Не открывайте глаза, профессор!

Глава 4

Мы встретились с Истом снова сутки спустя, в библиотеке. У шестикурсников была особая привилегия посещать это унылое местечко после завершения рабочего дня — предполагалось, что никакого более увлекательного вечернего досуга придумать они не смогут.

— Всё довольно плохо, — глухо сказал Ист, протягивая мне баночку с мазью. Баночка казалась тёплой на ощупь и была начисто лишена каких-либо надписей. На меня, обмотанную по подбородок шарфом, Ист смотреть избегал, буквально вонзаясь взглядом в пустое пространство кирпичной стены над камином. Камин был ненастоящий, огонь — необжигающей иллюзией, потому-то его и держали в библиотеке.

— В каком смысле? — нервно спросила я. Полтора дня, прошедшие с роковой встречи в лесу оказались непростыми. Меня то и дело знобило, бросало то в жар, то в холод, днём клонило в сон, зато ночью глаза отказывались смыкаться, а на рассвете голова награждала свою хозяйку отборными кошмарами, в которых был ночной лес, запах влажной листвы и сырой земли, птицы с человеческими головами, и — Мортенгейн. Везде и всюду, чудовищно неумолимый, тяжёлый, жаркий и бесстыжий. Я постаралась хотя бы как-то внутренне смириться с самим фактом этой нашей ночи — в конце концов, я не из аристократок с их культом добрачной невинности. Разумеется, будь моя воля, Мортенгейн до конца жизни — как он там выразился? За гоблинами бы судно выносил? Ну, ладно, примем за аксиому смягчающее обстоятельство — он был несколько не в себе, да и назад уже ничего не вернёшь, стоит ли сокрушаться до седых волос. Но что происходило со мной теперь?

Может, от дуплишей возможно заразиться не только блохами, но и… нет, конечно, я не думала, что способность к обороту передаётся через укус или — о, боги тёмного горизонта! — через постель, эти, некогда широко распространённые в наших краях суеверия давно изжили себя. Дуплишем можно только родиться, но в целом я знала об оборотнях и их особенностях преступно мало. Радовало одно — пока что Мортенгейн не попадался мне на глаза, а его ближайшие лекции у старшекурсников были отменены. Лечился.

А может быть, он вообще уволится?! Мечты-мечты… Вылечится он, к прорицательнице не ходи, причем очень быстро, учитывая их регенерацию, и вернётся. И, возможно, попытается найти меня… хотя, если так подумать — зачем? Уж точно не для того, чтобы принести бедной обесчещенной девице благодарности за спасение и глубочайшие извинения.

— Я мало знал о дуплишах, в конце концов, мы редко с ними встречаемся, да и они, с их способностями к восстановлению практически не обращаются к нашим целителям. Так что пришлось порыться в библиотеке, навести кое-какие справки у знающих людей…

— Спасибо, — мне неожиданно стало совестно — Ист помогал совершенно бескорыстно, а мне и отблагодарить-то его было нечем.

— Погоди благодарить. Слушай. Лекции Мортергейна отменены на четыре дня, так что время у тебя есть.

— Время на что?

— Чтобы сбежать!

Я так и села на стул.

— Куда сбежать? От него? Зачем я ему сдалась, Ист?! Я хочу залечить следы укусов, чтобы никто не увидел. А потом… буду жить и учиться дальше, куда деваться. Не я первая, не я последняя, на этом жизнь не кончается. Может, он уже и забудет обо всём к своему возвращению в Храм. Сдалась я ему, у него таких, как я, небось, как блох недавленных. К тому же доказательств против него у меня нет, опасаться ему нечего. Да и не видел он моего лица!

Я хотела сказать «надеюсь, последствий не будет» — но не сказала. Слишком уж напряжённое было у приятеля лицо.

— Он очень даже будет тебя искать, и со всем старанием. И дело тут вовсе не в твоём обращении к стражам, если ты об этом.

— А в чём? — мне стало совсем не по себе.

— Если я правильно понял, вы же… вы были… близки в ночь болотника, так? Ты — и профессор? Так?

Против воли моё лицо вспыхнуло. «Близки», так это называется! Я зло сжала зубы и кивнула.

Ближе некуда, выхухоль небесная.

— Он будет тебя искать, — выдохнул Ист. — И найдёт, непременно. Да, он тебя не видел, но он найдёт тебя по запаху, у дуплишей нечеловечески острое обоняние…

— Ист! Посмотри на меня, зачем ему такое недоразумение, как я? У него девок навалом, явно! Ты ещё скажи, что твои однокурсницы ему глазки не строят!

Приятель прислонился к книжному шкафу. Достал из кармана лучину, сунул в рот, пожевал — и выплюнул.

— Строить они могут что угодно, хоть ткацкие мануфактуры. У дуплишей свои заморочки. С одной стороны, они по большей части сейчас не заморачиваются поисками пресловутых «истинных», заключают между собой обычные браки, как и мы, нередко — договорные браки по расчёту. Частично они усмирили своё звериное начало, прошли те времена, когда дуплиши жили инстинктами и не могли зачать наследников ни с кем, кроме как с парой, чей запах казался им желанным, но! Они не люди. В ночь болотника их звериное начало особенно сильно. Обостряются инстинкты, в том числе, ну… и этот самый. Ищут самок для спаривания.

