Обещание Перидота

Глава 37

АРВЕН

Я проснулась и почувствовала себя более собой, чем за долгое, долгое время.

Яркий дневной свет, проникающий через окна спальни Кейна, был настолько ярким, что моим глазам потребовалась минута, чтобы привыкнуть. Но когда это произошло, я разглядела легкую дымку утреннего тумана над Озером Стигиан. Сверкающее, черное как ночь и бурное как всегда, но каким-то образом более поразительное, более ясное, чем вчера, до дождя. Озеро простиралось, казалось, до бесконечности, прерываемое только выступающими пепельными каменными утесами, окружавшими его, и одной внушительной горной вершиной острова Хемлок, возвышавшейся в его центре.

Я выползла из нелепо удобной кровати — кровати, достойной короля, о чем я время от времени забывала, что Кейн — король, — и громкий хлопок заставил меня повернуть глаза к камину. В нем горели тяжелые поленья, ревя и потрескивая. Кейн, должно быть, разжег огонь этим утром, пока я спала.

Он был… более чем добр, более чем терпелив со мной прошлой ночью. Держал меня за руку, пока я принимала одно ошеломляющее откровение за другим.

Моя мать… моя роль в ее болезни… Мой отец — создание, о существовании которого я даже не подозревала, саму концепцию которого я не могла постичь еще несколько дней назад.

Мое происхождение подавляло меня, заставляя чувствовать себя ничтожной и слабой. Я решила пока не думать об этом и огляделась в поисках одежды. На кушетке, где вчера лежали мои вещи, их не оказалось — только сложенное голубое платьице с короткими рукавчиками и резным воротничком… и рядом — новенькие, начищенные кожаные ботинки.

Мое сердце забилось сильнее.

Я взяла подарки и быстро переоделась, сложив рубашку Кейна и положив ее на пуховое одеяло.

Затем, то ли из благодарности, то ли чтобы выиграть время, я застелила его кровать, откинув простыни и взбив подушки. А потом я еще минут десять расчесывала волосы пальцами перед зеркалом, чтобы выглядеть менее похожей на обезумевшую банши.

Я определенно тянула время.

Я собралась с духом и открыла дверь.

Это было как будто я попала в сон, который мне когда-то снился. Сон, в котором Кейн больше не был королем Оникса, сыном Лазаря, принцем Люмеры… а просто человеком. Человеком, который любил толстые книги по истории с мелким, слишком маленьким шрифтом и толстый ломтик хлеба с медом и маслом. Который, возможно, работал на местном рыбном рынке в Ущелье Крэга. У которого была жена, которая любила просыпаться и быстро пробегаться по вершинам утесов, прежде чем начинать свой день в аптеке.

Как и в моих снах, Кейн сидел за круглым столом, лицом к окнам, выходящим на озеро внизу, а теплый кофе испускал пар в комнату. Его растрепанные волосы цвета воронова крыла спадали на лицо, а в руках он держал большую, потрепанную книгу. На столе рядом с ним стояли две тарелки с темным пряным хлебом, который я так любила, копченой рыбой и двумя яичными желтками.

Он был как видение.

Не только его болезненная красота — исключительные черты лица, которые могли соперничать с лучшими портретами, которые я видела во всем Ониксе, — и не его тело, высеченное, как будто тщательно созданное самими Камнями, видимое под тонкой хлопковой рубашкой. Но его… душа. Он был стойким, сильным, страстным. Не боялся делать то, что считал правильным. Но также был чувствительным, вдумчивым, мудрым. Иногда эгоистичным, но при этом таким бескорыстным, когда дело касалось тех, кого он любил.

Когда дело касалось меня.

Мое сердце бешено колотилось в груди, пока я смотрела на его спину.

Я сглотнула. Потом сглотнула еще раз.

О, Камни.

Я была так невероятно наивна. Моя собственная глупость звенела во мне, как колокол, звонящий полночь на пустой городской площади.

Раньше мне было достаточно принять свою судьбу, подготовиться к смерти, пока я не испытывала к нему никаких чувств. Пока эта нить не привязывала меня к этому миру. К этой жизни.

Но теперь, когда я могла признать свои страхи — теперь, когда я была готова снова надеяться…

Теперь все было так ясно, что я не понимала, как я когда-то убеждала себя в обратном.

