Огонь в его душе (ЛП)

Глава 26

ВААН

Приподнятое настроение Гвен, которое было в начале дня, полностью исчезает к заходу солнца. Она болтает с вонючкой на их текучем, кривящем рот человеческом языке, но о чем бы они ни говорили, ей становится грустно. Ее плечи опускаются от поражения, как будто она проиграла битву, и другая человеческая женщина утешает ее легкими прикосновениями и похлопываниями по спине.

Мне это не нравится.

Мне это не нравится, потому что я не знаю, что не так. Что бы это ни было, они передают это словами слишком быстро, чтобы я мог уловить, и лицо моей Гвен с каждой минутой становится только печальнее. Мне не нравится ее грусть. Еще меньше мне нравится, что кто -то другой прикасается к ней и утешает. Мое чувство собственничества растет с каждой минутой, и я рычу, когда вонючка прикасается к ней.

Это только печалит Гвен, и я чувствую, что каким -то образом несу ответственность.

Они остаются в большом грязном здании, роясь в обломках человеческого улья в поисках безопасного места для ночлега. Когда они находят его, моя Гвен ложится на землю со слабой, грустной улыбкой мне. Она очень далека, несмотря на то, что остается на расстоянии вытянутой руки.

В моей голове раскатывается гром, громкий, злой и неумолимый. Он не утихает, и я остаюсь совершенно неподвижным, наблюдая за женщинами.

Особенно я слежу за вонючкой. В моих глазах она незваный гость. Если из -за нее у моей Гвен потечет пот из глаз, я разорву ее на части. В моей голове трещат бури, молнии бьют с чудовищной силой. Всего одно неверное движение и…

— Ваан , — шепчет самка и похлопывает по одеялам в своем гнездышке, приглашая меня подойти.

Облака рассеиваются. Я моргаю и перевожу взгляд на человека передо мной. Мягкие глаза. Смуглая кожа. Идеальный, невероятный запах. Моя пара.

Моя пара.

У нее есть имя… Гвен. Ах, да.

— Гвен, — бормочу я, довольный, что помню это, и ложусь рядом с ней. Я вижу печаль вокруг нее, и от ее меланхолии у меня болит внутри. Я притягиваю ее к себе, прижимаю ее голову к своей груди и глажу по волосам. Я помню, что у нее потеют глаза, когда она волнуется, и поглаживание по волосам помогает. Она издает тихий грустный смешок, и ее руки обнимают меня, а я продолжаю гладить ее, ожидая увидеть, не увлажнятся ли ее глаза.

Однако они этого не делают, и в конце концов она издает тихий удовлетворенный вздох. Через дорогу я слышу тихий звук. Одеяла другой самки шуршат, и ее легкие, мягкие шаги удаляются. Она покидает гнездо, чтобы дать нам уединение. Хорошо.

Если когда -либо и было время, когда моя Гвен нуждалась в утешении прикосновениями, то это сейчас. Ей нравятся мои поцелуи, я помню. Соприкосновение губ и мои когти, дразнящие ее грудь. Я сделаю все это для нее сегодня вечером, хотя бы для того, чтобы стереть печаль из ее глаз.

Я притягиваю ее к себе и убираю волосы с ее лица.

— Гвен, — шепчу я, наслаждаясь вкусом ее имени на своих губах.

Она улыбается мне, но улыбка не достигает ее глаз. Даже в моих объятиях она выглядит обеспокоенной. Тогда я должен напомнить ей, что она принадлежит мне. Я беру пальцами ее за подбородок, приподнимая ее лицо, чтобы встретиться со своим, а затем целую ее. Я не дарю ей нежный, игривый поцелуй, как раньше — на этот раз я показываю ей бури в моей голове, потребность, которая пронзает меня, как молния пронзает облака. Я показываю ей все желание и интенсивность, которые я могу ей дать. Я вкладываю все, что у меня есть, в каждое движение своего языка, в каждое проникновение в ее рот, в каждый покоряющий толчок.

