Обещание Перидота

Глава 41

КЕЙН

Я обхватил стройные бедра Арвен, большие пальцы почти соприкасались у нее на спине, и плавно вошел в нее. Я мог не спешить — растягивать каждый момент. Медленно. Мучительно медленно. На грани с болью.

Арвен выгнулась и подвинула бедра, ее влажное лоно сжалось. Я стиснул зубы, сдерживая себя. Ее напряженные стоны были так сладки. Отчаянные звуки, которые приближали меня к концу.

Но на этот раз все было иначе. Иначе, чем та исступленная, лихорадочная декларация любви — та поспешная, почти небрежная жажда соединиться, стать единым. И иначе, чем с Бриар — та первая настоящая ночь, осторожная и запутанная недопониманием. Теперь между нами было… время. Время, обещания и надежда — все щедро разворачивающееся, как свиток.

— Сильнее, — выдохнула она. И уже сдавленно, как запоздалую мысль: — Пожалуйста.

Не было на свете такой пытки, такого страдания, которое удержало бы меня от исполнения ее просьбы. Я отпустил ту часть себя, которую едва сдерживал, и вошел в нее снова и снова, бормоча, как она туга, как идеальна, влажна и хороша.

Бледные лучи луны скользили по измятой постели, лаская шелковистые каштановые волосы Арвен, ее обнаженную спину и пересекающие ее поблекшие шрамы. При каждом нашем движении сердце болезненно сжималось.

Я хотел быть ближе к ней.

Наклонившись, я обхватил ее за плечи и усадил на колени перед собой, притянув так, что ее спина прильнула к моей груди. Шрамы на ее коже жгли мне сердце.

— Я скучал по тебе, — прошептал я в ее ухо, целуя висок, затем лоб, обвивая руками ее ключицы и живот, не прекращая движений. Мы дышали прерывисто — влажные, липкие от пота. Арвен издавала сдавленные стоны, пока мои руки скользили по ее рукам и бедрам. Ее кожа пылала, блестела от испарины, когда мы хватали, сжимали друг друга — ее грудь покачивалась в такт нашим движениям. Зрелище было настолько эротичным, что становилось почти невыносимым. Какая-то первобытная, собственническая, чисто мужская часть меня жаждала кончить прямо на них.

Она была моей.

Но для этого будет другое время.

Мысль о том, что это не последний раз, когда я буду с Арвен вот так близок, вызывала почти такую же эйфорию, как и сам секс.

Услышав стоны Арвен и почувствовав вес ее затылка на своей груди, я ускорился, опустив руку к ее лону и лаская ее, пока она не заерзала.

Она сжалась и задрожала в оргазме, рыдая, выгибаясь ко мне. Именно мое имя на ее губах потянуло меня за собой. Дикое пламя удовольствия, белое и горячее, пульсировало по всему телу.

Арвен рухнула на простыни под нами, и я опустился рядом, стараясь не придавить ее своим весом. Мы оба дышали так тяжело, будто пробежали километры.

— Неужели… это всегда настолько? — Арвен перекатилась на спину, глаза полуприкрыты, глядя на прозрачный балдахин над нами.

— Я не знал, что так бывает.

Она приподняла бровь в безмолвном вопросе.

— Но ты…

— Имел много бессмысленного, отстраненного секса с множеством женщин. Ни одну из которых я не любил. Ни одна из которых не была тобой.

Арвен кивнула, но, казалось, это ее нисколько не тревожило. Возможно, она приняла близко к сердцу наш разговор в Пабе Маринер теперь меньше сравнивала себя с другими.

— Я не стыжусь своей неопытности, — сказала она, ее глаза ярко сверкали. — И твоего богатого опыта в женщинах. Просто хочу быть единственной, кто тебе нужен.

Из меня вырвался смешок, и Арвен тоже рассмеялась, даже несмотря на то, что ее брови сдвинулись в недоумении.

— Ты действительно не представляешь, что со мной делаешь.

Арвен закатила глаза.

— Я серьезно. Сейчас покажу. Сделай свое сердитое лицо, когда ты злишься.

