Неукротимый голод

ПЯТНАДЦАТЬ

Шей проснулась от болезненного давления на мочевой пузырь и чего-то щекочущего в носу, но, несмотря на то, как сильно ей хотелось пописать, она очень, очень не хотела вставать. Она не чувствовала себя так комфортно дольше, чем могла вспомнить — ей было тепло, уютно, томно, и она она осознавала, что стоит ей изменить позу, как она навсегда утратит это блаженное ощущение.

Она могла бы еще чуть-чуть продолжить игнорировать свой мочевой пузырь, но ощущение в носу было слишком раздражающим. Последнее, что ей было нужно, это чихнуть и описаться. Она сморщила нос и слегка им пошевелила. Когда щекотка наконец утихла, она издала недовольный звук и повернула лицо, потершись о то, что было одновременно самой твердой и самой мягкой подушкой на свете…

Но подушки не поднимаются и опускаются при глубоком дыхании, у них нет сердцебиения, и они определенно не мурлычат.

Ее окружали ароматы кожи, гвоздики и необузданной мужественности. Шей напряглась и открыла глаза. В комнате было темно, слишком темно, чтобы она могла что-то разглядеть, но она знала. О, она знала, в чью грудь уткнулось ее лицо.

Я спала с ним. Он оставался в моей комнате, спал в моей постели… со мной.

Драккал был прижат к ней, лицом к лицу, надежно обхватив ее руками и зажав одну из ее ног между своими. От него исходил жар.

Моя собственная теплая, пушистая печь.

Нет. Нет. Ничего моего. Он не должен быть здесь!

Предполагалось, что это будет просто секс, без всяких обязательств. Предполагалось, что они получат удовольствие и разойдутся. Но… но… не будут спать вместе! Он не должен обнимать ее так, словно она самая драгоценная вещь в мире, не должен удовлетворенно мурлыкать, а ей не должно нравиться это так чертовски сильно.

— Уже проснулась, кирайя? — хрипло пробормотал Драккал, двигаясь, чтобы прижаться щекой к ее макушке. — Похоже, я справился с работой не так хорошо, как думал.

Его голос вызвал вспышку желания прямо в ее центре.

Черт!

Шей отпрянула от него. Драккал отпустил ее без борьбы. Если бы ей так сильно не хотелось в туалет, она бы разозлилась на себя за то, что резко ощутила холод вне его объятий.

— Включить свет, — рявкнула она.

Свет включился. Она вздрогнула от его яркости, сузила глаза до щелочек и вслепую нащупала одеяло, с некоторым трудом подвинувшись к краю кровати.

— С тобой все в порядке, Шей? — спросил он, звуча гораздо более бодро, настороженно и обеспокоенно.

Она натянула на себя одеяло, чтобы прикрыть от него наготу, и встала, но сразу же застыла.

Что-то — много чего-то — теплое и вязкое вытекло из нее, стекая по внутренней стороне бедер.

На мгновение Шей подумала, что, возможно, она действительно описалась, но эта мысль улетучилась так же быстро, как и возникла. Нет, это было последствием того, что она связалась с членом ажеры, когда он стрелял в нее свой заряд снова, и снова, и снова, и трахал снова, и снова.

Шей прижала одеяло к груди. Она повернулась и уставилась на Драккала, сидящего в постели, полностью обнаженного. Черты его лица были напряжены от беспокойства. Он выглядел так, словно вот-вот вскочит на ноги и подойдет к ней.

Она ткнула в него пальцем и сказала:

— Оставайся. Тут.

Он замер, навострив уши.

Не дожидаясь ответа, она повернулась к нему спиной и вразвалку — блядь, вразвалку! — направилась в смежную ванную. Как только за ней закрылась дверь, она откинула одеяло и посмотрела на себя. Было трудно что-либо видеть из-за живота, но она могла чувствовать, как его сперма вытекает из нее, пропитывая внутреннюю поверхность бедер.

А как ты думала, куда все это денется? Что это просто волшебным образом исчезнет?

Несмотря на ситуацию, Шей хихикнула.