Я все еще была полностью, вечно, безумно влюблена…

— Ты пялишься. — Голос Кейна раздался по комнате, хотя он не отрывал глаз от книги.

Я сдвинулась с места, несмотря на узел, завязавшийся у меня внутри.

— Спасибо за еду. Я умираю с голоду.

Он отложил книгу и окинул меня взглядом, пока я садилась. Его заинтересовало, как я отламываю кусочек хлеба и даю сладкому, воздушному вкусу растаять во рту. Я не решалась поднять глаза. Не решалась встретиться с его взглядом — прекрасным, как мерцающая лунным светом вода, озаренная поцелуями звезд.

Когда его молчание стало невыносимым, а мое жевание слишком громким для моих ушей, я посмотрела на ткань цвета колокольчиков и сказала:

— Спасибо и за платье. Оно прекрасно. И за сапоги. Ты не должен были всего этого делать.

Кейн пожал плечами, потягивая кофе.

— Сегодня утром твоя одежда была еще влажной. А ботинок у тебя не было с тех пор, как мы покинули Азурин. Мне все равно хотелось подышать свежим воздухом…

— Ты проснулся, разжег два огня, сходил за покупками, на рынок и приготовил завтрак… — Я огляделась. Из-за тумана снаружи было трудно определить, который час. — Я долго спала?

— Нет, нет. — Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он выглядит… застенчивым. — Сейчас только шесть.

— Шесть!

Кейн пожал плечами.

— Я проснулся рано.

Я покачала головой. Этот мужчина был из другого теста.

— Вот почему хлеб такой свежий. Его испекли час назад.

Я кивнула, съев еще один кусочек.

И еще один.

Адреналин пробежал по моим костям, я потянулась к его руке, но потом передумала и опустила пальцы на юбку своего нового платья, сжимая мягкую ткань.

— Спасибо.

— Ты все время это повторяешь.

Я покраснела.

— Я все время это чувствую. Я благодарна за все. За то, что ты остался со мной. За то, что помог мне признать… — Я с трудом сглотнула. — Ну, просто за то, что помог мне.

Он только кивнул, его глаза скользнули по моим, по моему лицу, по шее.

Я задрожала.

— Арвен, — сказал он, и я затаила дыхание. — Сегодня утром из Шэдоухолда прилетел ворон.

Нервы сжали сердце.

— С Мари все в порядке?

— Все в безопасности. Они все там, собственно.

— Гриффин, Мари и Федрик?

— И твои брат и сестра, Амелия, Даган…

— Что? Почему?

— Бродерик и Изольда боялись, что в глазах наших врагов они будут ассоциироваться с нами. В письме от Эрдли говорилось, что несколько дней назад они отправили всех, кто имел значимые связи с Ониксом. Их корабль прибыл поздно ночью.

— Почему они не сказали нам, когда приняли такое решение?

— Возможно, Изольда поняла, что я убил ее отвратительного друга. Зная ее, она все равно не хотела рисковать нашим гневом. Лучше просить прощения, чем разрешения.

— А другие беженцы? Из Перидота и Оникса?

Кейн мрачно кивнул в ответ.

— Все. Они боялись ‘символической связи’. — Кейн пробормотал под нос: — Трусы.

Все эти люди, остающиеся в Землях Шэдоу. Все эти усилия, чтобы переправить их в более безопасное место…

— Теперь Цитрин нам точно не поможет… — Я слегка откинулась на спинку кресла, отодвинув от себя еще теплый клеверный хлеб.

Королева Изольда и Король Бродерик быстро позаботились о своих, а все остальные — к черту. Один Федрик не смог изменить их решение. Кто знает, попытается ли он вообще, после того как я сказала ему, что не вернусь с ним в Цитрин? По крайней мере, не без Кейна.

— Насколько Шэдоухолд небезопасен для всех?

Кейн сжал челюсти, обдумывая ответ.

— Лес служит еще одной стеной вокруг крепости. Почти вся моя армия расположена там. Большая часть нашего оружия, пушек, зверей. Но как только мой отец узнает, что мы там… он может атаковать в любой день. Эрдли отправляет большую часть в небольшие города Оникса. Остальные из нас должны быть готовы.

