Неукротимый голод

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

— Мурген только что покинул смотровую комнату через заднюю дверь, — сказал Аркантус по связи. — Я полагаю, он наконец осознал серьезность ситуации.

Драккал прорычал проклятие, но не позволил себе замедлиться. Он шел быстрым шагом, Шей шла рядом с ним, его правая рука обнимала ее за спину и была зажата под мышкой. Она опиралась на него все меньше и меньше по мере того, как они углублялись в зоопарк — несомненно, результат усилителя, который ввел ей Урганд. Она упадет и снова будет чувствовать себя дерьмово, как только эффект пройдет, но все, что имело значение сейчас, это то, что она могла продолжать двигаться.

— А что насчет Лии? — спросил он.

— Она все еще там, — ответил Арк. — Техники спорят… эмммм, неважно, они просто побежали в кладовку, чтобы спрятаться. Оставили ее на смотровом столе.

— Что происходит? — спросила Шей, крепче обнимая Драккала за талию.

— С ней все в порядке, Арк? — спросил Драккал.

— Насколько я могу судить. Похоже, она все еще в отключке.

— Мурген сбежал, — сказал Драккал, сжимая рукоятку автоматического бластера левой рукой и глядя вниз на Шей. — Они оставили Лию здесь, но мы думаем, что с ней все в порядке.

Шей кивнула.

Секк'тхи и Тарген, которые возглавляли свое новое формирование, завернули за следующий угол. Драккал последовал за ними, Шей чуть позади него, а Урганд замыкал шествие. Широкая дверь в смотровую находилась в двадцати метрах впереди. Дверь, которая вела к Лии.

— Остались ли здесь стражники? — спросила Секк'тхи.

— Нет. Те двое, что были там, сопровождают Мургена, — ответил Аркантус.

Когда они подошли к двери, все пятеро заняли свои места. Шей не сопротивлялась, когда Драккал наклонился, чтобы заслонить ее своим телом, хотя она слегка наклонилась в сторону, целясь из бластера. Дверь в стерильную, тихую комнату, заполненную изящным медицинским оборудованием, несколькими смотровыми столами и регулируемыми стульями открылась.

Тарген и Секк'тхи вошли в комнату с поднятыми автоматическими бластерами, на ходу проверяя углы. Драккал и Шей двинулись следом, и взгляд сразу же привлек один из этих столов, на котором под ярким белым светом лежала Лия.

— Чисто, — заявили Секк'тхи и Тарген. Дверь закрылась после того, как Урганд вошел в комнату.

Драккал и Шей поспешили к детенышу, наконец разделившись, чтобы встать у противоположных сторон стола. Лия лежала обнаженная и неподвижная, только ее маленькая грудь поднималась и опускалась, голова была повернута набок, глаза закрыты. Ее кожа была слишком бледной.

— С Лией все в порядке? — спросила Саманта по коммуникатору, ее голос был полон страха.

Шей взяла Лию на руки и крепко прижала к себе. Ее напряженное, обеспокоенное выражение лица разгладилось, и она закрыла глаза. Когда она открыла их, чтобы встретиться взглядом с Драккалом, глаза были полны слез.

— Мы вернули ее.

— Мы так думаем, Сэм, — тихо сказал Драккал. Его грудь сжалась от грубых, мощных эмоций — восторга, облегчения, печали. Им никогда не следовало сталкиваться со всем, что они были вынуждены вынести. Никто никогда не должен был сталкиваться с этим. Если бы он мог каким-то образом избавить свою семью от всех этих страданий, если бы он мог каким-то образом найти Шей и заявить на нее права, не запуская эту цепочку событий…

Он перегнулся через стол, опираясь на локоть, и положил руку на затылок Шей. Наклонив голову, он нежно поцеловал Лию в лоб. Мгновение спустя он поднял лицо, чтобы поцеловать Шей в губы.

Она ответила на поцелуй, но тихое рыдание вырвалось у нее, когда она отстранилась, прижимаясь губами к голове Лии. Ее слезы текли свободно, оставляя дорожки на крови, размазанной по щеке.

За те месяцы, что он знал ее, Драккал видел, чтобы Шей проявляла такие эмоции, такую уязвимость, всего несколько раз — достаточно мало, чтобы сосчитать на одной руке, а у него на каждой руке было на палец меньше, чем у нее. Это немного разбило ему сердце, но также укрепило любовь к ней. Теперь он понял то, чего был слишком наивен, чтобы понять в юности — проявление эмоций не было признаком слабости. Во многих отношениях, во многих случаях, это был один из самых замечательных признаков силы.

— Не хочу прерывать, — сказал Аркантус по комлинку, — но я думаю, что Мурген направляется в безопасную комнату в глубине объекта.

— Ты хочешь сказать, что он пытается спрятаться, а не убежать? — спросил Тарген.

