Навстречу приливу

4 Лайла

Дом семьи Рейнольдсов выглядел как что-то из кино и даже лучше. Они были лучше, чем кино. Пятеро детей с яркими, словно у рок-звёзд, характерами и родители, которые были не менее потрясающими.

Мы сидели за огромным деревянным столом, который стоял здесь с тех пор, как я себя помню. Еда, напитки, смех — все говорили одновременно, но каким-то образом успевали следить за разговором. Так было всегда, когда мы росли.

Это была та самая семья, в которую все мечтали родиться.

Кеннеди из Коттонвуд-Коув.

Красивые, умные, смешные.

Уверенные в себе и невероятно крутые.

И я бы соврала, если бы сказала, что в детстве ни разу не мечтала, каково это — быть частью такой семьи.

Кейдж был старшим, и он всегда казался немного более мрачным, чем остальные. Чуть серьёзнее своих братьев и сестёр. Он воспитывал Грейси один, после того как у него была случайная ночь с какой-то супермоделью в Лос-Анджелесе, где он учился в ветеринарной школе. Та женщина не захотела оставлять ребёнка, и Кейдж согласился взять её на себя. Он вернулся в Коттонвуд-Коув, чтобы его семья могла помочь ему с дочерью, и было очевидно, насколько они все её обожали.

Глаза, как два шоколадных блюдца, и два светло-каштановых пучка на макушке, из которых выбивались кудри. Она была очаровательна, и я не могла не заметить, как, когда мы сели за стол, она тут же перебралась на колени к Хью.

Следующим по старшинству был Финн, и с момента окончания университета он работал актёром. Последние несколько лет он снимался в мыльной опере, но теперь, похоже, получил роль в каком-то новом проекте от Netflix, который должны были снимать на старом ранчо Скоттов недалеко от Коттонвуд-Коув. Весь город был в восторге, и тот факт, что главную роль играл парень, выросший здесь, делал всё это ещё круче. Судя по всему, это было что-то вроде новой версии моего любимого сериала «Йеллоустоун», и его семья говорила, что этот проект может стать для него прорывом.

— Да, я особо не надеюсь. Посмотрим, как пойдёт. Иногда съёмки так и не доводят до конца, так что я просто двигаюсь шаг за шагом, — пожал плечами Финн, а затем подмигнул мне, за что тут же нарвался на предупреждающий взгляд Хью.

За столом раздался общий смех — в этой семье все постоянно подтрунивали друг над другом.

— Это всего лишь подмигивание, успокойся, здоровяк, — ухмыльнулся Финн.

— Ага. Всё всегда начинается с подмигивания, — Хью наколол на вилку морковку и протянул её Грейси, чтобы та откусила.

В этот момент мои яичники чуть не взорвались.

Этот огромный медведь держал на коленях маленького ангела и кормил её, как будто это было чем-то совершенно естественным.

— Джорджия, можешь, пожалуйста, привести свою майку в порядок? Ты знаешь, как я отношусь к тому, когда бюстгальтер выглядывает за столом, — сказала Алана, вызвав очередную волну смеха.

— Мам, да это даже не бюстгальтер! — застонала Джорджия. — Это больше как модный аксессуар! Ну, когда ты президент Комитета по малюсеньким титям, поддержка не особо нужна. Но немного чёрного кружева может добавить изюминку к белой майке, понимаешь?

— А что такое «титя»? — Грейси задрала голову и посмотрела на Хью.

Кейдж что-то прошипел себе под нос.

— О, отличный вопрос. Что такое «титя», Джорджия? — с озорной улыбкой поинтересовался Хью.

— Можем, пожалуйста, не говорить слово «титя» при моей дочери? — проворчал Кейдж.

— Почему? Больше половины людей за этим столом их имеют, — проговорила Бринкли, захлёбываясь от смеха.

Она была второй младшей в семье. Хью был средним ребёнком, и, казалось, он был близок с каждым из своих братьев и сестёр. Они всегда были дружны.

Бринкли работала спортивным журналистом и жила в Сан-Франциско, всего в двух часах езды отсюда.

— А у меня есть титя? — спросила Грейси самым милым голосом, по-прежнему глядя на Хью, словно он и есть солнце.

