Неукротимый голод

ОДИН

Артос, Бесконечный город

2106 земной год

Драккал не знал, как, но он отомстит Аркантусу за то, что тот отправил его на доставку.

Он прибыл в поместье клиента — одну из крупнейших резиденций в Позолоченном Секторе — за десять минут до назначенного времени, горя желанием завершить дело и отправиться восвояси. Согласно полученным инструкциям, он воспользовался туннелями под уровнем улицы, чтобы добраться до потайного входа, где наткнулся на подозрительные взгляды и настойчивые вопросы охранников. Наконец-то его впустили внутрь, и он имел честь выдержать сорокаминутное ожидание на кухне, пока более дюжины слуг готовили огромный обед.

Даже после того, как волтурианский охранник, который смотрел на Драккала холодными голубыми глазами на протяжении всего его пребывания на кухне, наконец провел его в кабинет клиента, Мурген Фолтхэм — невероятно богатый дурганский бизнесмен, к которому пришел Драккал, — все еще не показывался.

Драккал скрестил руки на груди. Его хвост беспокойно дернулся, а уши прижались.

И вот тут я подумал, что Аркантус — заноза в моей заднице…

С тяжелым вздохом, закончившимся низким рычанием, Драккал оглядел комнату. Все здесь было богато украшено почти до потери функциональности, вплоть до огромного стола и расставленных вокруг него стульев.

Как и большинство других поместий в этой части города, это место было скорее символом статуса, чем домом. Сложная, чрезмерная, ненужная демонстрация богатства, и само нахождение внутри него раздражало Драккала. Такие жилища создавали иллюзию свободы и красоты, противоречащую подземной, суровой природе Подземного города. Все это было подделкой, все это воняло, и дорогие экзотические ароматы, которые эти люди использовали, чтобы заглушить вонь, только усугубляли ее.

Драккал шагнул вперед и сел в одно из кресел перед столом, положив хвост на подушку между бедром и подлокотником. Как он и предполагал, кресло заставило его принять жесткую позу, которая не обеспечивала комфорта.

Волтурианский стражник подошел ближе.

— Я не говорил, что ты можешь сесть.

Драккал оглянулся на нахмурившегося волтурианца. Дискомфорт, вызванный креслом, казался справедливой платой за беспокойство стражника.

— А я и не спрашивал. Где Фолтхэм?

— Мастер Фолтхэм будет здесь, когда будет свободен. Он не планирует свое расписание с учетом таких, как вы.

Подняв кибернетическую левую руку, Драккал активировал встроенный в запястье голоком. Его ожидание приближалось к пятидесятиминутной отметке.

Драккал положил руки на подлокотники и поднялся на ноги.

— Скажи своему боссу, что он может связаться с нами, когда серьезно решит завершить наше дело. Любая будущая встреча будет проводиться на нейтральной территории в удобное для нас время.

Он направился к двери. Волтурианец преградил Драккалу путь, запрокинув голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Тебе здесь не место, ты, канализационный переросток, — выплюнул волтурианец, — но мастер Фолтхэм решил иметь с тобой дело. Так что ты останешься здесь и будешь ждать, как послушный зверек, до тех пор, пока он не объявит, что сделка завершена к его удовлетворению.

— Мне все равно, кто он, — прорычал Драккал, обнажая клыки. — Я не собираюсь больше тратить свое время впустую. Отойди в сторону или достань свой бластер, чтобы спасти меня от позора нечестной драки.

— Вы, сосущие скеки…

Дверь в кабинет распахнулась, и волтурианец захлопнул рот, не сводя пристального взгляда с Драккала.

В открытую дверь вошел крупный инопланетянин — Мурген Фолтхэм. Он был, возможно, на два или три сантиметра выше Драккала, но его тело было огромным, с толстыми, похожими на хобот конечностями и круглым животом, который доминировал в его общей форме. У него не было шеи, о которой стоило бы говорить, и мясистый второй подбородок свисал достаточно низко, чтобы упираться в грудь. Самой солидной частью Мургена Фолтхэма, казалось, была пара четырех сантиметровых бивней, торчащих из нижней челюсти. На нем была свободная черная туника с серебряной отделкой, стянутая вокруг талии широким фиолетовым поясом, с которого свисали бесчисленные золотые и платиновые безделушки, многие из которых были инкрустированы драгоценными камнями и кристаллами.