Я устал быть терпеливым. Быть понимающим. Буря в моем сознании — ненасытный зверь, жаждущий пропитания, и Гвен — единственное, чего он хочет. Он жаждет пропитанного аромата ее влагалища, влажного от желания и пухлого от возбуждения. Моя кровь пульсирует при одной мысли об этом, и я удваиваю свои усилия, чтобы покорить ее рот.

Она издает горловой стон, прижимаясь ко мне. Как я делал последние несколько ночей, я провожу одной рукой по ленте, которую она носит на груди, и тяну ее вниз по туловищу, освобождая ее красивые соски для моих прикосновений. Они уже твердые и шероховатые, и всякий раз, когда они касаются моей кожи, она хнычет, слегка посасывая мой язык.

Я отпускаю ее губы, неистово целуя шею, а затем опускаюсь ниже. Я хочу, чтобы она была такой же дикой для меня, как и я для нее, поэтому я покусываю и облизываю ее хрупкие ключицы, а затем перехожу к ее чувствительной груди. Я поиграл с кончиками, но сегодня вечером я жажду прикоснуться к ним ртом, пососать их, как я посасывал ее язык. С голодным стоном я беру одну грудь в руку и дразню кончик указательным и большим пальцами, в то время как беру другой сосок в рот и сильно облизываю его.

Гвен вскрикивает, выгибаясь навстречу мне. Дыхание застревает у нее в горле, и она прижимает руку ко рту, успокаивая себя.

— Вааааан , — удается ей произнести мое имя в присущей ей бездыханной человеческой манере. Если это протест, она достаточно скоро даст мне знать. Я продолжаю свои ласки, обнюхивая и целуя ее чувствительную плоть, постоянно следя за реакцией ее тела. Аромат ее влагалища витает в воздухе, сообщая мне, что она реагирует на мои прикосновения, даже когда извивается подо мной.

«Моя Гвен. Моя прекрасная, отзывчивая Гвен. Бросай мне вызов, — требую я, проводя языком по одному твердому соску. — Покажи мне, что на этот раз ты хочешь стать парой».

Однако ответа на напор моих мыслей нет. Его никогда не бывает. Тихо рыча от потребности и разочарования, я покусываю ее грудь, а затем решительно двигаюсь ниже. Сегодня ночью я собираюсь попробовать ее всю.

Я нахожу пояс ее покрытия , толстый материал, который скрывает от меня ее любимые части тела. Я внимательно наблюдал за ней в последние несколько дней и узнал, как она развязывает его странным зубчатым шнурком , и я раздвигаю его.

Ее руки опускаются вниз, и я отталкиваю ее. Я не хочу, чтобы меня прерывали. Если она хочет, чтобы я остановился, она может сказать мне остановиться. Я не срываю с нее покрытие , но осторожно расстегиваю застежки и спускаю его вниз по ее бедрам. Ее благоухающий аромат наполняет мои легкие, и я сдерживаю стон желания. Я никогда ничего не хотел так сильно, как Гвен в этот момент. Через мгновение моему взору открывается темная полоска волос между ее бедер, и у меня слюнки текут от этого зрелища. Я сбрасываю с нее покрытие и кладу руку на внутреннюю сторону ее колена.

Я чувствую, как она дрожит, как прерывисто дышит, и жду, что она сделает. Если она хочет, чтобы я остановился, я остановлюсь, но она должна сказать это первой. Гвен дрожит и молчит, не сводя с меня пристального взгляда. Я провожу пальцами по внутренней стороне ее бедер, затем осторожно раздвигаю их.

Низкий стон вырывается из ее горла.

Я рычу от удовольствия. Наконец, она дает мне понять, что хочет меня. В воздухе витает ее запах, но он другой, когда она вообще ничего не говорит. Я хочу, чтобы моя пара признала, что она жаждет моих прикосновений так же сильно, как я жажду ее. С низким урчанием в груди я опускаю рот к ее влажным складочкам и пробую ее на вкус.

