Обещание Перидота

Глава 23

АРВЕН

Лагерь Янтарных солдат превращал наши три палатки в.… ну, просто три одинокие палатки.

Я пыталась держать голову высоко, когда офицер Халдена провел меня мимо часовых, стоящих у деревянных ворот крепости, но я знала. Я знала, что это конец. Я была удивлена, что никто из них еще не убил меня. Разве не я была единственной преградой на пути к вечному правлению их лидера?

Халден вел нас по широкой грунтовой дороге. Его волосы были теперь короче. Стрижка аккуратная, но все тот же бледно-желтый цвет. Его выражение лица было суровым, его доспехи были украшены еще большим количеством золота и филиграни, но он был тем же мальчиком, с которым я ловила лягушек в Аббингтоне. Первым мальчиком, которого я поцеловала.

ем же, который сказал своему королю, где будут Кейн и я. Который привел армии и огнедышащих существ в Бухту Сирены. Который повинен в смерти мужчин, женщин, детей…

Моей матери.

Солдаты вокруг нас точили мечи и несли стопки щитов и шлемов, укрывшись под брезентовыми палатками и у горящих костров. Мы прошли мимо грубой конюшни, слишком большой для простых коней, и дым, клубящийся из открытой крыши, подсказал мне, что она была заполнена саламандрами. Их пепельный запах и гортанные рычания вызывали во мне холодный страх, как темная приливная волна.

Я надеялась, что по крайней мере моя смерть будет быстрой. Возможно, обезглавливание. Перерезание горла. Укол ножом был бы болезненным, но если он был бы достаточно глубоким, то не длился бы долго. Только не сжигание заживо саламандрами. Или утопление. Или пожирание чем-то бешеным и рычащим.

Пожалуйста, только не это.

Я едва успела взглянуть на свинью, жарящуюся на огромном вертеле, и на лошадей, украшенных знакомыми Янтарными попонами, как Халден приказал мне войти в хаки-палатку и наблюдал, как его солдат привязывал меня к столбу в центре. Я ворчала, когда мои руки завели за спину и обмотали вокруг расколовшегося дерева.

— Не дергайся, — сказал Халден, его выражение лица было твердым и холодным, как сталь. — Ты только себе навредишь.

Горький смех сорвался с моих губ.

— Оставь нас, — сказал он своему подчиненному.

Скромная палатка Халдена явно принадлежала какому-то младшему генералу: в ней стоял строгий стол с картой Эвенделла и богато украшенным пресс-папье, небольшой камин, излучающий слабое тепло, и подстилка из спутанных шкур и деформированная подушка. Халден сидел на сундуке у подножия своей импровизированной постели и смотрел на меня.

— Кто-то получил повышение.

Он выглядел уставшим.

— М-м-м.

Я позволила своему отвращению отразиться на лице, прежде чем выпалила вопрос.

— Когда ты понял, кто я?

— После того, как нас призвали, Райдер и я напились до бесчувствия. Он сказал, что у тебя есть магические способности к исцелению. Я больше не думал об этом, пока Гарет не сказал мне, что я должен сделать.

— Убить Фейри.

Он взглянул мне в глаза и задумчиво закусал ноготь.

— Верно.

Отвратительный ублюдок.

— Я видел, как Кейн защищал тебя, — продолжил он. — И я рискнул. Рассказал Гарету о твоих способностях. О том, как король Оникса держал тебя у себя, как свою маленькую награду. А потом мы отплыли в Перидот.

Давно знакомое чувство вины еще глубже впилось в мое сердце.

Именно я обрекла Бухту Сирены на гибель. Рассказав Халдену о союзе Перидота и Оникса.

— Ты убил людей. Невинных людей, Халден.

— Лазарь захватит Эвенделл, нравится нам это или нет. Он сильнее всех, даже твоего принца Фейри.

— Кейн — король.

— Он сын короля, — резко ответил Халден. — Ты никогда не найдешь клинок, а это единственный способ убить его. Только два человека могут говорить правду, такую как это пророчество: прорицательница, которая его предсказала, и ее дочь. Их слова имеют большую магическую силу, чем ты можешь себе представить. И даже если ты каким-то образом найдешь клинок, ты никогда не победишь Лазаря в битве. Не забывай, как хорошо я тебя знаю, Арвен. Выражение твоего лица говорит мне, что ты знаешь, что я прав.

Я заставила свое лицо оставаться бесстрастным. Он понимает, что только что мне сказал? Значит, существует еще один провидец?

— Я решил присоединиться к победившей стороне, — продолжил он. — В новом мире, когда Лазарь будет править обоими царствами и использовать весь лайт, который он добыл, чтобы сделать Эвенделл миром, превосходящим все, что мы можем себе представить, я буду спасен. Так же как и моя семья и все, кто мне дорог.

— Как Райдер?

В его карих глазах мелькнула эмоция.

