Обещание Перидота

Глава 26

КЕЙН

Дождь бил мне по лицу, когда я закончил ссать и поправил штаны.

Бутылка бурбона, все еще висевшая у меня в руке, как будто издевалась надо мной. Я был полон решимости пить меньше, но сегодняшний день оказался одним из самых неприятных в моей жизни, и мне нужно было что-то, чтобы сгладить острые углы. Или несколько, чтобы сгладить несколько острых углов.

Горе — странная вещь. После стольких лет, прожитых в постоянной боли, я научился распознавать, что может вызвать боль сильнее, чем обычно. Я не избегал этих моментов — упоминания имен моей матери или брата, игры на лютне. Я получил достаточно шрамов, чтобы такая боль теперь ощущалась лишь как легкое покалывание. Тупое скребление ножом для масла.

Я понял, что настоящая угроза возникает, когда я не готов: когда что-то совершенно непредвиденное выдергивало их из глубин памяти. И тогда обычный нож для масла превращался в боевой топор.

Попытки — и неудачи — пить меньше вызывали такую непредвиденную, мучительную боль.

Моя мать никогда не пила. Ни в радости, ни в горе. Даже для вида. Я не знал, нравилось ли ей спиртное, но она воздерживалась от него по какой-то, несомненно, достойной уважения причине, или же она вообще ненавидела его. Если бы я мог сказать ей, что пытаюсь бросить эту привычку, да еще и будучи мужчиной, она, возможно, согнулась бы от смеха. Йель, без сомнения, так бы и сделал.

Или она могла бы быть ужасно горда. Притянула бы меня к себе в объятия, для которых я уже перерос, но все равно принял бы их, и сказала бы, что я способен на все, что задумаю. Я бы попытался сменить тему — уйти от похвалы, которую я не заслуживал, — но она бы продолжала, как будто я ничего не сказал. Она бы спросила меня, когда я понял, что влюблен. Когда я ее представлю.

Но моя мать никогда не увидит, как любовь изменила меня, к лучшему или к худшему.

Она никогда не встретит Арвен.

И именно эти мысли разрывали рану в моем сердце, вновь раскрывая ее.

Внезапный холод пронесся по широким плоским листьям, окружавшим наш лагерь, и обрызгал меня боковым дождем. Я сделал еще один глоток из бутылки.

Моя мать определенно посоветовала бы мне оставить принца Цитрина в покое. По правде говоря, Федрик был вполне приличным парнем. Он почти отдал свою жизнь за Гриффина в Пещере Жнеца. Ну и что, что он был тупицей, совершенно не подозревавшим, как быстро Фейри, такой как Гриффин, зажил бы такую же рану? Он был приличным тупицей.

Он умолял меня дать Арвен отдохнуть Арвен отдохнуть после перенесенных мучений, несмотря на свою раздробленную ногу. Он был довольно крепким, учитывая одно из самых жутких увечий, что попадались мне на глаза.

К тому времени, когда я вернулся в лагерь, буря полностью погасила наш костер, и слабый свет исходил только из двух из трех палаток. Мари и Арвен, вероятно, уже спали, а Гриффин, скорее всего, точил свои клинки.

Пора перестать быть козлом.

— Фед, — сказал я, направляясь к его палатке, — у меня есть бурбон, он может помочь от боли, и я вообще-то пытаюсь меньше пить…

Под откинутым входным пологом палатки я увидел Арвен в объятиях принца — их губы были слиты в поцелуе.

Я чуть не выблевал весь алкоголь из своего желудка на их потрескивающий очаг.

Арвен оттолкнула Федрика быстрее, чем он успел понять, что происходит, и его тупой, одурманенный страстью взгляд через минуту встретился с моим.

Он поцеловал ее.

Он целовал ее…

Я выпотрошу его и заставлю съесть собственные внутренности…

— Кейн, — крикнула мне вслед Арвен, но я уже покидал палатку.

Дело даже не в том, что он поцеловал ее.

Она поцеловала его.

Я не хотел слушать, как она трахается с ним в палатке рядом со мной. Это было бы… Я бы… Тогда от меня ничего не осталось бы.

Не будь ревнивой, собственнической скотиной. Она не твоя.

Разве я не знал, что это произойдет? Терзал себя этой возможностью, как сам себе наносимой раной? И мой вывод всегда был один и тот же: она заслуживала немного радости. Немного удовольствия.