— А! Наконец-то ты здесь, — сказал Мурген рокочущим басом. — Наша встреча была назначена сорок минут назад. Я уже начал сомневаться, не…

— Я здесь уже почти час, — сказал Драккал, встретившись взглядом с волтурианцем, — и сейчас я ухожу.

Мурген издал звук, который был наполовину ворчанием, наполовину стоном, и придвинулся ближе. Металлические украшения на его поясе звякнули при движении.

— Ну же, я выделил время из своего рабочего дня для этой встречи, и я довольно занят. Деньги не зарабатываются сами по себе — по крайней мере, недостаточно быстро, на мой взгляд.

Стиснув зубы, Драккал подавил рычание, угрожавшее вырваться из его груди.

Не имеет значения, что я ничего так не хочу, как выпотрошить этих напыщенных греш-навари. Это просто бизнес. Кроме того, провалив простую сделку, не хочу давать Аркантусу никаких поводов использовать это против меня.

Драккал сомневался, что кто-либо из миллиардов жителей Бесконечного города смог бы произнести слова «Я же тебе говорил» с таким самодовольством, на какое был способен Аркантус.

Волтурианец отступил в сторону, когда Мурген приблизился.

— Тогда пойдем, — сказал Мурген, кладя руку с тремя короткими толстыми пальцами на плечо Драккала. — Все прощено. В конце концов, никто не совершенен, и с моей стороны несправедливо ожидать слишком многого от представителей низших социальных слоев.

Просто бизнес, мысленно повторил Драккал. Эта мысль не охладила огонь гнева, разгоревшийся в его груди.

— Так великодушно с вашей стороны, — это было лучшее, что он смог сказать.

— Это мелочь, — Мурген поднял руку только для того, чтобы с силой хлопнуть Драккала по плечу.

Драккал сжал кулаки, вонзив когти правой руки в тыльную сторону ладони. Он всегда говорил Аркантусу сохранять спокойствие. Насколько лицемерным было бы для Драккала потерять контроль над своим нравом сейчас? Не имело значения, настаивала ли часть разума Драккала на том, что он позорит себя, пропуская комментарии Мургена мимо ушей, он давным-давно отошел от ажеранских понятий гордости и чести, не так ли?

— Как и идентификационный чип, который вы заказали, — ответил Драккал. — Если у вас есть кредиты, у меня есть ваш чип. Давайте покончим с этим.

Мурген усмехнулся, издав гулкий звук, от которого плоть его горла расширилась, как будто оно наполнялось воздухом.

— Нет, нет. Позвольте мне показать вам кое-что особенное, то, что таким людям, как вы, редко выпадает возможность увидеть.

Стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, Драккал сказал:

— Может быть, в другой раз.

— Пойдем, — Мурген сжал плечо Драккала, — я настаиваю. Твой фальсификатор, он хорошо работает. Давай укрепим наши отношения этим маленьким развлечением.

Драккал понял, что рад, что надел толстую куртку, чтобы прикрыть свой гладкий протез. Несмотря на то, что такая одежда иногда раздражала мех, у него было ощущение, что прямое прикосновение Мургена было бы гораздо более неприятным. Мурген был из тех людей, с которыми Драккал часто имел дело за годы гладиаторской жизни на Кальдориусе — дружелюбный только до тех пор, пока это служило какой-то цели.

Сделав глубокий вдох, Драккал кивнул.

— Хорошо! Пойдем, ажера, — Мурген отвернулся, бросив взгляд на волтурианца, когда тот двинулся с места. — Нострус, сопровождай нас. Мы отправляемся в зверинец.

Нострус снова уставился на Драккала. Будь его глаза чуть холоднее, на ресницах уже образовалась бы ледяная корка.

— Да, сэр.

Драккал ничего не сказал. Казалось, что лучше всего здесь было придержать язык, если он хотел покончить с этим как можно быстрее, даже если это означало страдать от снисходительности Мургена и гнева Ноструса. Его единственным утешением было то, что Аркантус взимал с Мургена плату намного выше стандартной.

Он последовал за Мургеном в зал. Нострус встал на место позади Драккала, и ажера почувствовал спиной холодный и тяжелый взгляд стражника. Намек на беспокойство окрасил раздражение Драккала. Он был в незнакомом месте с теми, кого не знал. Опасными. Мурген уже ясно дал понять, что рассматривает Драккала как низшее существо, а Нострус, казалось, жаждал конфликта.