В ее глазах вспыхнула наигранная обида.

— Какое еще сердитое лицо?

— Когда ты злишься на меня, твои брови сдвигаются, и у тебя появляется маленькая складка, вот здесь. — Я коснулся точки в центре ее лба. — И вдоль носа. Это значит, что ты сейчас начнешь меня ругать, и, по какой-то мазохистской причине, мне это дико нравится. Настолько, что возбуждает.

Выражение ее лица говорило, насколько мало она мне верила.

— Немного как бык, — сказал я, положив руку за голову с видом безразличия.

— Эй, — резко отозвалась она, брови нахмурились, нос сморщился.

Мой член дрогнул, и я схватил ее руку, положив под простыню, чтобы она могла почувствовать доказательство.

— Видишь?

Арвен рассмеялась удивленно.

— Ты больной.

— Да, — признал я. — Совершенно больной любовью к тебе. Уже месяцы.

Ее глаза опустились к моим губам, и она наклонилась, чтобы поцеловать меня, долго, медленно и нежно.

— Моя прекрасная пташка.

— Мой король, — проворковала она в ответ.

Я застонал, откинув голову на подушки.

— Вот это действительно заводит.

— Тебе нравится, когда я называю тебя моим королем? — Она фыркнула. — Так пьян от власти.

— Мне нравится, когда ты называешь меня своим.

Была еще ночь, но теперь, когда мои глаза привыкли, я едва различал серебристые очертания деревьев вокруг крепости. Скоро взойдет солнце.

Я провел рукой по плечу Арвен, закрывая глаза под тихий звук ее дыхания. Она схватила мою руку обеими своими.

— Из всех твоих колец это нравится мне больше всего, — сказала она, касаясь ониксового перстня на моем мизинце.

— Оно принадлежало моей матери.

— У нее был безупречный вкус, — мягко сказала Арвен.

— Был. Она бы тебя полюбила.

— Думаешь?

— Не сомневаюсь. Вы бы сдружились, как старые подруги. Она не была душой компании, но чувство юмора у нее было отменное. Смеялась часто и от души — прямо как ты.

— Жаль, я не успела с ней познакомиться.

— И про меня сразу бы забыли.

Она рассмеялась.

— Как ты и моя мать за тем ужином в Бухте Сирены. Она обожала тебя. — Арвен прижала подбородок к моей груди. — Жаль, что она не увидела, как мы разобрались во всем. Не узнала, что я счастлива.

— Она знала тебя. Возможно, лучше всех. Она знала, что ты будешь счастлива, Арвен.

Мы сидели в спокойной тишине, и я начал дремать, пока Арвен не заерзала рядом.

— Я не могу уснуть.

Я улыбнулся.

— Завтрак?

Она приподнялась, глядя на балконные окна.

— Еще даже не утро.

— Именно. — Я выбрался из кровати и натянул брюки. — Я закажу еду, и мы сможем поесть, наблюдая за восходом.

— Звучит блаженно, — сказала она, откидываясь на мягкие подушки. Моя кровать была такой большой, что одеяло и горы подушек почти полностью поглотили ее хрупкую фигуру.

— Кое-что забыл, — добавил я, направляясь к двери в кабинет, чувствуя вину за то, что вспомнил об этом только сейчас. — Можно впустить Экорна¹⁰? Он ненавидит спать один, и я еще не видел его после того, как уехал на несколько месяцев…

— Ты шутишь, — сказала Арвен, широко раскрыв глаза. — Стрикс действительно твой питомец?

— Конечно. — Я нахмурился. — А как ты думала, зачем я его держу? За навыки общения?

Рот Арвен дрогнул в улыбке, но в глазах мелькнул страх.

— Ты сказала, что всегда доверяешь мне. Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Особенно от когтей моего собственного стрикса. — Я ее не винил. Светящиеся желтые глаза Экорна, совиные крылья и гоблиноподобные черты пугали большинство людей. Это была одна из многих вещей, которые я в нем любил.

