Обещание Перидота

Глава 3

9

КЕЙН

Возможно, ей понравятся анютины глазки. Я потянулся к их длинным стеблям, но отдернул руку. Слишком скучно. Орхидеи-пауки были более радостными, более уникальными. Как она.

Я сорвал несколько и добавил их к растущему букету. Паучьи цветы, лазурные ромашки и, конечно же, черные лилии — ее отражение в мире флоры, вечные гости моих ночных грез.

Я побрел обратно через двери замка и вверх по винтовой лестнице в свою комнату.

Я передал Эрдли описание отца Бет. Гриффин проведет его по местам, где Халден и его люди последний раз находились в Перидоте. Оставалось надеяться, что мужчину все еще держат там — живого.

Даган отправит воронов нашим шпионам, как он делал, когда клинок только пропал. Если клинок в Ониксе, у кого-то должна быть серьезная сеть, чтобы скрывать его последние пять лет. Даган начнет с Бриар и пойдет дальше. Бет сказала, что он — заброшен под груды другого оружия. Привязан к другому хозяину, но жаждет соединиться со своей парой. — Он обыщет каждое хранилище оружия, каждого скрягу, каждого высокопоставленного криминального босса в каждом городе. Снова. Мы сделаем все это снова.

А я найду Белого Ворона.

Арвен уходила с Федриком. Я не чувствовал горечи. Не злился. А если и злился, то не позволял этому чувству выйти на первый план.

Я хотел, чтобы она была в безопасности, жила и наслаждалась этим. Звук ее вчерашних рыданий навсегда останется в моем сознании. Проживи я тысячи лет, если не сумею занять ее место — это воспоминание переживет каждую из них.

Я должен был что-то сделать.

И надеяться, что что-то можно сделать.

Войдя в свою спальню в Шэдоухолде после всех этих недель отсутствия, я почувствовал себя так, будто омылся после жаркого дня, проведенного в грязи. Я вздохнул, глубоко и ровно, и направился к столу, чтобы сплести цветы для Арвен, но мой взгляд задержался на кровати.

Вид вызвал воспоминание, настолько яркое, будто я шагнул назад во времени. Арвен в этой самой кровати, через два дня после битвы с волкозверем. На ней была моя рубашка, она завтракала, смеясь, когда откусывала яблоко.

— Кейн, — сказала Арвен, запыхавшись.

О Боги. Я окончательно сошел с ума. Теперь у меня галлюцинации.

— Кейн? — повторила она, на этот раз с ноткой беспокойства, смешанной с настойчивостью.

Я резко обернулся.

Вот она. Рука прижата к груди, дыхание учащенное, освещенная угасающим солнечным светом в прихожей моей комнаты.

— Ты в порядке?

Она вошла, ее оливковые глаза полны волнения. — Тебя не было в саду.

— Я был…

— Мне нужно… мне нужно тебе кое-что сказать.

Я приподнял бровь.

— Говори.

— Я люблю тебя.

Мое сердце остановилось.

— А еще, я думаю, Дрейк Алкотт украл Клинок Солнца и увез его на Остров Хемлок, и он все еще там, пять лет спустя. Это для меня? — Она указала на цветы в моей руке.

Мой разум оглушила полная тишина, и я оперся о стол позади себя.

— Ты… любишь меня?

Она шагнула вперед, останавливаясь достаточно близко, чтобы я почувствовал аромат апельсинового цвета ее колышущихся волос.

— Прости, что не сказала раньше. В Азурине, той ночью, когда мы целовались. Или у Бриар. Или в твоем домике сегодня утром… Камни, Кейн. У меня было столько возможностей быть храброй. — Она подошла еще ближе. — Но это сделало бы невозможным то, что я должна сделать. И тогда… — Она подняла глаза, подбирая нужные слова. — Тогда казалось, что единственный способ пройти через это — не… хотеть ничего. Но теперь я не боюсь надеяться, благодаря тебе. — Она остановилась, чтобы сделать дрожащий вдох, запыхавшись от собственного признания.

Облегчение пронеслось по мне, как птица на попутном ветре. Легкое и плавное и…

И тогда огонь пронесся по моей крови.