— Многие с таким состоянием, как у него, делают то же самое, — сказал Урганд. — Я постоянно такое наблюдал, когда работал в частной охране. У них в поместьях есть комнаты, похожие на маленькие самодостаточные крепости. Они могут просто ждать в роскоши, пока придет помощь.

Драккал стиснул челюсти, убрал руку с плеча Шей и отступил назад. Вместе с другими в нем бушевало еще одно чувство, более сильное и глубокое, чем все, кроме его любви к Шей и Лие. Ярость. Отчасти им двигал инстинкт, который еще не был удовлетворен — который не будет удовлетворен до тех пор, пока угрозы для его семьи не будут устранены навсегда.

— Крен, как у вас там дела? — спросил Драккал.

— Переходим к последней группе, — ответил Килок по связи.

— Эти парни дерутся как любители, — добавил Корок.

— Хорошо, — Драккал повернулся, чтобы посмотреть на своих товарищей. — Урганд, ты можешь проверить Лию и убедиться, что все выглядит нормально, насколько ты можешь судить?

Урганд кивнул и подошел, чтобы встать рядом с Шей.

Драккал повернулся к остальным.

— Секк'тхи, ты на страже. Прикрой дверь. Тарген… иди позаботься о персонале, прячущемся в кладовке с припасами.

Тарген вздохнул и опустил плечи.

— Они вообще вооружены?

— Нет, — сказал Аркантус.

Испустив еще более тяжелый вздох, Тарген протопал к двери подсобного помещения в левой части комнаты.

— Прекрасно. Но только потому, что ранее у нас была настоящая драка.

— Может, они и не сопротивлялись, — сказала Шей, — но именно они тыкали и подталкивали меня и Лию. Те, с кем Мурген хотел поэкспериментировать на нас.

Выражение лица Таргена слегка омрачилось, передавая странно холодную ярость, что было редкостью с его стороны.

— О, я надеюсь, что они дадут отпор, — он повесил автоматический бластер на плечевой ремень, убирая его за спину.

— Аркантус, я хочу, чтобы ты проводил меня к Мургену, — сказал Драккал, когда Тарген вошел в кладовую.

Арк усмехнулся.

— А я-то думал, ты собираешься дать мне сложное задание.

— Хочешь сложное задание? Постарайся продержаться пять минут и не выглядеть высокомерным придурком.

— Честное задание, ажера. Ты просишь о невозможном.

Ухмыляясь, Драккал повернулся к Шей и протянул руку через смотровой стол. Его ухмылка исчезла, когда он положил ладонь на ее щеку и нежно провел подушечкой большого пальца под запечатанным порезом.

— Я закончу все. Сейчас вернусь.

Ее голубые глаза вспыхнули, когда она прижалась лицом к его ладони.

— Сделай ему больно.

Слова Шей не прошли незамеченными для Драккала. Это не было требованием жестокости — это было требованием мести, завершенности, справедливости. Требование уравновесить чаши весов, которые слишком долго были сильно разбалансированы.

Но суть дела была проста — Мурген Фолтхэм причинил его паре и детенышу страдания, растерянность и боль. Степень этих страданий имела значение только в зависимости от того, сколько боли Драккал теперь причинит Мургену. Больше не было никаких сделок, на которые можно было бы согласиться, никаких вторых шансов. Прощения не существовало.

Драккал закрыл глаза ровно настолько, чтобы сделать глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом его семьи, который превосходил все остальные запахи в этой комнате, основываясь только на том, что был ему знаком. Он не хотел оставлять это позади — не хотел оставлять их позади, — но он должен был закончить это.

Открыв глаза, он торжественно кивнул Шей, опустил руку и снова взял в руки автоматический бластер. Он повернулся и направился к задней двери.

— Аркантус, покажи мне дорогу к этому гребаному же’гаашу.

— Ты хочешь, чтобы я перекрыл коридоры и заманил его в ловушку где-нибудь поближе? — спросил Арк.

— Нет, — без колебаний ответил Драккал. — Пусть он убирается подальше от Шей и Лии. Пусть он доберется до своей безопасной комнаты. Я хочу, чтобы он поверил, что он в безопасности, хочу, чтобы он поверил, что он неприкасаем, чтобы я мог показать ему, что все его ебаные деньги ничего не значат. Я хочу увидеть это осознание на его лице в тот момент, когда он поймет, что все кончено.

— Напомни мне не злить тебя в будущем.

По указанию Аркантуса Драккал нырнул в сеть длинных, тускло освещенных коридоров, которые полностью отличались от остальной части зоопарка Мургена Фолтхэма. Эти коридоры были унылыми, серыми и узкими — их ширины едва хватало, чтобы вместить тележки на воздушной подушке, используемые в других помещениях объекта. Открытые трубы, воздуховоды и патрубки тянулись по потолку в беспорядочной связке, которая изменялась по мере того, как компоненты разветвлялись и поворачивались внутрь, чтобы присоединиться к потоку.