Как только дверь приоткрылась, Экорн ворвался внутрь, как торнадо, длинные крылья чуть не хлопнули меня по лицу, когти скребли пол в поисках опоры.

— И тебе привет, — пробормотал я. Но он пролетел мимо и запрыгнул на кровать, заставив Арвен отползти. Экорн свернулся рядом с ней, радостно визжа и потирая передние когти. — Видишь, он тебя любит.

— Он пытался меня съесть!

— Ну, как я могу его за это винить?

— Кейн, — сказала она, все еще запутавшись в одеялах, которые, видимо, считала защитой. — Он действительно чуть не убил нас.

— Если я правильно помню, это вы чуть не убили его. Когда вломились в мой кабинет. Чтобы украсть у меня.

— Ну, это было после того, как ты держал меня в подземелье.

Она сказала это с юмором, но моя улыбка исчезла. Я открыл дверь и попросил охрану принести завтрак, прежде чем вернуться в комнату и распахнуть балконные окна.

Приятный прохладный ветерок коснулся моего лица, пока я смотрел на свою крепость. Едва показавшееся солнце за деревьями вывело конюхов и садовников, молодого человека, моющего кладку, и солдат, просыпающихся или идущих в казармы.

Всех, кого нам нужно было защищать.

Как бы я ни хотел, мы не могли вечно прятаться в этой комнате.

Когда я повернулся к Арвен, первые лучи рассвета скользнули по ее лицу, выделяя нежный нос и полные губы. Она осторожно гладила Экорна — очень осторожно — но он был в восторге, полуприкрыв глаза и зарываясь в одеяло.

От такой красоты сердце сжалось.

Неудивительно, что она была дочерью Бога. Такую царственную, ослепительную красоту невозможно найти даже у чистокровных Фейри. Я забрался в кровать рядом с ней, прижав ее теплое тело к своему. Экорн устроился у наших ног.

— Я просто шутила насчет подземелья, — сказала она через некоторое время. — Нельзя тащить это за собой через всю нашу жизнь.

— Я знаю. — Она была права. Это не лучший способ начать совместную жизнь. — Когда ты окажешь мне честь стать моей…

Она приложила палец к моим губам.

— Не надо.

— Хорошо, — пробормотал я.

— То есть… — Она покачала головой. — Спроси. В конце концов. Спроси меня. Я хочу замуж. Хочу быть с тобой, но сначала…

Сначала нужно убедиться, что у нее вообще будет жизнь, чтобы провести ее со мной.

Рука Арвен раскинулась на моей груди, пока мы слушали ритмичное похрапывание Экорна, смешанное с шелестом ветра между балконными шторами. Арвен провела пальцем по моему предплечью, ощущая мелкие шрамы и бледные отметины.

— Почему у тебя так много шрамов? Это из-за твоей драконьей формы?

— Некоторые. — Я окинул взглядом свои бицепсы и торс. — Жаль, что у меня нет более героических историй. Большинство — обычное детство Фейри.

Ее брови сдвинулись в недоумении.

— Фейри заживают очень быстро. В детстве мы часто попадаем в опасные ситуации, потому что знаем — выживем почти в любом случае.

Я видел, как в ее голове складывается картина.

— Значит, когда ранения быстро затягиваются… это не мои способности, а просто часть природы Фейри?

Я кивнул.

— А стареть я буду медленно? Проживу тысячи лет?

— Да, пташка.

— Дольше, чем Мари, Райдер, Ли… дольше тебя?

Я поднял ее подбородок пальцем, заставляя встретиться взглядом.

— Да. Ты переживешь всех нас. Даже меня. Я не чистокровный. Но у меня в запасе еще тысяча лет, так что не радуйся раньше времени.

Арвен продолжила лениво водить пальцами по моему животу, а я закрыл глаза, пытаясь не думать о том, что ждет нас за пределами этой комнаты. Хемлок будет нелегким, но, надеюсь, мы справимся, если только…

— Почему ты такой… подтянутый?

Я фыркнул.

— О чем ты?

Она приподнялась и уставилась на мой пресс.

— Ты будто из камня высечен. Тренируешься по десять часов в день?

