Стерва. Обольщение

Глава 26

Счастливые и измождённые, мы уснули, как только барон натянул на нас одеяло, но перед рассветом я неожиданно для себя само́й открыла глаза.

Небо за окном только начинало сереть, вдалеке уже заливались первые птицы, но до полноценного утра было ещё далеко.

Я чувствовала себя хорошо отдохнувшей, успокоенной и уверенной в предстоящем дне.

Ничто из этого, конечно, не могло соответствовать действительности, но я всё равно насладилась этим ощущением, постаралась распробовать и запомнить его.

Монтейн спал рядом, будто забыв руку лежащей на моём животе, и выглядел умиротворённым и расслабленным.

Опасаясь разбудить, я не стала касаться его, хотя очень хотелось. Провести кончиками пальцев по виску к носу, после — к губам.

Будь я умнее, мне следовало бы думать о том, что каждый момент нашей близости сможет причинить ему боль после, если всё пойдёт не так. Вильгельм точно не был одним из тех людей, кто способен быстро вычеркнуть из памяти погибшего друга.

Считал ли он другом меня?

Или за его предложением отправиться вместе в графство Лейн крылось нечто большее?

В такой час, между ночью и утром, мне не хотелось думать об этом. Прямо сейчас всё равно ничего было не решить.

Стараясь ступать как можно тише, я оделась и вышла из комнаты.

Оказалось, что за день кто-то из герцогинь побеспокоился о том, чтобы в комнате появились ещё два платья на смену, бельё и рубашки.

Принимая эту заботу и пользуясь ею, я, вероятно, поступала не самым честным образом, но так легко было оправдаться тем, что иначе сейчас я просто не могла.

Как ни странно, в глухой предрассветной тишине я с лёгкостью нашла дорогу. Замок стал мне неуловимо знаком, словно само собой сложилось понимание, куда и зачем мне следует идти.

Вероятно, это знание стало небольшим и ненавязчивым подарком от проведшей меня тайными, сотканными по её воле тропами Мирабеллы. Изумительная предусмотрительность хозяйки — избавить гостью от необходимости плутать по коридорам, если ей доведётся остаться одной.

Герцогиня ничего не сказала мне об этом, и я не знала, уместно ли будет её поблагодарить.

Решив, что утром просто спрошу Вильгельма, я миновала несколько коридоров и ещё одну лестницу, с интересом осматриваясь по сторонам.

Со стороны замки всегда казались мне красивыми, но мрачными. Представлялось, что внутри должно быть сыро и темно, а переходы могут быть лишь узкими и давящими своим каменным спокойствием.

Замок Керн же в этом смысле на замок вовсе не походил. Скорее на просторный красивый дом, построенный и оборудованный так, чтобы его обитателям удобно и приятно было проводить время в нём.

Не потому ли, что Керны поколениями пользовались дурной славой и нередко оставались в своих владениях месяцами, случайно или намеренно наводя на округу почти что священный ужас?

Откуда-то тянуло свежим предутренним воздухом, и, постояв немного на месте, я решилась толкнуть полуприкрытую дверь.

Она вела в галерею.

Надеясь, что петли не заскрипят, и что находиться здесь мне не возбраняется, я вышла, чтобы спокойно подышать и подумать.

Внизу был пустующий сонный двор, а чуть в отдалении сад. Справа виднелась лестница, по которой удобно было бы туда спуститься, и я направилась к ней, но, уже взявшись за перила, замерла.

Приглушённый шорох раздался в отдалении, почти за спиной.

Изо всех сил стараясь успокоиться и убедить себя, что это просто не может быть Чёрный Человек, я обернулась, выглянула из-за колонны, на всякий случай готовясь закричать достаточно громко, чтобы кого-нибудь разбудить.

К моему же огромному счастью я этого не сделала.

Всего пара секунд потребовалась, чтобы взгляд выхватил в полутьме две фигуры. Мужчина и женщина.

Мира и…

На мгновение мне показалось, что я вижу её в объятиях герцога Удо, но стоило присмотреться, и замершее было сердце забилось снова.

Волосы чуть длиннее, чуть шире плечи…

С ней был её муж.

Не видя и не слыша ни меня, ни целого мира, герцогиня полусидела на каменной балюстраде, опасно откинувшись назад. Её платье было в беспорядке, почти сорвано с одного плеча, а и без того нехитрая причёска растрепалась, роскошные темные волосы рассы́пались по плечам, лишь частично прикрывая полуобнажённую грудь.

Герцог Бруно подтянул её колено к своему бедру, неприлично высоко и откровенно, и двигался в ней отчаянно быстро и так сильно, что ей приходилось хвататься за его плечи, чтобы не упасть.

Они походили на влюблённых, которые всю ночь гуляли по саду, а после просто не дотерпели до спальни. Воспользовались уединением тёмной галереи, потому что не в силах были оторваться друг от друга.