Я уронил цветы и поймал ее мягкие губы своими, вздохнув от вкуса ее на своем языке. Удивленные глаза Арвен закрылись мгновением позже, она наклонила голову, позволяя мне притянуть ее еще ближе. Мой язык скользнул по ее. Я чуть не застонал.

Такое странное чувство — испытывать то, о чем я мечтал бесчисленное количество раз. Искренность всего этого. Ее чувств. Ее самой.

Я поглотил бы ее. Медленно. Днями. Годами. Сотнями лет.

Она вздохнула в мои губы, и мой член напрягся от желания быть внутри нее.

— Подожди. — Она отстранилась, грудь учащенно вздымалась. — А как же клинок?

К черту этот проклятый клинок.

— Верно. — Я отступил, прочищая горло. — Как ты это связала?

— Мари упомянула что-то о хранилище, находящемся рядом с темницами. Это заставило меня вспомнить взрыв Халдена. В ту ночь, когда твои стражи прервали собрание, они сказали, что он пытался проникнуть в хранилище Шэдоухолда. Это навело меня на мысль — пытался ли еще кто-то из заключенных сделать то же самое, учитывая расположение? Близость? В пещерах Никлас сказал мне, что Дрейка Алкотта отправили на Остров Хемлок пять лет назад. Тогда это ничего для меня не значило. Но теперь я знаю, что Остров Хемлок — это тюрьма, и он попал туда примерно в то же время, когда, как ты сказал, клинок был украден. А он был великим вором… — Она покачала головой. — Когда Райдер сказал, что Алкотта держали здесь, в Шэдоухолде, я поняла, что его никогда не было в Пещерах или где-то еще. Он переместился из твоего хранилища на Остров Хемлок и все это время был там.

Это имело смысл — когда мы отправили Дрейка на Хемлок, я даже не знал, что клинок пропал.

— Я отправлюсь за ним первым делом утром, — прошептал я, касаясь губами ее шеи. Мочки уха. Она была так миниатюрна, что мне приходилось почти нелепо сутулиться. Вот как редко мы целовались. Как мало я знал форму нашего соединения.

Теперь все иначе. Я выучу наизусть, как наши тела совпадают. Впечатаю это в свою кожу.

— Ты не пойдешь один. Я пойду с… — Ее голос дрогнул, когда мой язык скользнул по ее шее к ключице, а мои руки нашли ее задницу. — Тобой, — прошептала она.

Я усмехнулся, прижавшись к ее коже, но она оттолкнула меня и выпрямилась.

— Я серьезно, Кейн. Куда бы ты ни пошел, что бы тебе ни пришлось встретить, я встречу это вместе с тобой. Хорошо?

— Да. — Я ухмыльнулся. — Хорошо.

— Отлично. Потому что это то, чего я хочу. Насколько нам хватит времени.

— У нас будет целая жизнь. Иначе это не закончится.

Она обвила руками мои плечи. Оливковые глаза — умные, яростные, бесстрашные глаза — смотрели на меня. Эта великолепная кожа, светящаяся в лучах угасающего солнца.

Ее открытое, доверчивое, теплое выражение.

Выражение любви.

Я снова захватил ее губы, придерживая ее голову руками, когда толкнул ее к столбу кровати. Сплетая наши поцелуи, вцепившись в шелк ее волос, отчаянно пытаясь совместить наши несовпадающие бедра…

Неуклюже, жадно, спотыкаясь. Как мальчишка, измученный гормонами. Пытаясь приблизиться к ней как можно ближе. Убрать любое расстояние между нами. Но между нами было слишком много ткани. Мне нужно было чувствовать ее кожу. Я сожалел о каждом решении в своей жизни, которое привело меня к покупке этого платья сегодня утром. Ненавидел эту тряпку.

Но я не сразу оторвался от нее, чтобы снять его. Я не мог толком сообразить — не мог сосредоточиться на ней, когда она не сжимала мой член через штаны своими идеальными маленькими руками. Теперь это было испытанием — связать две мысли вместе.

