Не открывайте глаза, профессор!

Глава 3

Тихо подвывая про себя, я кое-как проскользнула в свою комнатёнку при Храме, благодаря всех богов тёмного горизонта, что Аглана, моя соседка, на пару дней уехала проведать захворавшую мать. Каково мне было бы сейчас смотреть ей в глаза?! Кому бы то ни было…

Пробралась кое-как мимо дремлющей охраны, стягивая заледеневшими ладонями порванное на груди платье.

Закрыв за собой дверь, я еще и кроватью её перегородила — для надёжности. И окна зашторила. Хотя о какой надёжности может идти речь?! Если проклятый дуплиш захочет меня найти, кровать ему не помеха…

Матильда, ты окончательно сошла с ума!

Прежде всего я юркнула в душевой закуток — крошечное тесное помещение, где можно было потянуть за металлический рычажок и несколько минут постоять под потоками тёплой воды. Будущим целителям полагалось держать тело в чистоте, а ближайшая речка находилась в паре миль от Храма Науки, не набегаешься. Потом я завернулась в домашний халат и принялась трудиться над испорченным платьем: бытовую магию, в отличие от целительской, я освоила очень даже прилично. Разорванный корсаж удалось восстановить почти идеально, но что делать с юбкой? Оторванный кусок — надеюсь, он слетел с глаз профессора во время оборота — останется оторванным… Пришлось немного укоротить юбку в целом.

Будь проклята моя жалостливость и неумение вовремя проходить мимо! Но кто же знал, что всё закончится… так.

Скотина мохнатая! Ненавижу! И очень надеюсь, что гарпия достанет его, рано или поздно. Лучше рано. Да что там, я сама бы ей приплатила… Как он мог? За что?

Я скинула халат и стала рассматривать себя. Места укусов на шее, плечах и груди налились розовым и лиловым, между бёдер всё саднило. От воспоминаний накатывала дурнота. Мерзость какая! Ещё и сделал что-то со мной, чтобы я не сопротивлялась, а наоборот, отвечала ему со всем старанием. Чтобы потом сказать — ты же была согласна, маленькая развратная дурочка!

Ну, да. Согласна, как же. И вообще, во всём сама виновата: сама заявилась в лес, когда там разгуливал одуревший по своему оборотническому расписанию дуплиш, сама спасла его от птицы с бабьей головой, сама осталась с раненым, хотя могла сбежать. А говорила мне бабуля не бродить по ночам в незнакомых лесах и не разговаривать с посторонними волками! Что он сделает со мной, если найдёт, как и обещал?

Что я сделаю, если эта ночь не пройдёт бесследно?

Вернусь с позором домой, к бабушке?

Поток самобичевания был прерван этой отрезвляющей мыслью.

Нет, ну уж нет. Не для того мы с бабулей продали родительский дом, чтобы теперь из-за какого-то кобеля похотливого сдаваться на полпути! Если у этой ночи будут… последствия, избавлюсь от последствий, целитель я или нет, в конце концов. Если эта тварь захочет меня разыскать, ему придётся очень постараться.

Он же меня не видел, разве что — в несколько секунд после первого оборота и несколько секунд после, но учитывая, что было темно и насколько невменяемым он был в тот момент… А потом гарпия повредила ему глаза.

Милая, чудесная птичка, я тебя совсем не осуждаю…

Следы укусов? От них необходимо избавиться как можно скорее. Жаль, что, как и любой целитель, я не имею возможности лечить саму себя.

Что ещё?

В памяти всплыло, как Мортенгейн намотал на кулак мои волосы, тут же я вспомнила прикосновение горячего языка, губ, уверенное и бесстыжее, и меня затрясло. Проклятая псина, наверное, это какая-то магия дуплишей. Не хочу вспоминать, но ведь со стороны и впрямь могло показаться, что я не против. На поцелуй ответила, и… и… и стонала, как идиотка безмозглая, на весь лес. И бёдра сдавила — сама, когда он…

Я закусила губу, открыла дверцу прикроватной тумбочки, как была, голая, достала ножницы и отрезала волосы по плечи. Криво, косо, неумело. Замерла посреди рыжеватого облака, чувствуя необыкновенную лёгкость и одновременно пустоту, внутри и снаружи.

Слишком много потерь для одной-единственной ночи.

Вот так-то, профессор.

— Ты подстриглась?! С чего это вдруг?!

— Ну вот, а говорят, мужчины невнимательны к женщинам, — хмыкнула я, беззастенчиво плюхаясь на кровать. У шестикурсников Храма Наук были свои привилегии — например, одиночные комнаты. Предполагалось, что ничто не должно отвлекать дошедших почти до самой вершины пути героев от целительской науки.

С Истаем мы познакомились банально и просто — в день моего поступления, когда меня стошнило от волнения прямо на его ботинки. И вот с тех пор приятельствуем. Да что там — дружим, как брат и сестра, что особенно ценно — безо всякого романтического подтекста, хотя многие в это и не верят.

Оно и к лучшему, особенно сейчас.

Мужская душа потёмки, лично я бы держалась подальше от такой коварной особы с некрепким желудком, но приятель вроде не против, шествует надо мной, беззлобно подтрунивая, как над маленькой сестрёнкой, вечно попадающей в дурацкое положение.

— Что это?! — ошарашенно спросил Исти, когда я, задержав дыхание, стянула закрывающий шею и плечи платок. Провёл кончиком пальца по следам профессорских зубов пальцем. — Откуда?! Кто…

— Разве не ясно, меня укусил взбесившийся ёж.

— Какой, Шэд его побери, ёж, Тильда?! Это, по меньшей мере большой и толстый песец, сиречь…

— Послушай, — выдохнула я. — Ты единственный человек, к которому я могу обратиться за помощью. Мне нужно сделать так, чтобы эти следы прошли без следа в кратчайшие сроки, понимаешь?

— Это ведь не человек тебя укусил? — тихо пробормотал приятель.

Я зажмурилась и кивнула. Возможно, эта информация была нужна для… лечения.

— Дуплиш.

— Но… — я прямо-таки слышала, с каким чудовищным скрипом в голове Истая крутятся извилины, не желая принимать и озвучивать единственно возможный вариант. — Но дуплиш в Храме Наук сейчас только один, и это…

— И это он, великий, ужасный, совершенно омерзительный. Он меня вчера ночью покусал за неуспеваемость. И не спрашивай подробности, пожалуйста, а то меня опять на тебя стошнит. Мне нужно залечить следы его зубов, понимаешь? Не могу же я ходить обмотанной в тряпки, как мумия, а вопросы мне не нужны. Чем быстрее, тем лучше. Короче, я немного скрываюсь, Ист.

— От профессора Мортенгейна, после того, как он укусил тебя в ночь болотника? Если, конечно, дело ограничилось одним… то есть десятком укусов…

— Двумя десятками, — мрачно отозвалась я. — Не ограничилось, было ещё много чего, но я не хочу и не могу об этом сейчас говорить. Ты мне поможешь?

Приятель смерил меня каким-то яростным и в то же время мрачным взглядом и ничего не ответил.