Четыре года и трое детей спустя…

Забыв, как дышать, я смотрела на них. На то, как бережно и вместе с тем крепко он держал её под спину. На то, как она гладила его затылок, неровно и нежно.

Если так выглядит брак…

Без грязи, без склок, без страха поднять глаза друг на друга.

Наверное, я могла бы подойти и ближе, они бы всё равно не заметили, всецело увлечённые друг другом.

Вместо этого я постаралась прошмыгнуть по лестнице, пригнувшись, чтобы стоя́щий лицом ко двору Бруно не заметил моей тени.

Это время было только для них.

А мне следовало уйти в сад поглубже, чтобы прохладный рассветный воздух остудил пылающие щёки и кипящий разум.

Столько страсти в них было. Столько нежности.

Любопытно, смотрелись ли мы с Монтейном со стороны так же?

Заметив утопающую в зелени, увитую плющом беседку, я поднырнула под уютно шелестящие на ветру ветки ивы и направилась к ней. Место показалось мне достаточно уединённым, чтобы отдышаться и погулять.

Тем более, мне все равно предстояло подождать, пока Керны не уйдут из галереи. Столкнуться с ними на обратном пути было бы ещё хуже, чем несколькими минутами ранее.

В траве что-то зашуршало, и опустив взгляд, я увидела ежа. Крупный и на удивление ушастый, он деловито шёл куда-то, и, проводив его взглядом и улыбкой, я стала смотреть под ноги внимательнее.

Когда порог беседки оказался прямо передо мной, я всё-таки не выдержала, воровато оглянулась на замок, удостоверяясь в том, что отсюда не видно галерею, а из галереи не видно меня.

— Бруно и Мира? — тихий и насмешливый голос герцога Удо раздался прямо за моей спиной.

Почти подпрыгнув от неожиданности, я развернулась и неуклюже ввалилась в беседку.

Младший Керн сидел на полу, привалившись спиной к каменной стене и расслабленно положив руки на поднятые колени. Он практически скрылся в тени густой листвы, и я наверняка даже не заметила бы его сразу, если бы он не заговорил.

Сердце застучало так, что отдалось в затылке.

Герцог видел, откуда и как быстро я шла, а значит…

— Не смущайся, — совершенно верно истолковав моё молчание, он небрежно дёрнул плечом. — Они как чёртовы кошки, на каждом углу. Даже я до сих пор не могу привыкнуть. Это можно только переждать.

Я с трудом подавила смех, обошлась коротким и до неприличия взволнованным смешком и сделала шаг к нему.

— Можно подумать, у вас всё по-другому.

— Но мы хотя бы помним о присутствии гостей. Иногда.

Он улыбнулся мне донельзя любезно, и мне второй раз за минуту пришлось сдерживаться от того, чтобы улыбнуться в ответ.

После всего, что я узнала о нём, этот человек, — почти что враг, — казался мне парадоксальным образом… не чужим.

Мне полагалось убраться от него как можно дальше, даже рискуя столкнуться со старшим герцогом и его герцогиней, или забиться в противоположный угол и не сметь поднять глаза.

«Польщён, но не заинтересован», — в этом не было ни насмешки, ни унизительной снисходительности. Лишь терпкая ирония и стремление довести ситуацию до абсурда, сделать её нестрашной и не воняющей отвратительной низостью.

Тронутая одним только этим, я подошла и села рядом с ним, точно так же подтянув колени к лицу.

— Я заметила, как герцогиня Ханна заботится о гостях.

Если кто-то и мог сказать мне горькую правду о её настроении и разочаровании во мне, то только он.

Однако Керн только пожал плечами снова и задумчиво посмотрел куда-то вверх, мимо сла́бо колышущейся листвы.

— Она лучше, чем мне хотелось бы, помнит, что такое не иметь ничего, кроме единственного потрёпанного платья. А Вильгельму с тобой повезло, — он повернулся так резко, что я не успела отвести взгляд, и теперь мы смотрели друг на друга непозволительно близко. — Мне пришлось фактически за шиворот её тащить. Временами останавливаться, орать на неё, трахать, пока не забудет, что именно собиралась мне возразить, и снова тащить. Ты существенно облегчаешь нам всем задачу, не пытаясь справиться с этим самостоятельно.

Герцог говорил пренебрежительно, но о серьёзных вещах, а меня снова тянуло улыбнуться.

Оказалось, что они упоминали друг друга в разговоре с совершенно одинаковой интонацией. Такое умели и могли себе позволить только хорошо знающие друг друга и понимающие даже не с полуслова, а с полувзгляда люди.

Он, конечно же, преувеличивал. Как минимум, потому что тащить Чокнутую Ханну за шиворот наверняка было бы затруднительно.

Однако Удо Керн зачем-то пытался развлечь и отвлечь меня.