Это ненадолго вернуло его мысли к дням на Кальдориусе. Сколько таких проходов он прошел в недрах тех арен? Сколько раз его заставляли спать в комнатах с таким же грубым механическим внутренним устройством, выставленным на всеобщее обозрение, все это время зная, что владельцы и ненасытная публика наслаждаются комфортом и относительной роскошью в каждый момент своей жизни? Мурген Фолтхэм и его коллеги, его гости, были слишком добры, чтобы выносить вид этих мест при обычных обстоятельствах. Это была территория рабов и прислуги, подчиненных. Территория менее удачливых.

Драккала не волновало, что это мелочность, но мысль о Мургене, снующем по этим коридорам, как перепуганный канализационный бродяга, приносила ему огромное удовлетворение. Фолтхэм заслуживал того, чтобы провести свои последние минуты униженным, заслуживал страха, который, как надеялся Драккал, он испытывал прямо сейчас.

Повернувшись туда, куда указал Аркантус, Драккал вошел в другой коридор и ускорил шаг. Его дыхание стало частым и тяжелым, мышцы горели, и все усиливающийся жар исходил из груди, наполняя конечности. Несмотря на усталость и болезненные ощущения, он чувствовал себя живым, его чувства обострились и были в состоянии повышенной готовности. Он мог уловить запах Мургена в воздухе, усиливающийся с каждым шагом вперед. Это была реализация его инстинктов, выполнение нынешнего предназначения — как охотника, партнера, защитника.

— Следующий поворот направо, — сказал Аркантус. — Они в тридцати метрах впереди, вот-вот доберутся до входа в безопасную комнату.

Голоса доносились до Драккала из-за угла, едва громче шепота, и их было трудно разобрать, но он узнал один из них. Самый низкий, самый безумный из голосов принадлежал Мургену. По коридору разнесся громкий грохот, как будто открылась тяжелая дверь.

Драккал замедлился, поднял автоматический бластер и завернул за угол, нажав на спусковой крючок еще до того, как успел визуально определить цели. По коридору пронесся поток плазмы. Звук выстреливающего автобластера был единственным предупреждением, полученным охранниками Фолтхэма.

Оба телохранителя развернулись лицом к Драккалу. Ближайший из них упал почти сразу, пораженный по меньшей мере пятью выстрелами за полсекунды. Драккал быстрым шагом приближался к ним, держа спусковой крючок нажатым.

Широко раскрыв глаза, Мурген прижался к открывающейся двери. Оставшийся охранник поднял бластер. Прежде чем он успел открыть ответный огонь, три плазменных разряда попали ему в руку, грудь и глаз.

Мурген пригнулся и вывалился в дверной проем, исчезнув из поля зрения Драккала. Дверь с грохотом опустилась.

Светящиеся кольца и линии проступали по всему полу, стенам и потолочным воздуховодам, медленно тускнея по мере остывания. Драккал шагнул вперед и, приблизившись к ним, выпустил еще несколько выстрелов в каждого охранника. Он остановился перед большой противопожарной дверью, через которую сбежал Мурген. Вытянув левую руку, он ударил металлическим кулаком по двери.

Звук разнесся по коридору глубоким, гулким эхом. Здесь не было глушителей звука, по крайней мере, в местах для персонала.

Клавиатура на дверном косяке вспыхнула.

— Ты не пройдешь через эту дверь, ажера, — сказал Мурген по внутренней связи. — Она сделана из самого прочного тристала в Артосе и может выдержать прямое попадание с орбиты!

— Чрезмерно преувеличено, — проворчал Драккал.

— Что является чрезмерным, так это то, что я прикажу моим сотрудникам службы безопасности сделать с тобой, как только прибудет их специальная оперативная группа. У тебя не хватает интеллекта, чтобы полностью осознать последствия того, что ты натворил, ты, слюнявое чудовище. Я предлагаю тебе бежать, пока можешь.

Ярость Драккала продолжала пылать вокруг ледяной, непоколебимой сердцевины — того спокойствия и терпения, которыми он обычно владел в совершенстве. Слова Мургена не раздули это пламя, оно уже горело на полную. В конечном счете, они были такими же, как и их собеседник — громкими, высокомерными и пустыми.

— Ты понятия не имеешь, кому перешел дорогу, ажера, — продолжил Мурген. — Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько кредитов я готов заплатить за твои продолжительные страдания? Ты понимаешь, кто я?

Пока Мурген продолжал говорить, Драккал тихо спросил:

— Как долго ты собираешься заставлять меня ждать, Арк?

— Что? С кем ты разговариваешь? — потребовал ответа Мурген.