Драккал заставил свой хвост замереть. Он давно понял, что это служит сигналом, который может вызвать проблемы в подобных ситуациях. Кроме того, он бывал в местах и похуже. Он бесчисленное количество раз имел дело с такими, как Мурген и Нострус.

Просто нужно пройти через это. Тогда мне больше никогда не придется видеть никого из этих двоих.

Что могут значить несколько минут с этой точки зрения?

Вскоре он обнаружил, что, несколько минут были по меньшей мере грубым недооцениванием.

Мурген остановился у пустой части стены.

— Я надеюсь, что, учитывая природу вашей… профессии, вы понимаете, что не должны разглашать никаких подробностей относительно того, что сейчас увидите?

Драккал понимающе хмыкнул.

Большие темные глаза Мургена расширились вместе с ухмылкой, и впервые его маска сползла, обнажив намек на настоящего Фолтхэма под ней — того, кто потратил бы бесчисленное количество кредитов, чтобы разрушить жизнь любого, кого он считал врагом.

Драккал выдерживал взгляд дургана, пока Мурген не отвел глаза.

Мурген вытянул руку и прижал один из своих толстых пальцев к стене. Большая секция скользнула вверх, исчезая в потолке и обнажая прочные металлические двери. Мгновение спустя двери разъехались в стороны, открывая кабину лифта.

Драккал ощетинился. Его нынешние отношения с Мургеном и Нострусом были построены не совсем на доверии, а лифты были не самыми удобными. Относительно тесные границы были чрезвычайно жесткими, когда дело доходило до боя, и в таких условиях все быстро становилось жестоким и отчаянным.

Мурген вошел в лифт первым, повернувшись лицом к холлу. Драккал не позволил себе никаких колебаний: он вошел вслед за Мургеном и встал спиной к дальней стене. Нострус вошел последним, устремив свой холодный, жесткий взгляд на Драккала, даже когда тот повернулся к Мургену.

— Какая мы счастливая компания, — сказал Мурген, нажимая кнопку на панели управления. Двери закрылись. — Тебе придется простить Ноструса, ажера. Он работает на меня много лет и относится к своей работе довольно серьезно. Этот мужчина — лучший специалист по безопасности в своем деле.

Драккал ничего не ответил. Он не отрывал взгляда от дверей, наблюдая боковым зрением за тем, как Нострус наблюдает за ним.

Лифт беззвучно начал спускаться. Драккал почувствовал это нутром, и какая-то первобытная часть его протестовала против того, чтобы двигаться еще дальше от естественного освещения. Это не уменьшило его беспокойства. По его опыту, именно самые богатые клиенты чаще всего в последний момент решали, что условия соглашения их больше не устраивают, и с наибольшей вероятностью желали договориться об изменении указанных условий. Конечно, эти изменения в последнюю минуту обычно происходили под прицелом бластера.

Но здесь было нечто большее, что Драккал не мог определить. Это было почти… чувство неизбежности, которое не поддавалось определению, каким-то образом связанное с запахом в воздухе, который был слишком слабым, чтобы его можно было выделить и идентифицировать.

Хвост Драккала дернулся. Он прислонился спиной к стене, чтобы тот не раскачивался в беспокойстве.

Лифт плавно остановился.

Мурген повернулся, чтобы оглянуться на Драккала.

— Это, должно быть, ужасно волнующе для тебя. Полагаю, не каждый день тебе предоставляется такая привилегия.

Не в первый раз Драккал был поражен мощным побуждением к насилию. Это, конечно, не было разумным решением, не было моральным решением, не было правильным решением, но иногда это был единственный способ заставить таких людей, как Мурген, — людей, которые считали себя самой важной вещью во вселенной, говорили ли они о бизнесе или ходили посрать, — немного изменить свои взгляды. Драккал пережил свои сто пятьдесят схваток в бойцовских ямах Кальдориуса не для того, чтобы симулировать интерес к мусору, вылетающему изо рта Мургена.

Лучший способ показать кому-то, что он не неприкасаемый, обычно заключался в нескольких хорошо нанесенных ударах.

Двери лифта бесшумно открылись.

Ноздри Драккала раздулись. И это ощущение неизбежности, и сопровождающий его запах сразу стали сильнее, хотя он все еще не мог идентифицировать ни то, ни другое.

Мурген вышел из лифта в гладкий коридор с темными панелями на полу и стенах, которые изгибались как внизу, так и у потолка. Воздух, который перерабатывался и циркулировал с помощью насосов по большей части Подземного города, здесь был более свежим. Переваливающейся походкой Мурген направился к ховеркару с открытым верхом.