Сладость покрывает мой язык, и потребность взрывается во мне. Мои мысли исчезают, оставляя позади только ненасытного зверя, который совершенно очарован вкусом влагалища своей пары. Мир исчезает, и остается только ее горячий запах, нежная кожа и сжатие ее бедер. Она вскрикивает и выгибается, но это только снова приближает ее к моему рту.

Я беру контроль в свои руки, крепко сжимаю ее ноги, приподнимаю и наслаждаюсь ею. Я провожу языком по каждой складочке, выпивая каждую каплю ее нектара. Я изголодался по ее вкусу и не могу себя контролировать. Снова и снова я провожу языком по ее мягкости, изучая ее тело и наслаждаясь ее запахом. Ее вкус усиливается с каждым прикосновением моего языка, даже когда ее дрожь продолжается. Я ласкаю ее, исследуя ее складочки и выясняя, какие прикосновения ей нравятся больше всего. Бессмысленная потребность витает где -то рядом, но я заставляю себя сосредоточиться на том, чтобы доставить ей удовольствие. Мои желания ничего не значат, если я не могу удовлетворить свою половинку.

И все же… Я не ожидал, что вкус моей половинки будет таким… ошеломляющим. Я рычу, даже когда провожу языком по ее влагалищу, погружаясь в тайные, влажные местечки. Потребность — это буря, которая на этот раз разрывает мои мысли. Это не гнев, не насилие, а настойчивая, ненасытная потребность заставить мою пару кончить, довести ее до кульминации и позволить ее удовольствию омыть мой язык, мое лицо, мою душу.

Легким движением языка я обнаруживаю маленький бугорок между ее складочками, который заставляет все ее тело вздрогнуть. Она испуганно вскрикивает, и я прерываю свои долгие, медленные облизывания, потому что это что -то новенькое. Я никогда не прикасался к женщине до нее, но было легко догадаться, как доставить ей удовольствие — найти источник ее брачного жара и поглотить его. Но этот новый звук, который она издает… Интересно, могу ли я сделать еще что -нибудь ?

Я удваиваю свои усилия, чтобы доставить ей удовольствие. Нет ни кусочка кожи, по которому не прошелся бы мой язык, ни одной складочки не осталось нетронутой. Я использую свой язык так лихорадочно и неистово, что она извивается подо мной, ее влагалище прижимается к моему рту. Она все еще не достигает кульминации, значит, я, должно быть, делаю что -то не так.

Она разочарованно хнычет, а затем ее рука скользит вниз, чтобы прикрыть ее влагалище от моего рта.

Я рычу и снова отталкиваю ее, решив доставить ей удовольствие.

— Нет, Ваан, — шепчет Гвен и гладит меня по щеке. — Эээя?

Я знаю слово «нет » и разочарованно поднимаю голову. Она проводит кончиками пальцев по моей челюсти, затем ласкает мои губы, прежде чем провести рукой по своему влагалищу. Однако вместо того, чтобы скрывать это от меня, она раздвигает блестящие, раскрасневшиеся складки и открывает моему взору маленький бутон.

— Эээя, — снова бормочет она, и пока я пытаюсь это расшифровать, она начинает трогать себя.

Я застываю на месте при виде этого зрелища.

Пока я наблюдаю, она медленно, нежно обводит бугорок кончиком пальца, ее движения осторожные и легкие. Она опускает палец вниз, погружаясь во влажное тепло своего влагалища, а затем возвращается к бугорку, потирая его гладкостью. Ее дыхание учащается, а грудь вздымается от желания, и пока я завороженно смотрю, она повторяет эти движения.

Я хочу попробовать это.

