Обещание Перидота

Глава 44

АРВЕН

Брови Кейна сдвинулись. Он склонил голову набок.

— Разве ты не любишь меня?

— Конечно, люблю. Конечно, конечно, конечно…

— Тогда позволь мне занять твое место. Позволь мне умереть за тебя.

Я открыла рот, чтобы сказать нет — пожалуйста, пожалуйста, нет — но из него выпали только угольки. Маленькие угольки с крылышками. Крошечные крылатые угольки, падающие с моего языка, как пепел на ветру. Зажигающие меня изнутри. Превращающие меня в факел.

Мои глаза широко распахнулись, и я дико вдохнула, наполняя легкие влажным лесным воздухом. Я дернулась…

Мои руки.

Они были связаны за спиной. Обмотаны чем-то. Ноги тоже, и поперек живота. О, Камни, мои легкие. Они сжимались. Мне нужен был воздух. Нужно было двигаться. А вокруг пахло гнилью. Падалью. Смертью…

Вой и крики обитателей Хемлока стряхнули с моего разума туман паники, и я изо всех сил старалась дышать сквозь пульсирующую головную боль, пока глаза привыкали к темноте. Все, что я могла разглядеть, — это деревянные мосты и плетеные конструкции, освещенные фонарями и факелами над головой. Я была подвешена каким-то образом на длинной тонкой сети, протянутой между деревьями, столбами и ветвями, поддерживающими город.

Надо мной, в домах и на переплетенных мостах, стояли мужчины и женщины — одни крепкие, с татуировками, другие худые и изможденные, уличные детишки юлили между ног, чтобы лучше рассмотреть. Килоран упоминал о развлечениях, и медленно собирающаяся толпа говорила мне все, что нужно было знать об их любимом зрелище.

Мои оковы были не из кожи, металла или даже лилиума. Это был жесткий, полупрозрачный шелк. Он обвивал мои запястья, живот, ноги и тянулся между деревьями и платформами, образуя сеть, которая удерживала меня между ветвями и соснами.

Не сеть. Это была вовсе не сеть.

Это была паутина.

Тонкая, но непроницаемая паутина, опутавшая нижние деревья города Хемлока. И разбросанная повсюду…

Тела. Трупы. Полусъеденные, гниющие и разлагающиеся среди спутанного шелка.

Несмотря на тошноту, я не осмелилась отвести взгляд — не могла. Пока не пойму, что их убило. Их степень разложения была единственной подсказкой, чтобы разгадать, что именно придет за мной. Я прищурилась, разглядывая разорванные конечности и зияющие раны.

Нет, не разорванные. Обожженные. Вскипевшие и покрытые пузырями, будто…

Кислота.

Что бы ни ловило и охотилось на этих менее удачливых пленников, оно пожирало их с помощью едкого яда. Я не была идиоткой. По паутине я догадывалась, что это может быть. Слышала истории от Халдена и Райдера за эти годы о вдовах: пауках размером со льва, с верхней частью тела и головой женщины. Яд в их клыках настолько токсичен, что одного прикосновения к крови достаточно, чтобы сварить тебя заживо.

Я дернулась против тонких, жестких пут. Подпрыгивая в сети, я царапала пальцами нити, до которых могла дотянуться, но спутанный шелк был прочнее цепи. Неподдающимся.

Кровоточащие Камни.

Мне нужно было сделать то, что я сделала в тот день с Халденом. Каким-то образом я уничтожила веревку. Как я это сделала?

Мой лайт жужжал и покалывал в кончиках пальцев и ладонях. Я стиснула зубы.

Я чувствовала, как он поднимается.

Слава Камням.

Чувствуя жар, видя, как он освещает тьму…

Я опустила глаза через плечо и чуть не извергла все содержимое желудка в бездну, мгновенно втянув весь лайт обратно в тело.

Тонкая паутина под моим связанным телом была единственным, что удерживало меня от бесконечного, переплетенного лабиринта деревьев и скал внизу. Даже если бы мне удалось разорвать эту непробиваемую шелковую ловушку, я бы неминуемо проскользнула в зазор и рухнула вниз с воплем — на верную смерть.

Резкий звук заставил меня поднять глаза. Килоран стоял на шатком балконе, словно король, обозревающий подданных. Рядом с ним был все еще связанный и заткнутый Кейн, что-то кричащий хриплым голосом — будто провел часы в бесплодных воплях.