Мои губы переместились ниже по ее шее, ее кожа на вкус была как сливки, смешанные с медом. Или чистейшая ваниль из далекой страны. Я прижал язык к чувствительной коже под ее ухом и почувствовал, как она дрожит. Лизнул ее ключицу с наслаждением, пока не стал сосать ее грудь через ткань платья, мои руки скользя вверх по ее спине.

Она стонала. Тихо поскуливала, пока я играл с ее соском, ткань платья намокала, но ни у кого из нас не хватало сил разомкнуть это сплетение.

Я хотел трахнуть ее своими пальцами. Погрузить их между складок, которые, я знал, будут полными и готовыми для меня. Собрав остатки самообладания, я отпустил ее ровно настолько, чтобы стянуть платье с ее гибких плеч, снять через голову и сбросить на пол бесформенной грудой. И затем уставился на нее — бесстыдно, по-юношески разинув рот, будто впервые видел женщину в нижнем белье.

В моем разуме танцевали похабные мысли.

Подняв руку, чтобы сжать ее тяжелую грудь через сорочку, я провел большим пальцем по ее твердому соску, и от этого простого действия мой член так сильно пульсировал, что я скривился.

Глаза Арвен чуть не закатились, когда я провел пальцем по ее соску во второй раз, вызвав сдавленный стон.

— Вот так, — подбодрил я.

Арвен потянулась вверх, обхватив мою шею руками, чтобы притянуть меня к себе, ее губы снова нашли мои, прежде чем она судорожно потянулась за шнурками моих штанов и дернула их. Я был рад помочь, сорвав шнурки быстрее, чем когда-либо делал что-либо в жизни, и стянул брюки на пол. Я сорвал рубашку через голову и швырнул ее, едва не задев горящую свечу на камине позади меня и не подпалив комнату.

Ни один из нас даже не заметил бы.

Глаза Арвен расширились, когда она отступила, чтобы окинуть меня взглядом, прежде чем провести пальцем по моему низу живота над брюками. Я дернулся от прикосновения, и мои яйца сжались. Мне нужно было…

Не успел я закончить мысль — тем более воплотить ее — как она приподнялась на цыпочках и коснулась губами моей груди. Когда ее язык скользнул по моим ребрам, мои глаза закатились. Она удовлетворенно заурчала, довольная собой, и опустила голову ниже. И затем эти губы были на моем бедре. И скользили вдоль линии пояса. Только хлопок отделял мой член от ее рта.

Должно быть, я приложил некоторые усилия, чтобы остановить ее, убедиться, что она знает, что не обязана делать то, чего не хочет, но…

Ее губы на моем обнаженном бедре. На тонкой коже между пупком и членом.

Слишком опьяняюще, слишком блаженно — это было выше моих сил. Возможно, выше моей способности это вынести.

Моя рука неуклюже искала, за что ухватиться, и нашла балдахин кровати. Я мог бы вцепиться в ее длинные шоколадные волосы, потянуть их, пока она сосет меня, направлять ее рот вокруг себя, но я подожду. Пусть сначала поймет, как ей нравится.

Ее горячий, влажный рот продолжал путь наслаждения по моему поясу, ее пальцы скользили вверх по моим бедрам, ее нос щекотал тонкие волоски на моем животе… Когда она провела теплой рукой по моему члену, я сжал балдахин так сильно, что дерево треснуло под моими пальцами.

Мне нужно было, чтобы ее рот был на мне.

Она мучила меня. Дразнила, издевалась…

Жестокая, дикая, хитрая пташка.

До… дрожи.

Паузы, едва слышного глотка…

Не осознавая, что они были закрыты, мои глаза распахнулись и устремились на нее.

— Что не так?

Арвен покачала головой, стоя на коленях, ее руки скользили вверх по моим ногам — и они… дрожали. Ее руки дрожали.

Я с яростью подавлял позыв разломить пополам кровать, которая уже трещала под моей ладонью.

Глубокий вдох. Мне нужно было глубоко вдохнуть.

Я снова посмотрел на нее. Такую хрупкую с этого ракурса. Вся ее рука — лишь половина ширины моего мускулистого бедра.