Волшебным образом исчезающая сперма. Несомненно, это упростило бы мытье.

Шей вздохнула и двинулась дальше по комнате, резко остановившись, когда увидела свое отражение в зеркале. Ее волосы были в полном беспорядке, свисая спутанными прядями по спине и плечам, а глаза были яркими и сонными, но дольше всего она смотрела на отметины на коже. Она слегка повернулась. На ее бедрах были синяки в форме пальцев — ажеранских пальцев. Воспоминание о том, как Драккал держал ее, всплыло на передний план в сознании, сопровождаемое слабыми отголосками ощущений, которые она испытывала, когда он входил в нее.

Там, где ее плечо соединялось с шеей, был еще один синяк, едва заметный сквозь волосы. Она откинула их в сторону. Внутри синяка было несколько темно-красных пятен — струпьев там, куда укусил Драккал. Она осторожно ощупала место пальцами. Рана была чувствительной, а ее форма, наряду с происхождением, отчетливой и незабываемой. Драккал укусил ее прямо перед тем, как кончить. И, несмотря на краткую вспышку боли, она наслаждалась этим.

Это был, без преувеличения, лучший секс, который у нее когда-либо был в жизни.

Тогда почему я такая раздраженная? Разве секс не должен дарить все эти приятные ощущения? Я должна блаженно парить на облаке окситоцина.

Шей положила руки на стойку и наклонилась вперед, глядя себе в глаза.

— Мне все еще следовало оставаться в постели с ажерой, — тихо сказала она. И в этот момент её раздражение словно растаяло.

Кого волновало, остался ли он после секса? Это ничего не значило. Они разделили удовольствие — сильное удовольствие — и делали это до изнеможения, было совершенно логично, что он просто забрался на кровать рядом с ней и уснул. И после того, что он заставил ее почувствовать, после их безумия от занятий любовью, имело смысл, что ей нравилось, когда он обнимал ее так спокойно и нежно.

Так прекрасно.

Я действительно думаю об этом как о занятии любовью? Нет, нет, неправильное слово. Это был просто секс.

Но так ли это? Действительно ли это был просто секс?

Как бы ей ни хотелось сказать себе, что это был случайный секс и ничего больше, она знала, что это ложь. Она хотела, чтобы Драккал остался, и он явно тоже хотел этого. Он ясно дал понять, кем она была для него. Это Шей держала его на расстоянии вытянутой руки. Драккал с радостью держал бы ее в своих объятиях всю ночь напролет, каждую ночь, и она… тоже жаждала этого. Она жаждала большего, но это чертовски пугало ее. А что, если она позволила себе заботиться о нём, лишь чтобы в итоге потерять? Она не могла вынести такую боль.

Такое уже было.

У Шей защипало в глазах. Она ухватилась за край раковины и стиснула зубы, желая избавиться от этого ощущения.

Я могу сама о себе позаботиться.

Да, Шей, ты можешь. В этом никто не сомневается, и тебе нечего доказывать. Но зачем заставлять себя и своего ребёнка бороться только ради того, чтобы сказать, что вы справились в одиночку, если рядом есть тот, кому не всё равно? Кто-то, кто готов помочь вам обоим. Зачем быть такой упрямой, когда он хочет тебя, а ты прекрасно знаешь, что тоже хочешь его?

Драккал был совсем не похож на ее бывшего, Энтони. Драккал не предал бы ее, не бросил бы, только смерть могла удержать его на расстоянии, хотя у нее сложилось впечатление, что даже смерть была бы осторожна, испытывая свою силу против воли Драккала. Месяц назад Шей назвала бы себя глупой, наивной маленькой девочкой за то, что она так сильно в кого-то верит. Но Драккал хотел ее и ее ребенка.

— Я действительно рассматриваю его кандидатуру? — спросила она себя. — Я действительно собираюсь сделать ажеру своим… парнем?

Слово «парень» звучало чертовски абсурдно, и она знала, что это неподходящее слово.

Пара. Он был бы ее парой.