— Я надеюсь, что он одумается и присоединится к нам, да.

— Халден, которого я знала, никогда бы не смог смириться со всем этим. Он бы не спал по ночам, мучимый чувством вины.

Взгляд, мелькнувший на его лице, сказал мне, что я не совсем ошибалась.

— Если ты собираешься убить меня, просто сделай это.

— Где твой оптимизм, Арвен? Мой приказ — доставить тебя в Лазарус целой и невредимой. — Я не успела вздохнуть с облегчением, как он сказал: — Но сначала я должен узнать, действительно ли ты нашла клинок.

— Ты же знаешь, что я не могу тебе этого сказать.

Его челюсть сжалась.

— А ты должна знать, что у нас есть другие способы добывать информацию из людей.

Меня пронзил тихий страх.

— Ты же не сделаешь этого, — прошептала я.

— Я не хочу, но я сделаю все, что нужно, чтобы выполнить его приказ. Теперь скажи мне — где клинок?

Я не могла сказать ему, что мы не нашли клинок — и лишиться единственного козыря. И не могла солгать и сказать, что мы нашли его, и послать его людей за всеми людьми, которые были мне дороги. Реальность того, что могло произойти дальше, проникала в меня уже минуту, и я собралась с силами.

— Делай, что должен.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его, прежде чем повторить попытку.

— Арвен…

Но я промолчала.

Халден подошел ко мне сзади, и я почувствовала, как его пальцы скользят по моей спине, расстегивая корсет, который безвольно упал на пол. Я испытывала не только отвращение. Еще и шок — шок от ощущения его странно знакомых рук в таком интимном месте.

Он подошел ко мне и поднял подол моей блузки. Я извивалась, пытаясь уклониться от его прикосновений, когда он поднял ткань и осторожно, целомудренно заправил ее под мои груди.

Облегчение, но и паника запели в моей крови, когда он подошел к камину и поднял металлический кочергу, лежавшую рядом, взвешивая ее в руках. Я искала свои силы, как крошечные бутоны, еще не готовые распуститься. Я использовала так много лайта, чтобы спасти Мари и себя, что у меня почти ничего не осталось.

Давай, я подгоняла свое тело. Борись.

Он нагрел кочергу в огне, пока я боролась, по-видимому, не беспокоясь, что я могу сбежать. Когда стержень стал раскаленным, он направил его на меня, поднеся металл прямо к моей обнаженной коже.

Гневный жар излучался от него языками пламени.

— Ты не боишься меня? — Это было все, что могло его убедить сейчас. — Того, что я могу с тобой сделать?

— Давай, Арвен. — Он рассмеялся. — Исцелишь меня до смерти?

Я покачала головой.

— Они не рассказали тебе, что я сделала в Бухте Сирены.

— Ты имеешь в виду, что сделал твой принц Фейри? Ты пытаешься присвоить себе заслуги? Чтобы напугать меня?

Я не могла понять, было ли это гениально или бессмысленно. Лазарь, во всей своей гордости, не хотел, чтобы кто-либо знал, насколько велика моя сила.

— Просто скажи мне, — сказал он. — Где клинок?

Но я молчала, не в силах придумать ничего, что могло бы спасти меня.

— Прости. — Он поморщился, прежде чем прижать раскаленное железо к моему животу.

Боль, которую я никогда раньше не испытывала, пронзила меня, когда кочерга вонзилась в кожу моего живота. Я закричала, а потом прикусила язык, пока во рту не собралась кровь.

Чем сильнее была боль, тем сильнее я сдерживала рыдания. Он не получит удовольствия от моих криков.

— Для меня это даже мучительнее, чем для тебя.

— Надеюсь, это правда, — проговорила я сквозь зубы.

— Где этот Камнями проклятый Клинок?

Он вынул клеймо, унеся с собой мою расплавленную плоть, и снова опустил его в потрескивающие пламя. В палатке пахло жареным мясом, и я задыхалась и плевала кровью на землю. Горящая рана над пупком жгла сильнее, чем любой удар, который когда-либо наносил мне Пауэлл. Я не могла вынести еще одно клеймо.

— Не заставляй меня делать это снова, — сказал Халден, как будто он услышал мои мысли. Его голос был как наждачная бумага.

Но что-то бурлило в моем сердце. В моих костях. Мой лайт возвращался, я чувствовала это. Возможно, это было вызвано болью и остротой моего положения, как и несколько часов назад в туннелях. Мне нужно было всего лишь немного времени. Всего несколько мгновений.

Слезы жгли мне глаза, когда он поднял раскаленный кочергу и приблизил ее раскаленный конец. Но он засомневался.

— Пожалуйста, — взмолился он. — Просто скажи мне, где он. Я не хочу снова причинять тебе боль.

— Сделай это, трус.