Драккал посмотрел на Ноструса. Нахмурив брови, волтурианец жестом указал Драккалу на выход из лифта. Сжав челюсти, чтобы сдержать инстинктивное рычание, ажера оттолкнулся от стены и шагнул вперед.

Надо было просто заставить Фолтхэма решить дела со мной в офисе. Кого, черт возьми, волновало, что он обиделся бы на это?

Мурген поднялся по ряду низких ступенек, чтобы сесть в задний отсек ховеркара овальной формы и с широкими сиденьями по бокам. Машина подпрыгнула и закачалась, когда Мурген сел на левое сиденье.

— Присоединяйся ко мне, ажера. Нострус поведет машину.

— Мастер Фолтхэм, — сказал Нострус, — это опрометчивый поступок. Мы не можем доверять этому…

Мурген поднял руку и взмахнул ею, заставляя Ноструса замолчать.

— Только бизнес, да? Я уверен, что наш друг — непревзойденный профессионал. Во всяком случае, я полагаю, что вскоре он будет слишком очарован, чтобы даже помышлять о чем-то неподобающем.

Драккал снова промолчал. Мурген был уверен в том, что контролирует ситуацию, и не было причин разрушать его иллюзию. В конечном счете, ошибочная вера Мургена в то, что Драккала можно так легко запугать вопиющей демонстрацией богатства, сработала бы в пользу Драка, если бы ситуация приняла другой оборот. И было достаточно моментов, чтобы все пошло наперекосяк, особенно учитывая поведение Ноструса.

Как всегда чувствуя присутствие Ноструса за спиной, Драккал забрался в машину, уселся напротив Мургена и поджал хвост под бедро, чтобы тот не шевелился.

Сапоги волтурианца стучали по полу, когда тот подошел к передней части машины и забрался на место водителя. Мгновение спустя двигатель с гудением ожил. Ступеньки поднялись и сложились, закрыв заднюю стенку кабины, и Мурген ухмыльнулся, обнажив тупые клыки.

Ховеркар двинулся вперед. Драккал почувствовал под собой мягкое гудение антигравитационных двигателей.

— Это настоящее удовольствие, — сказал Мурген, положив руку на свое мощное бедро. — Моя коллекция — лучшая в Артосе. Ты никогда не видел ничего подобного.

Драккал хотел спросить, о чем говорит Мурген, хотя бы для того, чтобы лучше понять происходящее — что ему следовало сделать, прежде чем заходить так далеко, — но ответ стал очевиден прежде, чем он успел открыть рот.

Ховеркар миновал неглубокую выемку в стене — большое смотровое окно не менее двух метров в высоту и четырех в поперечнике. За окном виднелся густой участок джунглей, в котором стояло несколько больших, приземистых существ с золотистой чешуей. Это были хочи, уроженцы болот Занджина — популярная добыча межгалактических охотников за трофеями.

— Все настоящее, — сказал Мурген. — Голографические изображения не воздают животным должного. Я говорю, что всегда лучше видеть все собственными глазами.

Они проехали мимо еще нескольких витрин, каждая из которых содержала уникальную среду обитания и существ, некоторые из которых были знакомы Драккалу, но многие — нет. Драккал взглянул в переднюю часть автомобиля. Коридор тянулся все дальше и дальше, прерываемый перпендикулярными коридорами.

Это место было зоопарком. Проклятый зоопарк, прямо под Позолоченным сектором.

Беспокойство Драккала усилилось. Все эти клетки, все эти камеры…

Глаза Мургена заблестели от гордости.

— У меня здесь собраны редкие виды со всей известной вселенной. Одни из самых красивых и самых опасных животных в мире. На создание этой коллекции ушли десятилетия.

Все, что Драккал мог сделать, это кивнуть и заставить выражение своего лица оставаться нейтральным. Его глаза перебегали от ячейки к ячейке, ховеркар, должно быть, миновал дюжину таких витрин с обеих сторон, прежде чем Нострус направил его за угол в более широкий коридор. Таинственный аромат усилился еще больше. Он напоминал цветы сандринкера, аромат, который Драккал не слышал с тех пор, как попал в рабство почти двадцать лет назад. Но этот аромат был приправлен чем-то экзотическим, чем-то чуждым, чем-то… манящим.

Мурген хихикнул, отчего его тело затряслось. Ховеркар задрожал.