Шей сделала долгий, медленный выдох и, не в силах больше выдерживать давление, наконец, доковыляла до туалета, чтобы справить нужду. Как только она закончила, она встала под душ и вымыла начисто волосы и тело. Когда она тронула свою киску, то почти застонала от чувствительности — это была приятная чувствительность. Она ухмыльнулась.

Черт возьми, он хорошо отлюбил меня.

Когда она закончила и воспользовалась удобными светящимися панелями на полу и потолке, чтобы высушить себя, она осторожно присела, чтобы поднять с пола одеяло и снова завернуться в него. Подняв руку, чтобы коснуться панели двери, она замерла.

Что, если я все испорчу? Я наделала столько глупостей, причинила боль единственному человеку, который любил меня…

Но она ведь извлекла уроки из своих ошибок, не так ли? С тех пор она изменилась и была полна решимости сделать эту новую жизнь с малышом такой, за которую стоит бороться — такой, которая была бы достойна родителей, которых она потеряла слишком рано. И среди всех людей, которых она встречала, кто мог бы лучше помочь ей построить эту жизнь, чем Драккал? Он был именно тем мужчиной, которого бы одобрил её отец, капитан Райан Коллинз, — и это для неё имело огромное значение.

Помогло то, что Драккал ей тоже действительно нравился.

Прежде чем она позволила сомнению снова поднять свою уродливую голову, она нажала кнопку управления, и дверь со свистом распахнулась. Она шагнула обратно в комнату. Драккал сидел на краю кровати, наклонившись вперед и уперев руки в бедра. Он встретился с ней взглядом и вопросительно поднял брови.

— Предполагалось, что после прошлой ночи не будет никаких обязательств, — сказала она, придвигаясь ближе. — Ты согласился.

Он сел прямо, упершись руками в колени.

— Нет, я этого не сделал.

Взгляд Шей опустился к его коленям, где его член — темно-красный, его трудно не заметить на фоне коричневого меха, — торчал из ножен, становясь тверже, чем дольше она смотрела. Она резко перевела взгляд обратно на него и обнаружила, что уголки его рта приподнялись в понимающей ухмылке, он поймал ее взгляд.

— Ты сделал это, — сказала она. — Я сказала, что будет, когда ты войдешь, а ты…

Шей захлопнула рот, прокручивая в памяти их короткий разговор, борясь с туманом похоти и удовольствия, который полностью затмил ее воспоминания о вчерашнем дне.

Нет. Он вообще не соглашался.

Она прищурилась, но не смогла сдержать ухмылку, расползающуюся по ее губам.

— О, ты подлая, подлая кошечка. Ты хорошо разыграл меня.

— Я не играл с тобой, терранка. Я просто решил не соглашаться… и ты меня не остановила, — его взгляд опустился, и, хотя она была завернута в одеяло, Шей почувствовала, как он проникает сквозь ткань, оставляя на ее коже теплый след. Драккал медленно провел руками по бедрам к тазу.

— Значит, ты хочешь этого? — спросила она, заставляя себя снова поднять на него глаза — на этот раз это было намного сложнее. — Ты хочешь меня? Как… пару?

Драккал кивнул. Огонь вспыхнул в его изумрудных глазах, усиливаясь по мере расширения зрачков.

— Черт возьми, да.

— А этого ребенка? Даже если он не твой?

— Ты моя, — сказал он с непоколебимой уверенностью, — так что твой детеныш тоже мой.

Сердце Шей болезненно сжалось, а в горле встал ком от нахлынувших тяжёлых эмоций. Она крепче сжала одеяло и осторожно положила руку на живот.

Слышал это, детка? Он хочет тебя. Он хочет нас.

Шей была в ярости, когда Энтони заявил, что ребенок не его и что он никогда не будет иметь с ним ничего общего. Он даже сказал, чтобы она избавилась от него. После первоначального гнева к ней пришло болезненное чувство покинутости. Ей было все равно на потерю Энтони — он наглядно показал, каким безответственным, изменяющим мудаком был, — но она горевала о том, что ее дочь не будет иметь отца. Отец Шей был таким замечательным, таким любящим, и она глупо надеялась, что где-то глубоко в теле Энтони есть хотя бы одна бескорыстная черта. Она надеялась, что ему было бы не все равно на собственного ребенка.