— Сам ты… — не сдержалась я, но осеклась на полуслове. Снова ощутила озноб, а следом — жар.

Со мной что-то не так.

— Ты будешь слушать или придираться к словам?! Дуплиши в ночь болотника агрессивны и озабоченны, но дело не только в этом. Теперь для Мортенгейна ты — его самка, понимаешь? Он тебя укусил, пометил. Ты его пара. Всё его естество будет требовать найти тебя, правда — и это хорошая новость — только в течение лунного цикла. Найти и, гм, ну… повторить. Повторить много раз. Это инстинкты его зверя, Тильда! Усмирить их насовсем у дуплишей не вышло, природа отвоевала у разума эту проклятую ночь. Вот как-то так.

— Я же не дуплиш! — пискнула я. — Или как там у них называется… дуплишиха? Дуплишица? Какая пара, Ист?! Он просто трахнул меня в лесу, хотя я была категорически против. Скотина мохнатая. Со своей парой так не обходятся, даже если одурел по каким-то календарным причинам.

Ист резко отвернулся, вытащил очередную лучину — и внезапно метко вонзил ее в мягкий корешок какой-то книги.

— Ты не понимаешь! Конечно, ты не его пара. Но раз уж всё так вышло… на месяц с ночи болотника он будет нуждаться в тебе, как в паре! Такие у них дурацкие обычаи, Тильда! Он будет нуждаться в тебе, а ты — в нём. Вас будет тянуть друг к другу, как истинную пару дуплишей, Тиль! Вот только влечение истинной пары снять искусственно очень сложно, а ваше пройдёт само — после следующего полнолуния. Тебе нужно продержаться вдали от него один лунный цикл.

— Я не дуплиш, — тупо пробормотала я. — И нуждаюсь я только в том, чтобы эту скотину парализовало ниже пояса.

— Шути, шути, пока шутится. В общем, если не хочешь провести следующий месяц в его постели — уходи из Храма. Ведь ты же… не хочешь этого, верно? Имей в виду — ребенок дуплиша от человечки будет человеком, а значит дуплишу не будет интересен, и помощи тебе с бастардом Мортенгейн не окажет никакой. Повторяю, у них сейчас в чести исключительно чистокровные браки по предварительной договорённости семейств.

Я стряхнула некстати навалившуюся оторопь и совершенно неуместное видение себя в одной постели с Мортенгейном, а потом ещё более дурацкую картинку громко и визгливо орущего младенца с волчьим хвостом и брезгливо мотающего головой профессора с ворохом пелёнок в руках. Ист совсем головой поехал?!

— Я. Не. Хочу! — отрывисто буркнула я. — Никаких… бастардов. Прекрати нести всякую чушь! Меня тянет только связать Мортенгейна и вмазать каблуком по яйцам!

Воображение снова сыграло со мной дурную шутку, подкинув восхитительное зрелище связанного по рукам и ногам гневно зыркающего тёмными глазами профессора и моей ступни, почему-то вовсе без туфли, без зазрения совести скользящей по его голой груди и ниже — по поджарому животу.

— Это сейчас не хочешь, потому что его рядом нет. Но очень скоро всё изменится.

— Даже если и так… — верить Исту не хотелось, но и врать мне он бы не стал, — месяц — это не так уж долго. Как-нибудь выдержу наведённый морок.

— Ты — возможно, а Мортергейн — очень сомневаюсь. Так что…

— Можно ли как-то… — я откашлялась и повторила громче. — Можно ли как-то замаскировать мой запах? Так, чтобы сбить с толку даже дуплиша?

Ист медленно вытащил из книги застрявшую лучину и повернулся ко мне.

— Можно. Я уже уточнил.

Приятель кивнул на неостывающую баночку, которую я продолжала вертеть в руке.

— Это от следов зубов. Должно помочь. Нейтрализатор запаха мне тоже может сделать одна моя умелая знакомая. Та, что делала тебе зелье для восстановления голоса. Но тоже не за просто так, сама понимаешь.

— Сколько? — мрачно спросила я. — С деньгами швах, сам понимаешь. На зелье всё потратила.

— Денег больше и не надо. Ей нужна личная подпись Мортенгейна на профессиональной рекомендации. Она даже согласна сделать нейтрализатор авансом как раз в течение суток, а ты добудешь ей подпись. Мортенгейн не в ладах с её папашей, так что добровольно не выйдет, но рекомендация от дуплиша — дорогого стоит.

— Эй! — очнулась я. — Как ты себе это представляешь?! Мы же не знакомы, это раз, и моя цель — как раз с ним не пересечься, это два!

— А это твои проблемы, подруга. Уж извини.

— Это ты извини, — я невольно потёрла укушенную шею, а потом бедро. — Спасибо. Скажи… скажи, что я согласна.

Как будто у меня был выбор!