Мои ноги несли меня все глубже в джунгли, мимо меловой границы Мари, мимо вялых листьев, которые падали на мой путь, мимо поникших мотыльков, промокших от дождя, которые отлетают в сторону от моей вытянутой руки. Я сделал еще один глоток, пока спиртное не обожгло мне горло и желудок. Затем еще один.

Я резко обернулся на звук тихих шагов позади меня.

Арвен была окутана дождем, от которого ее блузка прилипла к телу.

— Мне жаль, что ты… — Она с трудом сглотнула, борясь с бурей. — Что ты это видел. Но я не ожидала, что он… Мне даже не нравится…

— Все в порядке, — тихо сказал я, слова резали мой язык. Я отвернулся от нее и продолжил идти, едва способный вдохнуть достаточно влажного воздуха, чтобы замедлить дыхание.

— Правда? — крикнула она мне вслед, топча мокрые листья и грязь.

Неужели она не могла оставить меня в покое?

Я обернулся и увидел ее яркие, широко раскрытые оливковые глаза, похожие на звезды, которые скрывала от нас джунгли.

— Да, правда. Наглость — единственное, что тебе не идет, пташка.

Она сморщила носик, лицо стало каменным, от чего мое сердце сжалось в груди.

Мне нравился этот взгляд. Мне нравился этот нос.

— Я просто думала, что ты… что мы…

— Мне все равно, чем ты занимаешься, Арвен, главное, чтобы это делало тебя счастливой.

Она сдвинулась с места, и ее тонкие туфли захлюпали в грязи под ногами. Ей действительно нужны были новые сапоги.

— Так ты… в порядке?

Каждый нерв в моем теле боролся с желанием схватить ее за плечи и зарычать. В порядке? В порядке с этим? Мне было бы лучше, если бы мне проткнули живот копьем. Я бы почти не почувствовал этого по сравнению с тем, что чувствую сейчас. Ты моя. Ты всегда будешь моей. Никто другой не должен иметь права прикасаться к тебе. Смотреть на тебя. Заставлять тебя смеяться. Я хочу увезти тебя из этих джунглей сегодня ночью — к черту континент, клинок, пророчество — и уехать туда, где нас никто не найдет. Куда-нибудь, где я смогу спрятать тебя, как зарытый клад. Где я смогу кормить тебя клеверным хлебом, читать тебе, трахать тебя, когда захочу, и поклоняться тебе каждый день и каждую ночь до конца наших дней.

— Конечно, — сказал я, почти скрежеща зубами. Сильный дождь барабанил по моему черепу, по плечам, по шее. Пальмы и ореховые деревья тряслись от его силы, тянулись к ночному небу. — Иногда делаешь плохой выбор просто потому, что приятно. Я понимаю это лучше кого бы то ни было.

Я не хотел обидеть ее. Я сам тысячу раз поступал так же.

Но Арвен скрестила руки и обнажила свои прекрасные зубы.

— Каждый ‘плохой выбор’, который я делала, был попыткой излечиться от тебя. Ты лгал мне, Кейн. Хуже того, ты заставил меня поверить, что испытываешь чувства, которых на самом деле не было, чтобы пожертвовать мной.

— Это не…

— О, да. — Арвен не сдалась. Напротив, она сделала шаг вперед, заставив меня наклонить голову, чтобы поддерживать зрительный контакт. — Ты передумал, когда решил, что хочешь переспать со мной. Как благородно.

Я открыл рот, но она перебила меня.

— Что ты хотел, чтобы я сказала? В тот день на корабле, когда я узнала все… Что ты ожидал, что я сделаю?

Ужасный раскат грома, похожий на рев в моей голове, потряс лес. Ни один из нас даже не моргнул.

— Не знаю, простить меня? Использовать твое пресловутое жизнелюбие, чтобы понять, в каком ужасном положении я был и как отчаянно пытался тебя спасти? Выбрать меня, несмотря на все мои ошибки?

Она сжала губы, как будто прощение, или, возможно, просто быть со мной, было самым отвратительным, что она могла себе представить.

— Это правда, — признал я. Я совершил чудовищные ошибки. Я никогда не буду достоин тебя. Да и не был. Но не обманывай себя, Арвен. Ты бежишь не потому что я солгал. Не потому что тебе стало все равно. И уж точно не из-за какого-то принца. Ты думаешь, я считаю эмоции слабостью? Ты боишься позволить себе почувствовать что-то настоящее. Ты позволила пророчеству стать щитом, за которым ты можешь спрятаться. Ничто не имеет значения, если ты умрешь, верно?

