Он, она и ее дети

Глава 35

Сбор средств на благотворительность достоин похвалы, тут нет сомнений. Слушать лекцию о необходимости проводить дальнейшие исследования, несмотря на бедственное положение медицины, было скучно, но надо. Все в зале сидели с серьезными, озабоченными лицами и внимали. Лотти, сжимая в руке стакан с газировкой, гадала, всем ли так же трудно сохранять на лице выражение «О, как это важно», как и ей.

Если честно, еще немного, и ее стошнит.

Вечер был посвящен торжественному открытию «Джами», нового шикарного ресторана в элитном районе Монпелье, в Челтнеме. Приглашение — серебристая трехмерная голограмма, отпечатанная на лазурного цвета плексигласе, произвело на Лотти впечатление, и она обрадовалась возможности пойти и самолично от имени будущих гостей Хестакомба проверить, насколько это заведение шикарно. И естественно, насколько хороша еда. Ради этого радостного события она даже решила побаловать себя и купила облегающее черное, с золотом, платье.

Все шло замечательно.

Плохо было то, что она не рассчитывала слушать суровую седовласую докторшу в желтовато-коричневом, наглухо застегнутом кардигане и очень колючей на вид твидовой юбке. Эта дама нудно, со всеми устрашающими, расцвеченными яркими красками подробностями вещала и вещала об ужасах…

Экземы.

Полчаса назад желудок Лотти приятно сжимался в предвкушении чудесного вечера. Из кухни доносились аппетитные запахи. Она намеренно ничего не ела, кроме «Кит-Ката» на обед. Но сейчас настроение у ее желудка резко изменилось. Приятная расслабленность уступила место страшному напряжению.

Программа явно была далека от идеальной. Лотти стало жаль молодую пару, которая вбухала все свои сбережения в новое предприятие. Поговорив с Робби и Мишель перед вечером, она узнала, что они всегда мечтали о собственном ресторане. Продав свой дом и опустошив счета, они в отчаянии обнаружили, что им все равно не хватает денег для открытия бизнеса. Помог им дядя Мишель Билл, до неприличия богатый человек, который великодушно предложил им ссуду до восьмидесяти тысяч фунтов. Обрадованные и благодарные, они приняли предложение, и вскоре все работы по «Джами» были закончены.

Когда дядя Билл предложил воспользоваться церемонией открытия и собрать деньги на его любимую благотворительность, отказаться они не смогли. Даже несмотря на то что они уже знали: объектом его благотворительности был Клируэй. Маркус, обожаемый сын дяди Билла, страшно мучился хронической экземой и месяцами лежал в больнице. Это тяжелое, уродующее человека и причиняющее боль заболевание портило ему жизнь. Дядя Билл уже давно поставил себе цель сделать все, что в человеческих силах, чтобы искоренить ее.

Что было очень благородно и достойно восхищения и показывало, какой он замечательный и сострадательный человек. Но при этом следовало отметить, что идея пригласить на торжественную церемонию открытия «Джами» доктора Эдвину Мюррей из Клируэйского исследовательского института была не лучшей их тех, что появлялись в голове дяди Билла.

— …когда кожа лопается и краснеет, когда все тело человека превращается в одну сочащуюся рану, когда окружающие с отвращением отворачиваются при виде обезображенного лица, которое стало неузнаваемым, жизнь становится невыносимой для больного, — говорила доктор Мюррей. — И наша задача — сделать все, что в наших силах, чтобы облегчить его страдания.

Робби и Мишель, сидевшие на возвышении позади нее, выглядели так, будто тоже страшно страдают от болезни. Доктор Мюррей залезла в большой конверт из плотной бумаги, лежавший рядышком на столе, вытащила из него пачку фотографий формата А-3 и выставила первую перед собой.

— Я хотела бы, чтобы все переключили свое внимание на снимок. Вот что произошло с моим семидесятитрехлетним пациентом, чье тело было полностью поражено экземой. Через открытые раны попала инфекция. Не отворачивайтесь, — рявкнула доктор Мюррей, когда кто-то в первых рядах содрогнулся, ахнул и в ужасе прикрыл рот. — Я хочу, чтобы все, кто находится в этом зале, взглянули на фотографию и поняли, как им повезло, что у них нет этой болезни.