Неуверенная, имею ли на это право, я тоже посмотрела в пространство перед собой, а потом сказала совсем тихо, но очень отчётливо:

— Барон дал мне слово, что поможет вам, даже если у герцога Бруно не получится со мной.

Взгляд Удо обжёг мне висок.

Он молчал, не то решая, как реагировать на услышанное, не то, стараясь не взорваться.

— Очень благородно с его стороны.

Намеренно или нет, но интонация у него вышла абсолютно нечитаемой, и, незаметно стиснув подол пальцами, я решилась продолжить:

— Он никогда не причинил бы ей вреда. Он не такой человек. И у него нет намерения воевать с вами.

— А вот теперь мы, — герцог выделил это обращение, откровенно передразнивая меня. — Просто счастливы. Что за странная женская манера подслушивать под открытой дверью?

От неловкости и ощущения собственной глупости у меня почти закружилась голова, но ответ сорвался, прежде чем я успела опомниться:

— Можно подумать, вы стали бы откровенничать при мне.

Теперь оставалось только сделать над собой усилие, чтобы проглотить вставший в горле ком, а потом посмотреть младшему Керну в глаза снова:

— Он ведь не знает, что делать, так?

Удо ответил не сразу. Какое-то время он молча разглядывал меня, словно искал в моём лице ответы на какие-то вопросы, а потом расплылся в ленивой и циничной улыбке.

— Бруно всегда знает, что делает. В отличие от меня.

«Даже когда спал с вашей женой, знал?», — я вовремя прикусила кончик языка, чтобы не доводить до конца даже саму эту мысль.

— Герцогиня Мирабелла сказала, что он будет честен.

Время суток располагало к особой, недопустимой в любой другой момент откровенности, возвращаться нам было ещё рано, и я постаралась дать самый невинный из возможных ответов.

Никто никогда не говорил, что Керны умеют читать мысли. Однако же Удо откинул голову, прислонясь виском к прохладному камню и разглядывая меня с каким-то новым интересом.

— Хочешь знать, как мне удалось его за это не убить?

Он угадал, о чём я старалась не думать, настолько точно, что мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Простите. Я не это имела в виду.

К счастью, он не стал меня поправлять и предлагать обращаться к нему фамильярно на «ты». Только опять сменил позу, на этот раз вытянул ноги и пристроил спину удобнее.

— Я не думал, что он посмеет. Мира сразу ему понравилась, с первого взгляда. Но это даже для него было слишком. Так что сначала я просто охренел от такой наглости. А потом мне стало немного не до того.

Он развёл руками, будто извиняясь за то, что история получилась такой простой, и мы снова посмотрели друг на друга, а потом вдруг, не сговариваясь, засмеялись.

Сказались ли так сильно на речи младшего герцога годы бродяжничества, или он намеренно говорил именно так, чтобы мне было проще, но от того, как именно объяснил, у меня будто камень свалился с плеч. Да и этот общий смех вполголоса больше походил на веселье заговорщиков, чем на вынужденную полусветскую беседу.

Ветер подул сильнее, и растущая перед беседкой ива зашелестела листьями громче.

— Если подумать, — герцог Удо пристроил затылок на камне удобнее. — Твой обожаемый барон ведёт себя как лицемерная тварь.

Я вздрогнула, а он, будто не заметив этого, продолжил:

— Он явился сюда, приведя за собой противника, с которым не может справиться. И пытается сыграть на роли жертвы. Он знал, что я ещё могу, а Бруно точно ему не откажет. Даже если бы он не попросил, а потребовал.

Герцог облизнул губы и вдруг посмотрел на меня. Неожиданно, чтобы успеть перехватить взгляд.

— Он в худшие времена такого не вытворял. Крепко ты запала ему в душу.

Он говорил так медленно, словно был пьян или мысли его витали где-то очень далеко.

— Зачем вы так с ним поступили? — об этом спросить я всё-таки решилась, и, опасаясь, что Керн сделает вид, будто не понял, пояснила. — Тогда.

Удо равнодушно пожал плечами, но глаза не отвёл.

— Потому что он был жалок. Коль скоро человек пришёл просить, пусть просит как следует. Он этого заслуживал.

Это были жестокие слова.

Я продолжала смотреть на него, но не могла возразить, потому что он… был прав.

Случись подобное с ним и Ханной, чудовище, за которое её отдавали силой, он бы просто убил. А потом бежал с ней на край света, и ей никогда не пришло бы в голову пожаловаться на огрубевшие руки или необходимость полоть огород.

— Я…

Удо переложил руки так резко, что я вздрогнула снова.

— Идёмте спать, мадам Мелания. Скоро пора будет подниматься.

Он встал и протянул мне ладонь, предлагая на неё опереться, и я не преминула этим воспользоваться.

— А как же?..

Произнести такое вслух было немыслимо, и я просто кивнула в сторону замка.

Герцог ослепительно улыбнулся и тряхнул головой.

— Покажу тебе другой вход.