— Иди на хуй, — прошипела она.

Я чуть не вздрогнул. Никогда прежде не слышал от нее таких слов. Ее гнев был как уголь, брошенный в огонь, кипящий в моих венах. Я приблизился так близко, что ее дыхание прервалось. Этот тихий звук отозвался у меня в основании позвоночника.

— Прямо здесь? — прорычал я. — Маленькая нуждающаяся пташка. Для моего вкуса здесь немного сыровато, но ты же знаешь, что я трахну тебя где угодно, где ты попросишь.

— Ты бы трахнул, да? Трахался бы как животные на лесной подстилке.

Я ухмыльнулся.

— Смотри, она наконец-то слушает.

— Я не думаю о тебе так, Кейн. Уже не думаю.

— Я тебе не верю.

— Тогда ты дурак. — Ее голос был почти бездыханным.

— Нет, ты думаешь обо мне постоянно. Как и я о тебе. Каждый день, каждую ночь. Каждую минуту, пока это не становится настолько всепоглощающим, что я едва слышу себя, когда говорю.

Арвен покачала головой.

— Ты сказал, что оставишь меня в покое. На пляже в Азурине.

— Похоже, мы оба лжецы.

Движение зашуршало в деревьях позади нас, и мы оба обернулись, тяжело дыша.

Из-за деревьев вышли восемь человек в масках. Они были вооружены мечами и дубинами, а в качестве щитов использовали подносы и кору — бандиты.

Мой взгляд упал на лесную подстилку. Мы пересекли ебаную границу Мари.

Арвен резко вдохнула.

Не было нужды рисковать моим лайтом, когда солдаты Янтарного искали нас. Не с такими смертными, как эти. Я вытащил кинжал из сапога, повернул запястье и встряхнул плечами, адреналин заливал меня — раскаленный и жаждущий крови.

Именно то, что мне было нужно.

— Возвращайся в лагерь. Приведи Гриффина.

Арвен не стала этого делать.

— Этот человек, — сказала она, кивнув в мою сторону, — смертельно опасен. Вам с ним не справиться. Убирайтесь, если дорога жизнь

Самый крепкий бандит, лицо которого скрывала кожаная маска, вышел вперед, его ноги хлюпали в мокрой грязи.

— Я не ученый, но считать умею. Вас двое, а нас как минимум втрое больше. Наша банда еще больше. Сорок человек, и они прямо за нами. — Он сделал еще один шаг вперед, и я встал перед Арвен. — Не знаю, заметили ли вы, но здесь дела обстоят не слишком хорошо с тех пор, как Янтарное заявило свои права. Нам нужна еда. Нам нужны деньги. Вы нам просто нужны. Но я клянусь, что не трону леди. Мы не такие.

Мое низкое рычание стряхнуло дождь с ближайших листьев.

Мне показалось, что я услышал, как Арвен предупреждающе произнесла мое имя, но было уже слишком поздно. Мой стальной кинжал с лязгом скрестился с мечом бандита, и в следующий миг они набросились на нас, как рой разъяренных пчел.

Еще один человек в маске бросился на меня, и я с легкостью проткнул его импровизированный щит из крышки кастрюли своим ножом. Он бежал на меня так быстро, что удар отбросил его к ногам Арвен, которая ударила его ногой прямо в висок.

— Арвен, — прорычал я, отталкивая парнишку с квадратной головой к широкому мокрому дереву. — Назад в лагерь. Сейчас же.

Но она прижалась ко мне, грудь к груди, и мое сердце яростно заколотилось в грудной клетке, словно загнанный зверь. Прежде чем я успел осознать происходящее, она выхватила мой длинный меч из ножен и вонзила его во что-то — или кого-то — позади меня.

— Осторожно, — прошептала она.

Я развернулся к громиле, размахивающему ножом мясника, и уклонился от следующего удара, хотя ощутил жгучую царапину на предплечье. Отпрянув назад, я всадил кинжал ему в живот по самую рукоять, и из его горла вырвался булькающий, предсмертный стон.

Еще двое мужчин бросились на меня. Не имея возможности быстро вытащить кинжал, я сбил их с ног, а мужчина все еще висел на моем ноже, как человеческий таран.

Шепот одной стрелы, летящей по воздуху, привлек мое внимание позади меня. Она летела в сторону…

Нет, нет, нет — черные струйки моего лайта вырвались из моей руки и едва не задели стрелу, пролетевшую в нескольких сантиметрах от спины Арвен.