— Часть меня хотела посмотреть, как долго он будет продолжать в том же духе, — сказал Аркантус по комлинку. — И я хотел дать тебе возможность ответить.

— Краас кавал, он получит мой ответ, как только откроется дверь.

Мурген разразился лающим смехом.

— Эта дверь не откроется, пока твое тело не остынет и не умрет, ажера.

Хотя звук был настолько слабым, что Драккал не мог быть уверен, что это произошло, ему показалось, что он услышал смех Аркантуса — и Саманта отругала его за то, что он так долго медлил.

Клавиатура на дверном косяке высветила серию сбивчивых символов, и тяжелая противоударная дверь загрохотала. Мгновение спустя дверь начала подниматься.

Мурген издал потрясенный, неразборчивый возглас. Драккал услышал искаженные слова как через интерком, так и через расширяющееся пространство под дверью.

Как только дверь поднялась достаточно высоко, Драккал встретился взглядом с Мургеном. Большой дурган стоял в роскошной прихожей, оформленной в стиле, подобающем поместью, расположенному высоко наверху. Стены были темно-бордовыми с золотыми вставками на темных панелях, пол из блестящего полированного камня, черного с глубокими алыми прожилками.

Глаза Мургена были так широко раскрыты, что, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— К-как ты… к-как…

Драккал снял с плеча ремень от автоматического бластера, отсоединил энергетический элемент и отбросил и оружие, и элемент в сторону. Он сделал шаг вперед.

Плоть на горле Мургена раздулась с тревожным, скрежещущим визгом. Он попятился назад и споткнулся о собственные ноги, отчаянно размахивая большими руками в попытке восстановить равновесие. И визг, и его попытка подняться шли вразрез с его огромными размерами.

— Я дам тебе все. Что угодно! Н-назови свою ц-цену, ажера!

Сжав правую руку в кулак, Драккал рванулся вперед и замахнулся. Костяшками пальцев он ударил Мургена по щеке. Мясистые челюсти дургана затряслись от удара, и его голова дернулась в сторону, перенаправляя спотыкающееся отступление в том же направлении.

— Пожалуйста, п-пожалуйста, — заикаясь, пробормотал Мурген, поднимая руку, чтобы защитить лицо. — Ты можешь получить все, что з-захочешь.

Следующий удар Драккала пришелся Мургену в живот, отбросив его на несколько шагов назад, прежде чем тот, наконец, тяжело рухнул на задницу. Драккал преследовал его в постоянном, безжалостном темпе, отвечая на мольбы Мургена только кулаками и, довольно скоро, когтями. Мольбы Мургена становились все более неистовыми и невнятными с каждым мгновением. Драккал только увеличивал силу своих атак по мере того, как росло отчаяние Мургена.

Если Мурген и произносил какие-то слова, то ажера их больше не слышал. Старая красная дымка окутала его видение, желанная и знакомая, и единственным звуком, на который он обратил внимание, был звук его собственного размеренно бьющегося сердца.

Каждый раз, когда Мурген пытался подняться, Драккал снова сбивал его с ног. В воздухе витали запахи крови и кислого пота. Вскоре Мурген уже просто кричал в перерывах между затрудненными вдохами, и эти звуки толкали Драккала действовать сильнее, быстрее. Он больше не видел только Мургена Фолтхэма — это были также Ваня и работорговцы, давным-давно захватившие Драккала, это были все жестокие рабовладельцы и мастера арены, которых он встречал на Кальдориусе, это был Ваунд и весь Синдикат. Это были все, кто когда-либо причинил зло Драккалу, Шей, Лие и его семье, все, кто будет когда-либо причинять им зло.

Когда Мурген снова упал, Драккал не дал ему шанса подняться. Издав мощный, раскатистый рев, Драккал прижал Мургена к полу и дал волю своей ярости.

Он не был уверен, сколько времени прошло, когда, наконец, успокоился. Он не был уверен, сколько времени прошло с тех пор, как крики Мургена навсегда смолкли. Грудь и плечи Драккала вздымались от неровного дыхания, а обнаженный мех на его руках и лице был залит теплой, свежей кровью. Он не знал, что должен был чувствовать сейчас.

Конечно, был тот давящий жар, но он уже рассеивался — пусть и медленно. Он заставил себя подняться на ноги. Его многочисленные боли выбрали этот момент, чтобы дать о себе знать заново, но Драккал почувствовал себя… легче. Эта ситуация еще не была решена — нужно было убраться и убедиться, что все это не отразится на его друзьях или заключенных, запертых в зоопарке, — но последняя угроза его паре была устранена.

Он повернулся к двери и вышел из комнаты, даже не оглянувшись на Мургена. Драккал планировал смотреть только вперед — на Шей и Лию.

Пришло время вернуть его семью домой.