— Арвен, — попытался я, подавляя ярость и отвращение к себе за то, что не сказал этого раньше. — Тебе не нужно этого делать.

Ее глаза были мягкими под этими густыми ресницами. Не нерешительными. Просто нервными, возможно.

— Я хочу. Просто… — Ее дыхание вырвалось с шумом. — Я никогда не делала этого раньше. И я хочу, чтобы тебе понравилось.

— Все, что ты сделаешь, будет… невероятным.

— Просто скажи, если я сделаю тебе больно или укушу. — Медленно, с точностью, она сняла с меня брюки и взяла основание моего члена в руку. Головка уже была липкой, и мой член дернулся от ее теплого дыхания.

Я хрипло простонал. И дышал. Медленно.

Сопротивлялся желанию вогнать себя в ее сжатый кулак.

Развратник. Вот кто ты. Она уже колеблется, а ты хочешь трахнуть ее дрожащие руки?

После нескольких дразнящих движений она обхватила меня ртом.

Звезды вспыхнули у меня перед глазами, и вся кровь в теле устремилась вниз.

Я склонился, ладонь снова уперлась в столб кровати, пока она водила языком и сжимала кулак. Если бы язык Арвен, скользящий по моему стволу, ее рука, легонько сжимающая мои яйца, ее мягкие губы, исследующие головку моего члена…

Если бы это был сон, я остался бы здесь навеки и никогда не проснулся.

Она подняла эти глаза — наполненные ничем, кроме страстного, первобытного желания — на меня, ее рот был полон мной, губы непристойно обхватывали мой…

Мне нужно было остановить ее.

Основание моего позвоночника покалывало, это давление нарастало внизу живота…

Аккуратно обхватив ее плечи руками, я попытался поднять ее с пола. Но она не поддавалась, продолжая сосать меня глубоко, и я зарычал, когда на губах появилась мольба.

— Арвен, — почти невнятно прошептал я, отчаянный и напряженный. — Блядь.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

— Нет. Но ты мне нужна. — Слова сорвались с полушепотом-полусмехом, и прежде чем она успела возразить, я поднял ее на ноги. Ее губы — алые, влажные, глаза слегка блестели от напряжения, щеки пылали — я притянул ее к себе, губы наши слились, мой язык скользнул между ее губ, я втянул ее полную нижнюю губу в рот с глухим стоном.

Сорвав с нее сорочку и нижнее белье, я уложил ее на темные простыни. Влажная и румяная, с шоколадными волосами, раскинутыми по бархатным подушкам, она выглядела как распускающаяся темная лилия из моего сада.

И она знала, что со мной делает. Ее довольное выражение говорило само за себя.

— Иди сюда, — прошептала она.

И я подчинился, окружив ее руками, переплетая ноги с ее. На своем бедре я чувствовал, насколько она мокрая, почти стекающая от желания, скопившегося в ее центре.

Знание, что это реакция на мой член во рту, почти вернуло меня к грани. В попытке успокоиться я вызвал в памяти пыльные книги и уроки истории.

Все что угодно, кроме полной, трепещущей груди Арвен, которая колыхалась подо мной, пока она извивалась и корчилась на моем бедре, задыхаясь и царапая мне спину.

— Быстрее, — слабо сказала она, проводя пальцами по моим волосам и шее. Я опустил руку, чтобы раздвинуть ее ноги и обвести ее блестящие, влажные губы. Чтобы провести большим пальцем вверх по центру, пока не достиг вершины и не надавил. Пока не почувствовал, как она сжимается подо мной с тихим стоном, и это давление вернулось к моему члену.

Черт. Черт…

— Мы можем замедлиться. Не нужно торопиться. — Я звучал как изголодавшийся.

Она лишь придвинулась ближе, приподняв бедра, ее язык скользнул по моему.

— Не нужно, — сказала она. Когда она дернула меня за волосы, почти жестко, мои глаза снова закатились.

Блядь.

Я опустил руку и расположился у ее скользкого, тугого входа, едва войдя, прежде чем погрузился в экстаз.