Но сейчас все это не имело значения. Что имело значение сейчас, так это мужчина перед ней — мужчина, который хотел Шей и ее ребенка.

Сделав глубокий, прерывистый вдох, она сократила расстояние между ними, остановившись только тогда, когда оказалась перед ним. Драккал откинул голову назад, навострив уши. В том, как его хвост двигался по кровати, было нетерпение, предвкушение — и это отражало то, что чувствовала Шей.

Она протянула руку и запустила пальцы в его гриву.

— Так… мы действительно это сделаем? Мы действительно попытаемся?

Драккал накрыл ее руку своей, успокаивая, и пристально посмотрел ей в глаза.

— Я ничего так не хочу, как тебя, кирайя. Может быть, я и совершал ошибки в последнее время, но я не настолько глуп, чтобы упустить шанс заполучить тебя.

Жар затопил ее сердце и разлился по всему телу, вплоть до кончиков пальцев рук и ног.

Я хочу этого. Я хочу его.

Она улыбнулась и ослабила хватку на одеяле, позволив ему соскользнуть с ее тела и растечься по полу.

— Тогда возьми меня.

Голодный блеск в его глазах усилился, когда он окинул ее взглядом. Он глубоко вдохнул, раздув ноздри, и устремил взгляд на ее киску. Она знала, что он чувствует запах ее желания. Он протянул обе руки, положив ладони ей на бедра — поверх синяков, которые оставил прошлой ночью. Это только сильнее возбудило ее. Со странно нежной твердостью он притянул ее ближе, пока она не оказалась между его бедер.

Он провел правой рукой вверх, мозолистая ладонь скользнула по ее коже, пока не обхватила одну из ее грудей большими, сильными пальцами. Он наклонился вперед и втянул ее сосок в рот. Шей застонала и запустила пальцы обеих рук в его гриву, используя ее, чтобы притянуть его ближе. Шершавый язык терзал ее сосок, посылая сильные потоки удовольствия прямо в центр ее тела. Она прижала к нему свои бедра.

Драккал обхватил её ягодицы металлической рукой. Как и весь он, эта рука была противоречивым сочетанием твёрдого и мягкого — непреклонные металлические пластины контрастировали с толстой подкладкой на пальцах и ладони, имеющей лёгкую упругость.

Только после того, как ее сосок стал чувствительным и красным, он отпустил его, переместив рот на другой, чтобы уделить ему то же внимание. Восхитительная пытка заставила ее дрожать от желания. Ее дыхание участилось и стало неровным, а пульс ускорился по мере того, как росло возбуждение. Она сжала бедра вместе, но этого было недостаточно, чтобы облегчить ноющую боль между ними.

Он оторвал рот от груди, оставив Шей опустошенной и отчаянно желающей большего, и положил руки ей на бедра. В тот момент, когда он начал медленно отстраняется от нее, ее инстинктом было сопротивляться — она всего лишь хотела быть ближе к нему, — но он был слишком силен.

Драккал свел ноги вместе. Теперь его член был полностью возбужден, пульсируя на открытом воздухе, головка была направлена прямо на нее, а узел у основания утолщался.

Он обхватил Шей за бедра и внезапно приподнял, заставив её раздвинуть ноги. Несмотря на неловкость из-за округлившегося живота, Драккал без труда поднял Шей от пола. Он развел её ноги по обе стороны от своих бедер и притянул к себе, усадив верхом на свои колени. Его член прижимался к её щели, горячий и твердый, и она ощущала его пульсацию, каждое легкое движение вызывало новый прилив удовольствия внизу живота.

Шей обвила руками его шею.

— Ты уже моя, кирайя, — прорычал Драккал.