Это было мое имя.

Он пытался крикнуть мое имя. Чтобы разбудить меня.

Я энергично кивнула, пока не увидела, как его плечи опустились, а страх на мгновение утих.

Мне нужно было не освободиться от этих пут, а добраться до моста или платформ вокруг, не провалившись сквозь шелк, чтобы подняться к ним. Но вой толпы становился громче. Буйным. Ревущим. Они знали, что приближается. Они хотели зрелища.

Давай, Арвен. Думай, думай, думай…

Подо мной зашелестели листья.

И вот она появилась. Сначала только ее глаза. Бисерные, желтые, вращающиеся в разных направлениях — все восемь уставились на меня через паутину, светясь, как угольки. А над ними — тонкие, темные ресницы, такие же изящные, как ее шелковая ловушка. Она грациозно подняла голову, открыв две плоские ноздри без носа и губы красные, как рубины, слишком нежные для торчащих из них заостренных клыков.

Длинные ноги вдовы, покрытые черными волосками, вытянулись и встали на паутину, пока она не оказалась передо мной. Торс стройной женщины, клешни — вместо рук — все ее тело покрыто отвратительными перепонками почти прозрачного черного паука. Прямые смоляные волосы ниспадали с ее головы, такие длинные, что тянулись по волокнам ее сети, пока она двигалась вперед, а мой ужас становился тяжелым и свинцовым в животе.

Она могла спокойно ходить по своей паутине. То ли неземная грация, то ли липкие, перепончатые ноги — что бы это ни было, она не проваливалась.

— Хемлок, — провозгласил Килоран своим людям, — сегодня мы приносим в жертву еще одного существу, что прячется внизу. Чудовище, которое я поймал и заточил собственными руками, не забывайте. — Лица надо мной, пятнистые от огня и танцующих теней от солнца, все еще светящегося где-то далеко-далеко наверху, ликовали и ревели в ответ на его слова.

— И не просто жертву. Драгоценную оружейницу Короля Кейна Рэйвенвуда из Янтарного Королевства!

Охи и Ахи прокатились по толпе, когда больше людей — изможденных женщин и скользких, тощих мужчин — выглянули из окон и оставили свои посты, следуя за криками развлеченной публики.

— И как мне удалось похитить ее у него? — проревел Килоран. — Что ж, почему бы не спросить самого короля?

Желудок сжался в узел от ужаса и унижения, когда он дернул Кейна за тунику, приподнял и выставил напоказ — с кляпом во рту, избитого, в цепях — перед своей бушующей толпой. Гул толпы, громче, чем я когда-либо слышала, взметнулся вверх. Они орали, давились друг на друга в беспорядочном восторге, будто стая гиен, рвущая добычу.

Этого было почти достаточно, чтобы отвлечь меня от существа, крадущегося ко мне, и его ненасытного намерения. Но свет факелов, отражающийся от чего-то на ее шее, остановил мои бешеные мысли.

Ошейник.

Толстый железный ошейник, приковывающий ее к глубинам внизу. Она напрягалась против него, периодически останавливаясь, чтобы вытянуть свою длинную, изящную шею, но цепь была слишком натянута, и с каждым ее движением вперед или назад она сокращалась, не давая ей слабины.

Но этот ошейник был сделан из цельной цепи. А я была безоружна…

Мои глаза лихорадочно перебегали к другим телам.

Но ни у одного из них не было того, что я искала, а она приближалась. Одна изящно изогнутая нога за другой, двигаясь с такой жуткой грацией, пока ее клешни щелкали раз, два…

А толпа, заключенные, ревели от восторга, подбадривая ее.

Сосредоточься. У кого-то же должен быть…

Мне просто нужно было знать, что это возможно. Что ее яд может сделать то, что мне нужно.

Кожаный пояс, замшевый мешочек, деревянная дубинка, нет, нет, нет…

Вот оно…

Металлический щит.

К спине разлагающегося тела был пристегнут железный щит, разъеденный ядом вдовы, расплавленный, словно масло.

Расплавленный.

Ее яд плавил металл.

