, с ней всё в порядке?

— Не думаю, что Молох настолько глуп, чтобы убить её до истечения срока. Но он это сделает. — Арес покачал головой в тщетной попытке избавиться от воспоминаний о Каре, избитой и истекающей кровью, у ног Мора.

— Мы должны помочь ему, — сказала Кара, укачивая Райку. Они впервые уехали от своей месячной дочери, и Кара явно скучала по ней. — Остров может поддержать его.

Это возможно, и Азагот прав: они редко встречали бы Мемитимов и Падших. Но, чёрт возьми, аналитическая часть его мозга, которая не переставала прокручивать в голове катастрофические сценарии, работала на полную мощность.

Кто-то в Шеул-Гра убил одного из детей Азагота, чуть не убил другого и помог организовать похищение Лиллианы. Пока личность этого человека не была установлена, мысль о том, что так много непроверенных людей находится рядом с его семьёй, заставляла Ареса нервничать.

— Если считаешь, это угрозой безопасности, — продолжила она, будучи экстрасенсом или кем-то в этом роде, — не думаю, что стоит беспокоиться. Ничто не пройдёт сквозь Рамрилов и моих церберов.

Ничто не пройдёт мимо Ареса.

— И, — добавила она, потому что, очевидно, была с этим согласна, — если наш остров когда-нибудь подвергнется нападению извне, представь, какую помощь окажет сотня Мемитимов.

Арес выругался про себя, понимая, что проиграл битву, но признавая, что сражался не слишком упорно. Он и его братья, и сестра в долгу перед Азаготом, каждый по-своему, а его остров достаточно большой, чтобы вместить в пять раз больше Мемитимов и Павших.

— Ты точно знаешь, как мной манипулировать.

Кара моргнула, глядя на него с притворной невинностью.

— Я? Манипулирую тобой? Никогда.

На этот раз он выругался вслух.

— Ну же. Мрачный Жнец ждёт

Он придержал дверь для Кары, и в момент, когда они вошли, почувствовал перемену в воздухе. Азагот стоял перед туннелем в стене, через который мог наблюдать за душами, которых приносили его Гриминионисы, небрежно держа в руке полупустую бутылку спиртного. Он пропускал души слишком быстро, чтобы по-настоящему оценить кого-то из них, но Арес не собирался указывать ему на это. Не в момент, когда из головы Азагота торчат рога, а огонь в очаге так сильно остыл, что Арес видел своё дыхание.

Жнец резко обернулся, и в его глазах не было ничего, кроме тёмных зрачков, наполненных пламенем.

— Твой ответ? — прогремел голос, поднимаясь из самых глубин ада.

— Мы будем рады твоим людям, — сказал Арес. — Остаётся лишь вопрос когда?

— Сейчас. Мне нужно, чтобы вы забрали их с собой. — Он повернулся к душам. — Зубал будет полезен, если позволите. Он предан и ещё не полностью заражён злом. Хотя, если подумать, ему лучше было бы с Танатосом. Он предпочитает тёмный и северный климат.

— Сейчас? — выпалил Арес. — Без подготовки.

— Сейчас.

— Не понимаю, Жнец, — прорычал Арес. — Что произойдёт, когда мы уйдём?

Азагот развернулся, пламя в его глазах излучало достаточно тепла, чтобы согреть воздух, и Арес шагнул вперёд, инстинктивно встав между Карой и мужчиной. Азагот был не так спокоен, как казался. Всё, что они видели, было лишь внешней оболочкой. Зомби. Настоящий Мрачный Жнец бушевал внутри.

Пора уходить.

— А как же Райка? — спросила Кара. — Кто о ней позаботится?

Сжав кулаки, Азагот закрыл глаза. Когда он снова их открыл, пламя угасло, подавленное болью.

— Я надеялся, что ты.

— Конечно, — сказала она. — Мы будем заботиться о ней столько, сколько тебе нужно.

Кровь капала на пол из проколотых ладоней, но он, казалось, не замечал этого.

— Мне нужно, чтобы ты вырастила её как свою дочь, если Лиллиана не вернётся.

Кара ахнула. Арес выругался.

— Азагот, послушай… Что бы ты ни задумал…

— Я сделаю то, что нужно. Не знаю, жива ли Лиллиана, а если и жива, то, возможно, ненадолго. Райке нужна мать, и отец, который сможет её защитить. Ей нужен солнечный свет. Всем моим детям нужен. — Пламя превратилось в раскалённые угли, но Азагот изо всех сил сдерживал внутреннего демона, и это отражалось в напряжённой линии его челюсти и натянутых мышцах шеи. — Пожалуйста, сделаешь ли ты это?

Арес переглянулся с Карой и понял, что им не нужно это обсуждать.

— Да, — прошептала Кара.

— Спасибо. — Он снова отвернулся, но Арес успел заметить, как по его щеке скатилась слеза.

— Ты хочешь попрощаться? — Азагот покачал головой. — Я уже попрощался. И я боюсь… Боюсь, что если снова обниму её, то уже не отпущу. — Он прерывисто вздохнул. — Возьми её. Устрой. Вернись через пять минут. Мне нужно, чтобы ты забрал всё из комнаты с артефактами. Там будут вещи, которые помогут в Последней битве. Уходите. У ходите сейчас же. У нас не так много времени.

— Азагот. — Азагот повернулся, взмахнув крыльями и царапая ими потолок, как ногтями по доске.

Арес не был уверен, что именно собирался сказать, но теперь понял, что говорить нечего. Большую часть жизни он провёл в сражениях. За тысячи лет он выиграл бесчисленное количество битв. И проиграл тоже. И хотя он многому научился на поражениях, именно победы преподали ему самые суровые уроки. Он стоял вместе с тысячью воинов всех рас, от людей до демонов и ангелов, накануне войны, зная, что многих из них он больше не увидит живыми. Смерть всегда была осязаема перед битвой, и иногда дело даже не в жизнях. Война уносила не только жизни. Она разрушала мечты. Уничтожала целые цивилизации. И заставляла хороших людей совершать зверства, разрушая мораль.

Даже когда ты победил.

Иногда, особенно, когда победил.

Сейчас же канун битвы Азагота, и Арес знал, что даже если Мрачный Жнец одержит победу, всё уже никогда не будет прежним. Что на это можно было ответить?

Ничего.

Вместо этого, Арес прижал кулак к груди и низко поклонился в знак уважения. И произнёс древние слова:

— Да даруют тебе боги победу, а если не победу, то покой в смерти.

«Удачи тебе, брат».