Он обхватил ее затылок левой рукой, запустив металлические пальцы в волосы, и притянул к себе в обжигающем, требующем поцелуе. Она приоткрыла губы, и Драккал с готовностью принял ее предложение. Он насиловал ее рот, требуя всего, что она могла дать, и она поддалась его дикости. Их губы прижимались друг к другу, зубы покусывали нежную плоть, а языки двигались в замысловатом, чувственном танце.

Поцелуй был безрассудным, наказывающим, властным и всепоглощающим.

Он был всем.

Шей покачивала бедрами, скользя гладкой киской по его члену. Тонкий шепот удовольствия прокатывался по её телу. С каждым движением головка члена касалась её клитора, разжигая в ней всё большее желание и заставляя живот трепетать от волнения.

Схватив его за гриву, она оттянула его голову назад, прерывая поцелуй. Драккал зарычал, но звук закончился резким выдохом, когда Шей опустила руку и обхватила его член. Встретившись с ним взглядом, она приподняла бедра, направила головку его члена к своему входу и, оскалив зубы, опустилась на него.

— И ты чертовски мой.

Киска Шей приняла его в свои горячие, крепкие объятия, так глубоко, что ее складки касались самой верхней части его узла. Драккал зашипел сквозь зубы, дрожа от огромной волны экстаза, захлестнувшей его. Сказанные ею слова — в сочетании с тем, как она только что взяла его, — можно было истолковать не иначе, как утверждение.

Он заявил на нее права прошлой ночью. Теперь она заявляла права на него, принимая их связь. Одного этого было почти достаточно, чтобы заставить его кончить прямо здесь и сейчас.

Он запустил металлические пальцы в ее волосы, оттягивая голову в сторону, чтобы обнажить след от укуса на плече, в то время как правой рукой сжимал упругую плоть ее бедра. В его груди зазвучал одобрительный рокот.

— Оставь на мне свой след, женщина. Покажи, что твои слова правдивы, — он приподнял подбородок и склонил голову набок, обнажая шею и плечо, когда приблизил ее лицо.

Маленькие зубки сомкнулись на его плоти, и, хотя у нее не было клыков, он почувствовал укус. Вспышка боли отдалась прямо в его член. Он зарычал и положил руки ей на бедра. Он отказывался кончить первым, но уже был опасно близок.

Не ослабляя хватки, она приподнималась и опускалась на него снова и снова, а он использовал свои руки, чтобы придать ее движениям большую силу. Каждое ее движение вниз приносило сводящий с ума взрыв удовольствия, а от каждого движения киски вверх у него почти перехватывало дыхание.

Ее прерывистое дыхание обжигало его шею, и тихие стоны вырывались из ее горла каждый раз, когда он входил в нее. Она скользнула руками к его груди, сжала мех своими маленькими пальчиками и, наконец, оторвала свои зубы. Драккал вздрогнул, застонав, когда ощущения вернулись к метке, которую она оставила. Возобновление боли только усилило его удовольствие.

— Смотри на меня, — прорычал он между тяжелыми, неровными вдохами.

Шей отстранилась, и ее полуприкрытые, полные похоти глаза встретились с его. Она была прекрасна. Золотистые волосы струились вокруг неё, касаясь сияющей, раскрасневшейся кожи, а розовые губы слегка припухли от поцелуев. Полные груди подпрыгивали в такт движениям, дразня его горячо любимыми затвердевшими сосками, а мышцы подрагивали вокруг него. Её соки покрывали его член и бедра.

Он приподнялся, когда она снова опустилась, загоняя его член еще глубже.

— О, черт… ммм! — Шей вздрогнула. Ее веки закрылись, а голова откинулась назад.

Драккал схватил ее за подбородок правой рукой, прижимая подушечки пальцев к ее щекам, и заставил ее повернуть лицо к своему.

— Смотри на меня.

Тяжело дыша, она открыла глаза и снова встретилась с ним взглядом.

— Не отводи взгляд, кирайя, — сказал он, подчеркивая свои слова тем, что неоднократно возвращал ее взгляд к себе. — Смотри на меня и знай, что я вижу тебя.