Алана ахнула. Её муж Брэдфорд расхохотался, Кейдж потер виски, будто от этой беседы у него разболелась голова, а Финн грохнул кулаком по столу, заливаясь таким смехом, что все вокруг тоже не удержались.

— Это всё вина тёти Джорджии, да? Её модный тренд с бюстгальтером вызвал настоящий переполох, — Хью попытался сохранить серьёзное выражение лица, но всё же улыбнулся, убирая прядь волос с лица девочки.

— Дядя Хьюи, купишь мне тоже бюстгальтер? — Грейси прижала ладонь к его щеке.

— Я готов сделать для тебя многое, малышка, но, надеюсь, поход за бельём в этот список не войдёт.

Даже Кейдж рассмеялся, но тут же приподнял бровь и посмотрел на дочь.

— Так, с этим закончили.

— Папа не любит тити? — спросила Грейси.

И даже я больше не могла сдерживаться.

Смех прокатился по всей комнате, Алана закрыла лицо руками, но даже так было видно, как её плечи трясутся от хохота.

— Уверяю тебя, твой папа не имеет никаких проблем с титями, — Джорджия сделала глоток вина и усмехнулась.

— С этим я соглашусь, — добавила Бринкли, поддержав младшую сестру.

— Девочки, хватит, — покачала головой Алана, вытирая глаза и пытаясь прийти в себя.

Хью посмотрел на меня:

— Добро пожаловать на воскресный ужин, где нет запретных тем.

Я наслаждалась каждой секундой. Поддразнивания, споры, смех, любовь — всё было на виду.

— Лайла, сколько ты собираешься тут пробыть? — спросил Брэдфорд. — Слышал, ты много помогаешь Хью в ресторане. Мы тебе благодарны за это, потому что он работает слишком много.

— Планирую остаться на всё лето. В начале сентября вернусь в Чикаго.

— Ты всё ещё бегаешь? — уточнил он. — Насколько я знаю, ходили разговоры, что ты готовилась к Олимпиаде.

Я кивнула. Меня звали несколько тренеров, и многие думали, что я продолжу карьеру после университета, но я этого не хотела. Я добилась того, чего хотела, и теперь настало время оставить всё это позади.

— Нет, я была более чем готова закончить с этим. Хочу просто… жить нормальной жизнью, наверное.

Хью взглянул на меня, и наши глаза встретились. В его взгляде было столько понимания, что это меня успокоило. Не многие осознавали, сколько времени и сил уходит на подготовку в университете. Давление. Ожидания. Дисциплина и решимость, которые требовались, чтобы дойти до этого уровня.

Я была вымотана.

— Думаю, это замечательно, — сказала Алана, её зелёные глаза, такие же, как у Хью, искрились теплотой. — Ты всю жизнь трудилась. Теперь пора просто… жить, верно?

— Думаю, да.

— Ну, Лайла, если ты хочешь начать жить, то я твой человек, — вмешалась Джорджия, её светлые волосы упали на плечи. — Я живу по принципу «живём один раз» и ни о чём не жалею.

— Что значит «живём один раз»? — спросил Брэдфорд, и я не упустила, с каким обожанием он посмотрел на свою младшую дочь.

— Это значит, что жизнь у нас одна, и если бы все жили, как Джорджия, у нас не было бы ни работы, ни крыши над головой, — с поднятой бровью прокомментировала Бринкли.

Они с сестрой были совершенно не похожи. Хью и Бринкли больше напоминали отца с их тёмными волосами, тогда как Финн и Кейдж унаследовали светло-каштановые оттенки, а Джорджия была самой светлой из всех Рейнольдсов, как их мать.

— Эй, работа и крыша над головой переоценены, если хочешь знать моё мнение, — весело протянула Джорджия. — Жизнь коротка, её надо наслаждаться. Всё всегда складывается, как надо. Так что carpe diem (*Carpe diem — устойчивое латинское выражение, означающее «живи настоящим», «лови момент»), сучки!

— Что такое «сучки»? — спросила Грейси.

— Не повторяй это слово, Грейси, — простонал Кейдж. — Ради всего святого, Джорджия, ты не можешь контролировать себя и следить за языком при ребёнке?

Он раздражённо посмотрел на сестру.

— И, к слову, тебе легко так говорить, потому что у тебя есть поддержка родителей. Не у всех есть такая роскошь. В реальном мире не всё так радужно.