Клешни уже слишком близко. Звук, как точильный камень перед тем, как нож вонзится в свежее мясо. Режущий, щелкающий, клацающий. Шелк дрожал, когда существо нависло надо мной, а я…

Я не дергалась. Не плакала. Я вдохнула полной грудью и приготовилась. Вдова присела низко, и тонкие волоски на ее ногах щекотали мои плечи и нос. Медленно она разрезала мои путы своими блестящими клешнями, освобождая мои руки, торс. Ее гипнотические желтые глаза светились, губы раздвинулись, обнажая белоснежные клыки внутри.

Ее ноздри дрожали, зрачки вращались, следя за моими непроизвольными подергиваниями каждый раз, когда волосок касался моей кожи. Она наклонила голову то в одну, то в другую сторону… выжидая.

Выжидая борьбы, охоты…

Но я лежала неподвижно, несмотря на стоны и рев толпы, требовавшей, чтобы я попыталась сбежать. Я содрогалась от ужаса, от запаха земли и мускуса, когда существо раскрыло свой чудовищный паучий рот, издало голодное, лихорадочное шипение и вонзило ядовитые клыки в мое бедро.

В глазах осталась лишь дрожащая точка.

Боль превзошла саму агонию.

Единственный раз, когда я чувствовала что-то отдаленно, был тот вечер, когда лекари Кейна выводили из меня яд волкозверя. И то… то было занозой, бумажным порезом, ударом мизинца о ножку стула по сравнению с этим.

Я закричала.

Зарыдала…

Взревела, пока кислота разъедала мышцы, плоть, самые кости, пока я не почувствовала, как моя кровь кипит, пузырится под кожей.

Новая волна неумолимой агонии накрыла меня, и я завизжала, мой собственный голос звучал в ушах, как вопль банши¹⁴…

Не падай в обморок. Не падай в обморок.

Все это время толпа ликовала, требуя моей смерти. Моего потрошения. Какая-то далекая часть моего мозга помнила, что нужно делать. Мой единственный шанс на выживание.

Я потянулась руками, которые будто не принадлежали мне, к металлической цепи на ошейнике вдовы. Дергала и выкручивала ее, пока не получила достаточно слабины, чтобы опустить цепь к клыку, все еще торчавшему в моей ноге, и провести металл сквозь свою шипящую, пузырящуюся плоть.

Стонав, стиснув зубы, я чуть не вырвала от пронзающей, разрывающей нервы боли. Еще минута…

Еще секунда…

И наконец, наконец — цепь вдовы лопнула, разъеденная собственным ядом, с чудесным треском.

Теперь нужно было действовать очень быстро, пока вдова не поняла, что свободна, и не убежала, оставив меня провалиться в зияющие дыры ее паутины. Я вдавила одну руку в бедро и почувствовала, как лайт устремляется наружу, затягивая рану, выводя кислоту, охлаждая жгучую, разъедающую плоть отраву.

Я выдохнула с мимолетным облегчением, а другой рукой потянулась к ее ошейнику, уворачиваясь, когда она рванулась ко мне, ее ядовитые клыки едва не вонзились мне в шею.

Толпа освистала мое движение, когда я откатилась в сторону, шелковый настил качался и дрожал подо мной. Вдова поползла вокруг, готовясь вонзить в меня клыки снова.

Я перекатилась, избежав удара, но паутина прогнулась, и моя нога соскользнула в зияющую дыру.

Еще больше криков, еще больше бешеного восторга…

Мои руки вцепились в тонкие шелковые нити, волокна слишком хрупкие, слишком ненадежные, чтобы удержать меня…

Желудок свалился в пропасть, пока я тянулась, и тянулась, и тянулась.

И наконец схватила ее ошейник.

Пальцы вцепились в металлические звенья, я подтянулась и, превозмогая боль, перелезла через существо, пока не оказалась верхом на ней, как на лошади. Она издала пронзительный визг, а я вцепилась в ее волосы, чтобы удержаться. Ее костлявый экзоскелет был тонким и прогибался под моим весом, колючие волоски царапали мои руки. Пока толпа ревела от восторга, наблюдая, как я пытаюсь удержаться, гибкое тело вдовы извивалось, пытаясь сбросить меня. Я сильнее дернула цепь на ее шее, заставив ее встать на задние ноги, как вздыбленного коня.