— Я вижу тебя, — прохрипела она, ее тело содрогнулось, а лоно сжалось, жадно втягивая его глубже. Ее хватка на его шерсти усилилась. — И я, блядь, чувствую тебя.

Дыхание Драккала стало прерывистым, когда удовольствие вырвалось наружу из его члена, пронеслось по каждому нерву, зажигая его тело ошеломляющими ощущениями, но он все еще не сдавался.

— Кому я принадлежу? — требовательно спросил он.

Ее глаза впились в него, стеклянные от желания, но не менее свирепые, когда она оскалилась.

— Мне.

Он ускорился, сжав челюсти на несколько секунд, прежде чем проскрежетать:

— И кому ты принадлежишь?

Ее движения были прерывистыми, а стоны усиливались с каждым толчком члена. Ее лоно сжималось вокруг него, а внутренние стенки дрожали, когда она кончала, выпуская горячий поток своего масла.

— Тебе, — закричала она. — О, черт меня дери. Тебе!

С ревом Драккал толкнулся в нее последний раз, вгоняя набухший узел в тугую киску. Она ахнула от этого вторжения, ее тело напряглось. Он не позволял ей отвести взгляд — не позволял себе отвести взгляд, — когда кончал. Он вонзал набухающий член глубоко в нее, когда семя извергалось, кряхтя и рыча от удовлетворения с каждым мощным толчком.

Когда неистовство от занятия любовью улеглось, Шей ослабила хватку на его шерсти, скользнула руками к его плечам и обвила руками шею. Тяжело дыша, она наклонилась вперед и прижалась лбом к его лбу. Ее спазмы сменились восхитительной дрожью. Драккал крепко обнял ее и уткнул в себя.

Шей тихо замурлыкала, закрыв глаза и улыбнувшись. Она и Драккал оставались в этой позе, медленно возвращаясь с высоты эйфории, которую испытали, пока его тело наполняло её своим семенем, а она вытягивала его из него. Почувствовав тепло и удовлетворение, Драккал погрузился в размышления.

Он никогда бы не поверил, что такая степень наполненности возможна, если бы не испытывал её в данный момент. Конечно, с юности он мечтал об этом, но жизнь рано дала ему понять, что это недостижимо, и ему придется смириться с тем, что он сможет найти вместо этого — с тем, что реально. Два десятка лет назад он ошибочно полагал, что нашёл это. Он думал, что нашёл пару… или, по крайней мере, что-то близкое к ней, насколько это было возможно в его жизни.

С Шей все было по-другому, настолько по-другому, что сравнивать было просто невозможно. Это было оно. Это было то, чего он действительно жаждал, в чем он всегда нуждался. Она была тем, в чем он всегда нуждался.

Принятие Шей его притязаний принесло восторг. Осознание того, что она предназначена для него, а он для нее, так сильно определило назначение Драккала, что поставило под сомнение всю его жизнь, до того как он нашел ее.

Давным-давно он был вынужден идти по пути, к которому никогда не хотел иметь никакого отношения, и долгое время сокрушался о том, что у него украли выбор. Но на этом пути он нашел друзей. Более того, он нашел брата, которого иначе никогда бы не узнал. Но у него никогда не было причин быть благодарным за то, как все сложилось. До сих пор.

До встречи с Шей.

Каждый сделанный им шаг привел его сюда, к ней. Он не знал, что думать о предках и духах, не был уверен в истине реальности и судьбы. Но теперь он понял: все страдания и боль сделали его тем, кем он должен был стать, чтобы найти Шей. Месяц назад все это казалось случайным, результатом безразличной вселенной без видимой закономерности, без какого-либо чувства справедливости, морали или цели. Теперь все это имело смысл.

Шей придала его прошлому значение, которого иначе никогда бы не было. Она придала значение ему. Годы сформировали из него именно того, кем он должен был быть для нее — защитником, партнером, равным.

Впервые за два десятилетия он обрел покой.

У него была настоящая пара.

И если кто-нибудь попытается отнять ее у него, он разорвет их в клочья.