— Ох, да брось ты! — закатила глаза Джорджия. — Реальность — это то, какой ты её создаёшь. Я выбираю начинать день с позитива и радости. Так что ты со своим настроем можешь идти лесом, Кейдж. Наши родители поддерживали и тебя тоже, а потом ты стал важной шишкой — врачом. Так что я бы не сказала, что жизнь к тебе несправедлива.

— Во-первых, я ветеринар в Коттонвуд-Коув, что означает, что я каждый день имею дело с местными сумасшедшими заводчиками. В этом нет ничего «шикарного», — фыркнул Кейдж. — Но да, у меня был план ещё в университете. Тебе тоже пора определиться. Ты выпускаешься через шесть месяцев.

Я смотрела то на одного, то на другого, полностью заворожённая их спором.

Хью рассмеялся.

— Так, объявляю перемирие. Не обязательно разбираться со всем этим прямо сейчас.

— Согласен, — кивнул Брэдфорд. — И вообще, у неё есть родители, которые, судя по всему, прекрасно справляются с воспитанием детей.

Кейдж вздохнул и посмотрел на сестру.

— Я люблю тебя, Джорджия. Просто переживаю. Ты же знаешь, что я хочу для тебя только лучшего.

— Папа любит тётю Джорджию! — Грейси радостно захлопала в ладоши.

Хью наклонился и поцеловал её в макушку.

— А я тебя люблю, но ты слишком много паришься, — беззаботно отозвалась Джорджия.

Эта семья даже спорила так, что никто не обижался. У них всегда так было.

Драма в моём доме, когда я росла, обычно заканчивалась драками между отцом и братом, визитами полиции, арестами, тревогой и бессонными ночами.

Здесь же всё было по-другому.

— Лайла, — Бринкли посмотрела на меня, — я пишу статью о бывшем профессиональном футболисте, и он сказал, что самое сложное в уходе из спорта — это то, что он будет скучать по эйфории игрового дня. Ему тяжело, потому что его личность всегда была связана с тем, что он делал в спорте, а не с тем, кем он был на самом деле. Тебе было сложно уйти?

Я задумалась.

— Думаю, у меня немного другая ситуация.

Хью пристально посмотрел на меня, изучая.

— Почему?

— Ну… я начала бегать скорее как способ… сбежать, наверное. После смерти мамы и всего, что случилось с отцом, когда я была маленькой, мне просто нужно было что-то, что… — я замолчала, покачала головой. — Что унесло бы меня подальше. И это было первое, в чём я почувствовала себя действительно хорошей. Я знала, что бег поможет мне поступить в университет и даст мне будущее. Я поняла это очень рано.

За столом повисла тишина, и я на секунду подумала, что сказала лишнего.

— Ты выигрывала чемпионат штата Калифорния четыре года подряд в старшей школе и стала первой девушкой в истории штата, кому это удалось, так что «хорошая» — это, пожалуй, слишком скромно сказано, — сказал Хью, и меня удивило, что он помнил эти цифры. — А потом ты стала национальной чемпионкой в университете. Ты более чем доказала свою силу.

— Спасибо. Но, наверное, дело в том, что мне больше не нужно ничего доказывать. Мне не нужно ставить рекорды или выигрывать гонки, чтобы двигаться дальше. Я так долго смотрела только вперёд, что даже не успевала просто жить в моменте. Я не скучаю по соревнованиям, потому что никогда не любила сами гонки, если честно. Я люблю бег. И я до сих пор бегаю. И теперь я делаю это для себя. Впервые в жизни — только для себя.

— Думаю, это замечательно, Лайла. И я очень рада, что ты снова дома, хоть ненадолго. Я скучала по твоему милому личику, — сказала Алана, её глаза блестели от эмоций. — А кто знает, может, тебе даже захочется остаться.

Хью бросил на мать взгляд, и я сразу поняла, что он хотел сказать. Трэвис не хотел, чтобы кто-то давал мне повод задержаться. Он считал, что мой отец снова потянет меня вниз, и был уверен, что я заслуживаю большего, чем этот город, который для нас всех был домом.

Мой брат всю жизнь защищал меня.

Но мне больше не нужна была защита.

Он столько лет воевал, что не знал, как перестать.