На этот раз боль была ослепительной. Я отшатнулась от железа, но мне некуда было деваться, и я не смогла сдержать крик, вырвавшийся из моего горла. Я билась в путах, жгучее давление и обжигающая боль пронизывали мой позвоночник, спускались к сводам стоп, проникали в легкие…

Сосредоточься, Арвен. Черпай из атмосферы.

— Скажи, где он, и положи конец этим страданиям для нас обоих! — зарычал Халден, вытащив раскаленный прут из моего живота и разорвав мою рубашку, чтобы прижать его к верхней части груди.

Я застонала от боли, кожа была слишком чувствительной, слишком тонкой. Ослепляющая, бесконечная боль, мои пальцы на ногах скрутились, голова закружилась, но…

Но этого было достаточно.

Достаточно, чтобы воскресить мою силу, и энергия пронзила меня, впитавшись из самого воздуха в его палатке. Лайт вырвался из моих рук, превратив веревку вокруг моих запястий в пепел.

Освободив руки, я оттолкнула кочергу от груди и ударила Халдена кулаком в челюсть со всей силы.

— Что за…

Он был ошеломлен лишь на мгновение и бросился на меня, но ярость пронзила мое сердце, пробежала по коже и вырвалась из ладоней. Мой лайт, взрыв яркой белой энергии, вырвался наружу, охватив Халдена и всю палатку свирепым золотым пламенем.

Я почувствовала, как мое тело поднимается. Невесомость, жар, ветер…

Еще больше белых языков пламени вырвалось из моих пальцев, когда я зарычала на Халдена, который упал на грязный пол, ревя от боли. Он кричал и кричал, а запах его горящей плоти жгло мои ноздри.

Хорошо, подумала я. Гори.

Я не стала терять время, наблюдая, как он корчится от боли на подстилке, а пламя охватывает кровать, меха и полотно палатки. Я выскочила через разрез, за мной поднимались клубы дыма, и я оказалась в прохладных сумерках джунглей и лагеря, который на тот момент еще не знал о моем побеге. Я побежала к грубым деревянным заграждениям.

Импровизированный забор был высоким, но я могла его преодолеть. Я подпрыгнула и ухватилась за балки, как раз в тот момент, когда услышала голоса, обнаружившие огонь, а затем призывающие схватить меня.

Мои ногти так глубоко впились в дерево, что под ногтевым ложем застряли занозы. Но боль в животе, в груди, ожоги, растягивавшиеся, когда я карабкалась вверх, вверх, вверх — эта боль была невыносимой…

Мои легкие горели от крика, когда я, наконец, перевалилась через край и рухнула вниз.

Не было времени торжествовать — голоса нарастали, приближаясь к ограде за моей спиной. Они не остановятся, пока не найдут меня. Мне предстояло бежать всю ночь. И словно небо отражало мою ярость, мою отчаянную спешку, над лесом грянул гром, омывая дождевой лес истинным ливнем.

Я плескалась в грязи под внезапным ливнем, прижимая ладонь к ожогам под блузкой. Лайт, который у меня остался, потрескивал и шипел на моей коже. Этого было недостаточно, чтобы залечить обожженную плоть. У меня не осталось ничего, чтобы залечить себя в ближайшее время.

Гром ревел в ушах, дождь струился по лицу, попадая в глаза и на губы. Я была измождена до предела, тело ныло от боли и истощения. Бесконечный ливень просачивался сквозь пальмовые листья, омывая меня, пока я не рухнула на землю, свернувшись калачиком. Я уже не различала, где дождевые капли, а где мои собственные слезы, но знала — я плачу.

И дрожу, хотя не было холодно.

Звуки шлепающих по грязи шагов позади должны были заставить меня подняться, подняться и оттолкнуться от земли — снова рвануть вперед. Но во мне не осталось ничего. Я сжалась еще сильнее, готовясь, что меня потащат обратно в лагерь — на новые пытки.

— Арвен! — Голос Кейна пронзил мое отчаяние, как луч яркого солнечного света.

Я открыла глаза и увидела его промокшую фигуру, его черные как смоль волосы, откинутые назад дождем, и его лицо.

Его убийственное, бледное лицо. Неутешительная, непостижимая, ошеломленная ярость. За все время, что я его знала, я никогда не видела такой ярости в его глазах. Она исходила от него волнами.

Неужели он… Знает ли он о том, что со мной сделали?

Он опустился на колени рядом с моим беспомощным телом, поднял меня и взял на руки.

Я вздрогнула, чувствуя, как обожженная кожа болезненно сжимается.

— Как ты здесь оказался? — Мой голос звучал, как будто я вернулась из мертвых. Я даже не была уверена, о чем спрашиваю.

— Я не должен был тебя оставлять. — Он прижал мою голову к своей.

— Мне больно, — призналась я, схватившись за живот.

— Я знаю, — сказал он голосом, похожим на гравий. — Но теперь ты в безопасности.

Он встал и отнес меня обратно в наш лагерь, а настойчивый дождь торопил нас.