Значит, нам нужно быстро перегруппироваться и вернуться на поиски меча. Может, взять с собой Ли, Райдера и Мари…

— А что насчет того, что рассказала Бет… о твоем происхождении?

— Ах, да, — сказала я, сдерживая страх. — О том, что мой отец — Бог Фейри?

— Если то, что сказала Бет, правда, нам нужно будет посоветоваться со священниками и учеными, чтобы узнать больше. Если ты этого хочешь.

Время обижаться и прятаться от правды закончилось. Было лучше быть честной. Быть уязвимой, как советовали Даган и Кейн.

— Я немного боюсь того, что узнаю. Как возможно, что Бог Фейри и человеческая женщина создали чистокровного Фейри?

— Я не уверен.

— Ну, я хочу узнать больше в конечном итоге. Как только мы найдем клинок и подготовим наши армии к битве с Лазарем. Я хотела бы узнать, кем был мой отец, прежде чем умру.

Кейн напрягся, в его глазах мелькнул протест.

— Ты не умрешь, Арвен.

Но я видела, что даже он не верит своим словам. Я улыбнулась ему искренне, и эта улыбка казалась мне самой настоящей за последние недели.

— Если кто-то и может найти способ обойти это пророчество, то это ты. Но все же я хотела бы узнать о нем больше, пока у меня есть такая возможность.

Кейн с покорным выражением лица сказал:

— Тогда я устрою это, — после чего встал и отнес пустую тарелку на кухню. — Пойдем, пташка, у нас сегодня много дел.

Я последовала за ним к входной двери. Впервые я позволила себе надеяться, что однажды я вернусь сюда. Ли понравится этот город. Может быть, я отведу ее в кондитерскую. Куплю ей яблоко в карамели или соленую ириску. Я не хотела думать, что это последний раз, когда я ступаю в домик Кейна, поэтому не думала об этом.

— Как думаешь, кто-нибудь из них сможет извлечь что-то полезное из того, что рассказала нам Бет?

Кейн поднял глаза к небу.

— Не уверен. Но я ставлю на Мари.

Несмотря на утренние новости и осознания, я не смогла сдержать улыбку, заставившую щеки дрогнуть при одной мысли увидеть ее проснувшуюся.

— Я тоже.

— Я скучала по тебе, — прошептала я, уткнувшись в кудрявые волосы Мари. Они пахли корицей, гвоздикой и сиреневым мылом, которое использовали в Шэдоухолде.

— Мне кажется, я видела тебя только вчера, — ответила она, прижавшись к моему плечу.

Я мчалась на драконе Кейна, пролетела через ворота Шэдоухолда, не останавливаясь ни перед одним солдатом, стражником или горожанином, пока не достигла тронного зала, где, по словам Кейна, должны были собраться все.

Мой взгляд упал на Мари раньше, чем на кого-либо другого, и я обняла ее так крепко, что она, наверное, покраснела как свекла. Но мне было все равно. Мои колени дрожали от ощущения, что она в моих объятиях, здоровая и живая.

Наконец, я отстранилась и посмотрела на нее. Она похудела, лицо было немного бледным и изможденным, но это меня не беспокоило.

Беспокоили меня ее глаза.

В них не было гнева или усталости, а что-то гораздо худшее. Горе. Бездна горя, скрытая в цветах ее радужной оболочки.

— Ты плохо себя чувствуешь?

Она пожала плечами, немного смущенно. Это тоже было странно для нее.

— Я чувствую себя хорошо. Как будто мы были в джунглях день назад. — Она с трудом сглотнула. — Ссорились.

— Все, что ты мне сказала, было правдой, — сказала я. — Я была эгоистичной и холодной, и построила вокруг себя много стен, которые так же хорошо защищали меня от боли, как и от всех людей, которые мне дороги. Ты была честна со мной, а я не хотела этого слышать. Мне действительно очень жаль.

Мари кивнула головой.

— Мне тоже жаль. Ты была права, что амулет вредит моему здоровью. Но я думаю, что какое-то время не буду заниматься магией. — Она попыталась улыбнуться, но выглядела так, как будто сейчас заплачет.

При этом виде мое сердце замерло. Мари не была из тех, кто сдается. Она не отступала, когда что-то шло не так — она настаивала, подталкивала и спорила, пока все не становилось снова хорошо. Она была напористой. Бесстрашной. Упрямой.

Что-то было не так.