Я пожал плечами.

— Наверное. В свободное время. У меня не так уж много…

— Увлечений? — подсказала она.

— Я хотел сказать ‘друзей’. — Правда звучала грустно. — Кроме Гриффина. И Экорна. Так что тренируюсь, когда могу. Иногда от скуки.

— Знаю, тебе не понравилось мое предложение дружбы в пещерах, но, пожалуй, ты мой самый близкий друг. Только Мари не говори.

Я усмехнулся.

— Я бы сказал — не говори Гриффину, но ему все равно.

— Ему не все равно. Он тебя обожает.

— Не понимаю почему.

Она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Не притворяйся. Ты хороший человек, Кейн.

Если у меня и оставалась надежда на это, я был должен сказать ей последнюю правду.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Клянусь Камнями, Кейн, если ты опять что-то утаил, я тебя лишу яиц.

— Вряд ли понадобится, но я не хочу больше секретов. Вчера, когда ты пришла, я собирался уехать в Жемчужные Горы.

Арвен побледнела.

— Зачем?

— Помнишь, что Бет говорила о пути Ворона? Еще до того, как мы нашли тебя, я слышал о затворнике-колдуне. О том, кто может сделать меня чистокровным. Я хотел занять место Фейри из пророчества. Не знаю, возможно ли это, но Белый Ворон — наш лучший шанс. Я должен встретиться с ним, Арвен. Найти способ, чтобы мы оба выжили. Но если это невозможно… если я смогу занять твое место…

— Нет! — она резко села. Экорн вздрогнул, но, поняв, что все в порядке, снова закрыл глаза.

— Арвен…

— Я не готова платить такую цену. Ты обречешь меня на вечное горе. Это не жертва — это бегство.

— Арвен…

— Ты сказал мне — обещал мне, — что мы найдем выход. Я наконец поверила в это, а теперь твой гениальный план — убить себя?

— Нет, — я говорил спокойно, стараясь унять ее панику. — Я не пойду. Если ты против, я останусь.

— Спасибо. — Она выдохнула.

— Мы найдем другой путь.

— Мы обязаны, — прошептала она. — Мы просто обязаны.

Мы назначили совещание на шесть часов в штабной палатке. Внутри знатные господа и военные теснились в ограниченном пространстве — точили оружие, изучали карты, обсуждали тактику над дымящимися кружками кофе и чая. При звуке нашего появления два десятка глаз устремились к нам, словно мотыльки на пламя, задержавшись на наших сплетенных пальцах.

— Святые Камни. — Мари схватилась за ключицу, отрываясь от книги заклинаний в руках Дагана. — Вы двое наконец…

— Точно, еще как, — лениво бросила Амелия, развалившись в кресле рядом с Райдером, который поднял глаза от стола, заваленного схемами.

— Вы отвратительны, — заявил Райдер.

Мари закатила глаза, но мое внимание привлекла реакция Амелии.

Она покраснела. Настоящим румянцем.

Не так, как школьница, тайно вздыхающая по брату Арвен.

Нет — это был румянец общего секрета. Мимолетный взгляд, который они бросили друг другу, такой быстрый, что я почти решил — мне показалось.

Пока он не коснулся ее руки, и оба едва сдержали улыбку.

Наверное, что-то случилось между ними в Цитрине. Райдер с его слепым самомнением мог пробить даже броню Амелии.

Но что она нашла в нем?

Я хотел, чтобы она была счастлива — нашла того, кого любит, а не просто угождала отцу. Но Райдер?

Он — подлец. Вор, трус, прикидывающийся храбрецом, но всегда спасающий свою шкуру первым. Самовлюбленный хвастун, который наверняка знал, как его отец мучил Арвен все детство, и ничего не сделал.

Арвен, почувствовав мое напряжение, сжала мою руку. Я покачал головой, давая понять позже. Я расскажу ей о увиденном позже, когда мы уже будем в безопасности в Шэдоухолд с клинком.

В данный момент перед нами стояли вопросы куда более значительные, чем выяснять, кто с кем спит.