Я подхожу ближе, отводя ее руку в сторону, чтобы я мог прикоснуться к ней, как она мне показала. Гвен издает горловой смешок и снова касается моей челюсти, прежде чем опустить руку на живот. Сейчас она меня не останавливает. Я хватаюсь за маленький бугорок и провожу по нему языком точно так же, как она прикасалась к нему, и Гвен втягивает воздух, ее руки перемещаются к моим рогам и сжимают их. Ах. Довольный ее реакцией, я продолжаю дразнить бугорок языком, одновременно проводя когтем по ее складочкам. Я помню, как она погрузила палец глубже, чтобы коснуться своей сердцевины, и я тоже хочу это сделать.

Правда, с моими когтями это проблема.

Я поднимаю голову достаточно высоко, чтобы откусить кончик одного когтя. В моей голове вспыхивают воспоминания о плохих вещах, о позоре, о воинах -дракони , лишенных своего звания, и об оторванных когтях… но кажется, что это было давным -давно, а моя Гвен прямо сейчас здесь, ее бедра двигаются от желания.

Когти не имеют значения. Гвен имеет значение. Прикосновение к ней имеет значение.

Я отталкиваю воспоминание и провожу теперь уже затупившимся кончиком пальца по ее сердцевине. Она громко вскрикивает, затем прижимает руку ко рту, как будто пытаясь заставить себя замолчать. Ее сладкий вкус становится еще сильнее, и ее вожделение только разжигает мое. Бури в моем сознании обрушиваются на мои мысли, и затем не остается ничего, кроме Гвен и ее влагалища, распростертого передо мной, умоляющего, чтобы его лизали, пока оно не станет сливочным от разрядки.

Одной рукой я закидываю ее бедро себе на плечо, удерживая ее внизу, пока я пожираю ее влагалище, обрабатывая бугорок теми же осторожными, уверенными движениями, которые она показывала мне, — даже несмотря на то, что я ненасытен для нее. Я приберегаю это для ее сердцевины, дразня одним пальцем ее горячее, скользкое тепло, и когда ее тело поддается моим прикосновениям, я вонзаюсь в нее так, словно хочу засунуть свой член глубоко внутрь нее.

Она кричит, снова и снова, ее голос становится громче с каждым разом, когда я лижу ее, пока все ее тело не начинает дрожать и переполняться желанием. Ее бедра напрягаются, и она отталкивает меня — или пытается это сделать. Я низко рычу и продолжаю лизать ее, и она издает пронзительный, стонущий звук. Ее складочки наполняются нектаром, и она дрожит с головы до ног, ее влагалище туго сжимается вокруг моего пальца.

Со стоном я тоже достигаю оргазма, вжимаясь членом в мягкую обшивку ее гнездышка, и мое пламя извергается в них. Даже когда я это делаю, я стискиваю зубы.

Мне кажется неправильным так поступать. Я должен был кончить в нее. Мой огонь должен быть израсходован только внутри ее тела — поступить иначе — значит оскорбить мою пару и ее красоту. Злясь на себя, я продолжаю ласкать ее влагалище, полный решимости насладиться каждым кусочком ее вкуса.

— Ваан? — шепчет она, затаив дыхание. Ее руки гладят мои рога и лоб, а затем она пытается приподнять мою голову. Ее глаза полны нежных эмоций; в них нет гнева из -за моего позорного освобождения.

— Гвен. — Мой голос хриплый от эмоций. Я самый удачливый из мужчин.

Она прикусывает губу и выскальзывает из моих объятий, ее прелестные бедра снова сближаются, как только она оказывается вне пределов моей досягаемости. Она садится в гнездышке, и я делаю то же самое. Есть так много вещей, которые я хочу ей сказать, объяснить, но когда я мысленно обращаюсь к ней, ответного прикосновения нет.

Несмотря на то, что я доставил ей удовольствие, я все еще чувствую себя изолированным и одиноким, и моя грудь болит от потребности заявить на нее права. Просто поговорить с ней по-настоящему, услышать ее мысли.

Она произносит мягкие, журчащие человеческие слова, снимая один слой своего гнездышка и нежно вытирая мои капли с кожи. Я закрываю глаза, слушая успокаивающие звуки ее речи.

На данный момент этого, должно быть, достаточно.