Дерево рассыпалось в туман, и у меня скрутило живот.

Слишком, слишком близко.

Но она не заметила этого и продолжала наносить удары моим мечом по нежизненно важным органам. По бедрам, рукам и голеням. Ее клинок свистел в ночи, когда она делала финт вправо и ударяла рукоятью по виску нападающего, сбивая его с ног.

Это движение показалось мне знакомым.

— Где ты этому научилась? — крикнул я, когда мой нож приземлился на дубинку другого бандита, всего в нескольких сантиметрах от моей коленной чашечки.

— Гриффин научил меня, — прорычала она, с трудом сбрасывая с себя рьяного нападающего.

Я должен был признать, что мысль о том, чтобы сражаться бок о бок с Арвен, пугала меня. Но она была… потрясающей. Такой сильной, такой уравновешенной. Странно милосердной, что для меня не имело смысла, но было так свойственно Арвен. Каждое ее движение выполнялось в поразительной гармонии, как у балерины. Изящная богиня силы и точности.

— Кейн!

Ее голос прервал мои нежные мысли как раз вовремя, чтобы я откинул руку назад и ударил прямо в лицо длинного парня, мчавшегося на меня. Он с хрипом упал на землю, а другой уже бросился в атаку. Я поглотил удар бандита, и мы оба упали. Втолкнув ему колено в пах, я поднялся и вонзил нож в его трахею.

А потом появилось еще больше бандитов — гораздо больше.

— Ах, блядь.

Как и обещано, десятки бандитов выползли из леса, привлеченные звуками драки. Они окружили нас со всех сторон.

Я бросил взгляд на Арвен, ее меч был теперь залит кровью, а лоб блестел от пота.

Мы не могли справиться со всеми. Без помощи.

Я расправил плечи, расстегнув верхние пуговицы промокшей рубахи. Сила, что до сего мгновения билась во мне, словно плененный зверь, вырвалась стремительностью чистокровного жеребца. Черной жгучей лентой она выплеснулась из ладони, извиваясь по поляне, внезапно покрываясь бритвенными шипами — и шесть тел рухнули, рассеченные вкровь.

Услышав стоны Арвен и звук металла о тупое дерево, я послал следующую волну извращенной силы в ее сторону. Мерцающий дым закрутился вокруг ее лодыжек, почти нежно защищая ее, а затем разлетелся в стороны и задушил трех мужчин, окруживших ее. Она кивнула мне в знак благодарности.

Я открыл рот, чтобы еще раз сказать ей, чтобы она шла искать гребаного Гриффина, но вдруг почувствовал боль в лопатке.

Настоящую, мучительную боль.

Я обернулся к двум бандитам с битами. Черные как яд лианы обернулись вокруг их шеи, сдавливая как змеи, пока оба мужчины не превратились в бледные серые оболочки на земле.

Блядь. Я потер плечо.

Больше силы, больше лайта, вырывалось из моих ладоней, предплечий и разлилось по поляне.

Дождь хлестал мне по лицу…

Моя сила рубила, резала, душила.

Мой кинжал скользил в одного человека за другим, в одну артерию за другой, в одну конечность за другой…

Арвен, вздымаясь силой своего меча, отступала за мою спину, чтобы защититься.

Еще больше лайта.

Еще больше крови…

Пока…

По крайней мере, три дюжины мужчин, двое из которых стонали от боли, лежали у моих ног на мокрой лесной земле. Дождь все еще моросил сквозь деревья, и я вытер лоб от дождя и пота. Последний бандит окружил Арвен, натянув лук в ее сторону.

Я прокрался вперед, готовый положить конец этой мерзкой ночи.

— Я сама с ним разберусь, — прошипела она, не отрывая глаз от бандита.

— Не сомневаюсь, — сказал я, указывая на мужчин, валявшихся на земле. — Но для меня будет честью позаботиться об этом за тебя. — Я бросил дикий взгляд на бандита, который отступил на один шаг.

Арвен подняла меч, и я вздохнул.

Шуршание в кустах заставило нас всех троих обернуться.

В моих венах запело облегчение. Мари в ночной рубашке, покрытой легким дождем, и Гриффин, идущий следом за ней, все еще протирающий глаза от сна.

Арвен вздохнула.

— Слава Камням…

Свист стрелы пронзил поляну…

И попал Мари в грудь.

Нет…

Мое сердце замерло, когда она упала на землю, как камень в воду.