— Давай, — прошипела я, стиснув зубы. — Я освободила тебя, давай же…

Внезапно она рванула, и меня откинуло назад, когда мы понеслись к большой дубовой платформе, ломящейся от зрителей. Их крики восторга быстро сменились воплями ужаса, когда ноги вдовы заскользили по лианам, ступеням и телам. Я держалась изо всех сил, тянула ее шелковистые волосы, пока она шипела и визжала, щелкая клыками.

Мне просто нужно было подобраться ближе, выше, туда, где Килоран и его люди начали паниковать, хватаясь за оружие, толкая друг друга, чтобы навести на нас арбалеты.

Вдова бросилась к испуганному, испачканному ребенку, и я изо всех сил дернула ее назад, пока связки на руках не натянулись, а пот не выступил на лбу…

Назад, Чертовы Камни, назад…

Она снова взвизгнула, так близко к уху, что у меня зубы сцепились.

— Это не тот, кто тебе нужен, — сквозь зубы процедила я. — Как насчет человека, который заковал тебя в цепи?

Вдова отпрянула от мальчика и наклонила изящную голову в мою сторону. Длинные, шелковистые черные волосы рассыпались по моему колену, и я вздрогнула от этого ощущения.

— Он там. — Я дернула цепь в сторону командного пункта Килорана. — И я убью его.

Вдова рванула вперед, карабкаясь по неотесанным столбам, ведрам с водой, лавке мясника — одна длинная, изящная нога провалилась в кусок говядины, пока посетители бросались к мостам и прыгали с платформы, подальше от ее все еще сочащихся ядом клыков.

Она забиралась все выше, пока на нас сыпались стрелы. Но если я и оттачивала один навык в последние недели после Бухты Сирены, так это иридисцентный¹⁵ золотой щит, который я раскрыла вокруг себя, защищая нас обеих от оружия, летящего сверху.

Мы забрались достаточно высоко, чтобы я увидела Килорана, тащившего Кейна за лилиумные цепи с балкона в свой тронный зал. Вдова продолжала карабкаться, продолжала пировать в городе. Это был мой шанс…

Даже не собравшись с духом, я отпустила ее волосы и прыгнула.

Приземлилась жестко, наполовину на перекладины балкона Килорана, пальцы вцепились в край. Я подтянулась, перекатилась через неровные деревянные доски и рухнула на пол, ловя прерывистое, хриплое дыхание.

Я была в нескольких шагах от Кейна, бледного, покрытого потом, пытающегося крикнуть мне что-то через кляп.

Но я не слышала его. Не слышала ничего, кроме гула в ушах, бешеного стука сердца и той пульсирующей, непостижимой боли, снова заполонившей сознание. Я попыталась приподняться, но зрение помутнело…

Люди Килорана схватили меня за считанные секунды.

Изнеможение поглотило меня, и я обмякла в их железной хватке.

— Неважно, — пробормотал Килоран через комнату. — Я разберусь с ней сам, — проревел он толпе снаружи. Но все, что я слышала, были их крики, пока вдова рыскала по их городу, вонзая свои заостренные ноги в холщовые крыши и разрывая клыками всех на своем пути.

Так им и надо.

Надеюсь, сегодня она ляжет спать очень сытой.

Килоран шагнул ко мне, обнажая меч.

И вдруг это ощущение, это сковывающее, мурашками пробегающее по коже искривление…

Сменилось натиском морского ветра и треска бело-раскаленных углей, немигающий взгляд смерти и холодное утро, наполненное ослепительными лучами солнца, и…

Я напряглась под этим натиском и зажмурилась.

Поток видений, которых я прежде не знала — дитя в утробе, разлагающаяся лиса в лесу, перезвон колоколов, пепел, угли и пламя — я судорожно глотнула воздух, пытаясь ухватиться хоть за один образ, одно ощущение, осмыслить его прежде чем новое вторгнется в сознание. Я рванулась, пытаясь вырваться из хватки мучителя, пока эта сила терзала меня.

Безумие и экстаз и сила.

Чистая, неумолимая сила…

Зовущая меня…

К своей хозяйке.

Воссоединившаяся, хотя мы никогда не встречались.

Я не боялась.

Я знала, что это.

Я знала, почему она принадлежит мне.

Единственная вещь на этом континенте, способная вызвать такую болезнь и восторг и хаос в одно мгновение.

Килоран держал в руках Клинок Солнца.