— Мы почти подошли к лучшей части, мой друг. Сердце моей коллекции. Экземпляр, который делает ее поистине уникальной. Ты знаешь, я…

Хотя Мурген продолжал говорить, Драккал не слышал слов. В груди ажеры все сжалось, кровь закипела, желудок скрутило. Он провел несколько лет своей жизни на охоте и рыбалке, но видеть этих существ в клетке в таком месте, как это, в руках такого человека, как этот… Это пробудило в Драккале первобытную ярость, которая восстала против всех клеток.

Драккал сжал кулаки по бокам, едва сдерживаясь от желания вонзить когти в подушку сиденья под собой. А Мурген продолжал говорить, его челюсти тряслись, но в восприятии Драккала его голос превратился в бессмысленное, погруженное в себя гудение.

Но ярость Драккала только усилилась, когда машина остановилась в большом круглом помещении со смотровыми окнами по всему периметру. Пламя, горевшее в Драккале, на мгновение поглотил холод, настолько сильный, что он угрожал заморозить его кровь.

— Вот настоящие призы, — Мурген ухватился за края кабины и встал на ноги. Ховеркар закачался от его усилий. Задние ступеньки раскрылись. — Животное, которое думает о себе больше, чем оно есть на самом деле. Достаточно умно, чтобы выучить какой-нибудь язык, возможно, даже рассуждать на зачаточном уровне, — проворчал он, спускаясь, — но, несмотря на это, мало чем отличаются от зверей.

Нострус повернул голову, чтобы посмотреть через плечо на Драккала, но ажера едва заметил это.

В этих камерах были люди. Люди.

Мощные воспоминания вырвались на передний план разума Драккала. Не имело значения, как давно он заработал свою свободу — свободу, которая принадлежала ему все это время, — казалось, что только вчера его держали в клетке, с ним самим обращались как с животным.

Только этот запах, этот сладкий аромат сандринкера, здесь более сильный, чем раньше, удерживал его на земле и давал ему толику самоконтроля. Он встал и вышел из машины, его движения были медленными и скованными.

— Конечно, мой интерес к этим существам в значительной степени основан на научном любопытстве, — Мурген подошел к ближайшему окну, даже не оглянувшись на Драккала. — Я всегда говорил, что стал бы ученым, если бы это была карьера, которая действительно приносила бы какие-то деньги, и я зашел так далеко, что нанял нескольких исследователей, чтобы они помогали мне стремиться к знаниям.

Это всего лишь бизнес. Потерпи ради дела…

От этой мысли у Драккала скрутило желудок. Сжав губы, он заставил себя податься вперед, присоединяясь к Мургену у окна. Шаги Ноструса были легкими, когда он подошел и встал позади Драккала.

Интерьер этой камеры был простым по сравнению с другими, которые Драккал видел до сих пор, гораздо ближе к помещениям рабов — или тюремным камерам. Стены были украшены простыми картинами, изображающими животных и людей в основных формах и линиях. На койке, прикрепленной к дальней стене, жались друг к другу двое, оба с бледно-серой кожей, длинными белыми волосами и темными когтями. Драккал знал об их виде только благодаря одному из самых запоминающихся клиентов Аркантуса.

Они выглядели потерянными. Напуганными. И такими молодыми.

— Зентури, — сказал Мурген. — Очаровательные существа. В их укусе содержится яд, смертельный для большинства других существ. Несколько тестов, которые я провел до сих пор, подтвердили это. К тому же они довольно сильны и проворны — не позволяй их внешности ввести себя в заблуждение. Я думаю, что при надлежащей подготовке они могут оказаться отличными охранниками и солдатами. Конечно, моя истинная цель — использовать их в качестве размножающейся пары, когда они повзрослеют.

Мурген повернулся и подошел к следующему окну. Взгляд Драккала на несколько секунд задержался на зентури, прежде чем он оцепенело последовал за хозяином.

— Я нахожу науку, связанную с селекцией и генетикой, захватывающим предметом. Было доказано, что мутантное соединение, вводимое Консорциумом, оказывает побочные эффекты на определенные виды, которые позволяют им скрещиваться с неродственными видами. Представьте себе возможные комбинации!

Драккал фыркнул. Он не был уверен, показался ли этот звук приятным или нет.