— Всё, что я знаю, — это что мне хорошо здесь, сейчас. И спасибо вам, что пригласили меня. Думаю, ни у кого нет таких воскресных ужинов, как у семьи Рейнольдсов, — сказала я, и все рассмеялись.

— Мы будем очень рады, если ты будешь приходить к нам каждое воскресенье, пока ты здесь, — сказала Алана, а Хью только усмехнулся.

— Надеюсь, ты будешь приходить и не сбежишь после скандала с моим чёрным кружевным бретельками! — воскликнула Джорджия, сделав драматическую паузу. — И после того, как мой брат снова решил мной командовать.

— Папа — босс! — в восторге закричала Грейси, заливаясь смехом.

— Точно, малышка, — кивнул Кейдж.

— Но не забывай, кто здесь настоящий босс, — вставил Хью, нарочно громко, чтобы все услышали.

— Дядя Хьюи — настоящий босс, папа! — пропела Грейси, когда Хью подул ей в шею, отчего она захихикала и завалилась назад, сверкая ямочками.

— Чёртовски верно! — крикнул Хью.

— Эй, я думал, это я босс! — Финн сделал обиженное лицо, что ему, как актёру, удалось особенно убедительно.

— У меня слишком много боссов, — пожала плечами Грейси.

Остаток вечера прошёл за шутками, смехом и огромным количеством еды.

Я попрощалась со всеми, и Хью настоял на том, чтобы отвезти меня домой. Я предложила дойти пешком — утром оставила машину дома, да и вообще предпочитала ходить пешком, мне это нравилось. Но он даже не собирался соглашаться, и я не стала спорить.

— Спасибо, что пригласил меня сегодня. Твоя семья такая же потрясающая, как я её запомнила. Даже представить не могу, как весело было расти с такими братьями и сёстрами.

Хью свернул на улицу и направился к дому моего отца.

— Да, было весело, но у нас тоже бывали свои моменты. И хорошие, и плохие, как у всех. Ты же понимаешь, что Трэв просто хочет для тебя лучшего, да? Он всегда хотел.

— Я знаю. Но это не значит, что я не могу вернуться домой и быть здесь счастливой. Я выросла здесь, так же, как и он. У нас один отец. Думаю, я вполне способна сама о себе позаботиться. Он одержим идеей держать меня подальше от этого места, и мне просто хочется, чтобы он понял — я уже не ребёнок.

Я прищурилась, заметив высокого мужчину, стоящего на крыльце нашего дома. Он размахивал руками, и даже из машины было слышно, как он кричит. Его левая рука резко откинулась назад, а затем со всей силы ударила человека, которого он заслонял своим телом. Я увидела, как мой отец пошатнулся и рухнул вперёд.

Я потянулась к дверной ручке в тот же момент, когда Хью остановил машину у бордюра. Не уверена, что он вообще успел заглушить мотор, но я уже выскочила и побежала к дому.

— Эй! Оставь его в покое! — крикнула я, подбегая.

Мужчина уже снова занёс руку, готовый ударить моего отца, который валялся на земле и даже не пытался защищаться. Я попыталась схватить его за руку, но он двигался слишком быстро — его кулак со всей силой врезался мне в щёку.

Я не была готова к такому удару. Всё поплыло перед глазами, и я упала на землю.

Хью появился откуда ни возьмись, бросившись вперёд и сбив этого ублюдка с ног.

Я поползла к отцу, чтобы проверить, в порядке ли он. Он просто сел и расхохотался, пока кровь лилась из его носа.

Двое мужчин стояли в дверном проёме, с пивом в руках, наблюдая за тем, как Хью наносил очередной удар.

— Ещё раз тронешь её — убью, понял?! — рявкнул он.

Я вскочила и бросилась к нему, схватив за руку, которую он держал над избитым мужчиной.

— Хватит, — сказала я, и мой голос сорвался на рыдания.

В голове вспыхивали обрывки воспоминаний. Детство, полное взлётов и падений. Напоминания о том, почему бег был для меня спасением. Что вообще происходит? Отец ведь был в порядке, когда я уходила утром…

— Чёрт, Лайла, да если бы я знал, что он ударил тебя, сам бы его вырубил, — пробормотал отец, его голос был пьяным и невнятным.

Он был пьян или под чем-то — я не могла точно сказать. Всю жизнь я знала этого человека именно таким. Но с тех пор, как я вернулась домой, я не видела его пьяным или обдолбанным. Я надеялась, что проблемы со здоровьем заставят его попытаться измениться.

Я ошибалась. Не в первый раз. И, скорее всего, не в последний. Но я никогда не перестану пытаться. Потому что где-то под всей этой грязью болезни и зависимости всё ещё был хороший человек. Возможно, я единственная, кто ещё в это верил. Но это не имело значения. Если у человека есть хоть кто-то, кто в него верит, значит, ещё есть надежда. А все заслуживают надежду, не так ли?

— Лайла Джеймс, глянь-ка на себя, — протянул голос из дверного проёма.

Брэдли.

Такой же мерзкий, каким я его запомнила. Тот самый друг, с которым отец влезал в самые крупные неприятности. Я никогда его не выносила.

Хью медленно встал и, подняв с земли избитого мужчину, заставил его встать рядом с собой.

— Тебе повезло, что я не вызываю копов. Извинись перед ней и убирайся к чёрту.

— Извините… Я не видел, что вы стоите сзади, — пробормотал тот, сплюнув кровь на траву. Затем развернулся и крикнул через плечо:

— Ты мне должен двадцать баксов, Тейт. Ты заплатишь.

Он ушёл, скрывшись в темноте.

Хью повернулся ко мне и нахмурился.

— Ты в порядке?

Я кивнула, но он всё равно шагнул ближе, медленно, почти хищно.

Его большая ладонь мягко коснулась моей щеки. Он достал телефон, включил фонарик, а потом тихо выругался.

— Поехали. Ты здесь не останешься.

— Что? Но я живу здесь.

— Больше нет. У тебя два варианта. Ты собираешь вещи и едешь к Трэвису и Шей, или остаёшься у меня в гостевой пристройке. Всё. Выбирай.

Его зелёные глаза были жёсткими, и он бросил взгляд на моего отца, который, шатаясь, поднялся на ноги и начал невнятно извиняться.

— Я поеду к тебе. Только не звони Трэвису сейчас. Он взбесится. Я поговорю с ним завтра. Обещаю.

Хью кивнул.

— Ладно. Тогда пошли собирать твои вещи.

Хью прошёл мимо моего отца, грубо оттолкнул Брэдли и Пэта в сторону. На диване валялись двое каких-то незнакомцев, а журнальный столик был усыпан пустыми пивными банками.

— Вечеринка закончилась, парни. Убирайтесь, — бросил он, указывая на дверь. Затем посмотрел на меня и кивком головы показал на коридор, ведущий к моей комнате.

Я быстро юркнула внутрь и смахнула слёзы, стекающие по щекам.

Трэвис теперь ещё больше возненавидит нашего отца. Он не понимал, что это болезнь, что отец борется с ней, как может.

Именно поэтому я была здесь.

Но сегодня уже ничего не изменить.

Отец был пьян. Его друзья — отвратительны. И мне самой не хотелось здесь оставаться. А Хью я знала достаточно хорошо, чтобы понимать — он не уйдёт без меня.

Я быстро набросала в сумку одежду, захватила туалетные принадлежности и вернулась в гостиную, катя за собой чемодан.

Отец сидел прямо на полу с бутылкой водки в руке. Он запрокинул голову и сделал долгий глоток.

Брэдли, конечно же, всё ещё был здесь — ржал так, будто это было самым забавным, что он когда-либо видел.

Я часто задумывалась, имело ли вообще смысл это выражение — «сорваться с воза». Потому что, если честно, мой отец чаще был под этим самым возом, чем на нём.

Я ненавидела это. Но это не означало, что так будет всегда.

— Прости, Лайла, — пробормотал он. — Я люблю тебя. Просто… просто сорвался.

Он попытался встать, но тут же снова рухнул на пол, а Брэдли захлёбывался смехом, заполняя этот крошечный дом своим мерзким голосом.

Хью шагнул вперёд, забрал у меня сумки, закрывая отца от моего взгляда широкой спиной.

— В машину. Сейчас. Я сейчас приду.

Я сделала, как он сказал. Я была слишком уставшей, чтобы спорить. Щека горела от боли, когда я забралась в его грузовик. Но это ничто по сравнению с тем, как болело моё сердце.