В следующей камере содержался одинокий инопланетянин. Драккал не был знаком с его видом. Он выглядел крупнее него — ростом значительно больше двух метров — и имел толстые, мощные конечности, лохматый коричневый мех и костяной гребень, поднимающийся надо лбом и разделяющийся на два больших изогнутых черных рога. Существо беспокойно расхаживало вдоль дальней стены своей камеры.

— Еще один редкий вид, и такой же примитивный, как зентури. Он называется халтид, хотя официального названия пока нет в базе данных Консорциума. Я бы предположил, что этот вид едва ли знает, как использовать огонь. Тем не менее, ему, как и всем остальным, имплантировали переводчик, и все они, похоже, способны следовать простым инструкциям.

Не будь глупцом, Драк. Это простая инструкция.

У Драккала было предчувствие, что он не покинет это место, не нарушив эту директиву.

Мурген, наконец, снова повернулся, чтобы посмотреть на Драккала.

— Даже если научные аспекты всего этого находятся за пределами твоего понимания, я уверен, зрелище стоит дополнительного времени. Может, ты и один из низших, но у тебя гораздо больше общего со мной, чем с этими существами.

Драккал глубоко вздохнул. Не будь глупцом. Не отвечай. Просто держи рот на замке. Но слова все равно прозвучали.

— Единственная наука, которую я изучал, — это анатомия. Кажется, у меня хватает разума для этих фактов.

— О? Лично я нахожу анатомию инопланетян увлекательной. У тебя есть определенный вид, на котором ты сосредоточился?

Драккал смотрел в окно, но не был сосредоточен на халтиде внутри. Его внимание было приковано к слабому отражению в стекле — призрачно-синему лицу, видневшемуся за его собственным темным отражением.

— Я специалист широкого профиля. Это приносит мне больше пользы. Итак, я знаю, что у траликсов два сердца, и что одно из них не защищено ребрами. Или что у среднестатистического волтурианца шесть литров крови — и он может потерять два целых девять десятых литра, прежде чем умрет от кровопотери.

Позади Драккала послышался слабый шелест ткани. Расплывчатое отражение Ноструса слегка сдвинулось, но не приблизилось.

Мурген рассмеялся своим глубоким, раскатистым смехом, от которого раздулись его челюсти.

— Я вижу, ты практичный.

— Да. Ты готов завершить эту сделку?

Пренебрежительно махнув рукой, Мурген пошел дальше.

— Хочу показать тебе еще одного, ажера. Не могу отпустить тебя, не показав мой самый ценный приз. После того, как ты увидишь его, ты станешь самым популярным в твоем, э-э… — Мурген оглянулся на Драккала, черты его лица напряглись, — в твоих… социальных кругах.

— А я-то думал, что нравлюсь всем за мое природное обаяние, — пробормотал Драккал.

Он взглянул на Ноструса: брови волтурианца были низко нахмурены, а его глаза, на этот раз, больше не были холодными — они горели гневом.

Драккал обнажил клыки с выражением, которое только человек с плохим зрением счел бы улыбкой, прежде чем последовать за хозяином.

Мурген обошел следующие три камеры, в каждой из которых содержались один или два инопланетянина, принадлежащие к видам, с которыми Драккал был незнаком. У всех них в глазах светился интеллект.

Когда он, наконец, остановился перед четвертой камерой, Мурген сказал:

— У эртрак-сана, который раньше жил по соседству, несколько лет было одно из этих существ. Он обычно выставлял его напоказ по городу. Но у меня получилось лучше. Я получил два по цене одного.

Беспокойство в Драккале переросло в чувство страха. Он знал, что эта доставка будет неприятным опытом в тот момент, когда Аркантус рассказал ему подробности, но он не представлял, насколько неприятной она будет. Ему было все равно, сколько Мурген Фолтхэм готов заплатить, Арк больше не будет вести дела с этим дурганом.

Сделав глубокий вдох, Драккал встал рядом с Мургеном и повернулся к камере.

Его глаза взглянули на женщину внутри — женщину-терранку — и расширились. Он никогда не видел ее раньше, он был уверен в этом, но все равно она казалась знакомой — и она была самым красивым существом, которое он когда-либо видел.

Она сидела в углу, согнув ноги и обхватив их руками. Длинные золотистые волосы падали на ее бледные обнаженные плечи, прикрывая грудь. Изящные брови изогнулись над яркими, пронзительными голубыми глазами, под углом к маленькому узкому носу, а полные розовые губы были опущены. Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой. Она была… сногсшибательной.

Она также явно была беременна.