Запуганная аудитория покорилась и стала с отвращением таращиться на первую цветную фотографию. Тишина была полной. Можно было бы услышать, как падает булавка. Мрачно, не произнося ни слова, доктор Мюррей выставила перед залом следующую фотографию, на которой крупным планом были изображены ноги больного и…

— И-и-ик.

Лотти в жизни не слышала таких громких лающих иков. Все присутствующие повернулись к нарушителю спокойствия, который стоял чуть впереди и слева от Лотти. Высокий, с мужественной внешностью и красивой фигурой, он был одет в свободную розовую рубашку, потертые джинсы и бейсболку.

Крайне возмущенная вмешательством, доктор Мюррей устремила на него грозный взгляд.

— И-и-ик.

Несчастный даже не пытался выйти из зала. Это стало бы нелегкой задачей, потому что его окружала плотная толпа людей, затерроризированных доктором Мюррей до такой степени, что они боялись шевельнуться и расступиться.

— И-и-ик, — продолжал икать мужчина, и при этом его плечи каждый раз дергались. — И-и-ик.

Доктор Мюррей уже до краев переполнилась яростью. Повинуясь инстинкту, Лотти протиснулась мимо толстой дамы слева и ухитрилась подобраться к самому громкому икальщику мира.

— И-ик — чтоб я сдох! — взвыл мужчина и подпрыгнул, как будто его ударили током, и принялся судорожно выдирать задний подол рубашки из джинсов. Обернувшись, он лицом к лицу столкнулся с Лотти и громко расхохотался. — С ума сойти! Красавица с умопомрачительной попкой!

— Как вы смеете?! — гневно выкрикнула доктор Мюррей.

Люди начали перешептываться и хихикать. Мужчина улыбнулся Лотти. Теперь они стали центром всеобщего внимания. Ему наконец удалось вытащить рубашку из джинсов, и кубики льда, которые Лотти бросила ему за шиворот, попадали на пол и раскатились в разные стороны, как стайка котят.

— И-и-ик.

— Вон! — заорала доктор Мюррей на весь ресторан, чем опять напугала хихикающую аудиторию.

Блондин из супермаркета схватил Лотти за руку и потащил за собой. На этот раз толпа, будто по волшебству, расступилась, как воды Красного моря. Все взгляды — большей частью завистливые — были устремлены на сбегающую парочку.

Когда они оказались на улице, Себ поставил Лотти перед собой на расстоянии вытянутой руки и с серьезным видом спросил:

— Ну как она?

Лотти все еще не могла избавиться от удивления, вызванного неожиданной встречей. Она так и не поняла, относится ли его вопрос к бутылке «Вдовы Клико», которую он презентовал ей на стоянке у супермаркета, прежде чем исчезнуть в клубах пыли, или к чему другому.

— Лучше мне проверить самому. — Осторожно повернув Лотти к себе спиной, Себ удовлетворенно кивнул: — Все в порядке. На месте и так же умопомрачительна.

Возможно, это было верхом неприличия, но слушать лестные отзывы о своей идеальной попке было приятно. Обрадованная тем, что удалось выбраться из ресторана, переполненная ощущением праздника, Лотти сказала:

— Простите за лед. Я не знала, что это вы, и просто пыталась остановить икоту.

— И вам это удалось. — Он развел руки. — Видите? Это же чудо. Все прошло.

— Ну что я могу сказать? — Лотти скромно потупила взор. — Я мастер своего дела.

— Это надо отметить. — Себ весело улыбнулся, и в уголках его глаз собрались тоненькие морщинки. Он снял бейсболку и провел рукой по растрепанным светлым волосам. — В прошлый раз вы запали мне в душу. Я все время думал о вас. И вот сейчас судьба снова свела нас вместе, дала нам еще один шанс.

— Судьба могла бы свести нас и раньше, если бы вы попросили у меня телефон, — не смогла удержаться от язвительного замечания Лотти.

Он рассмеялся.

— А вы у меня тоже телефон не спрашивали.

— Да у меня и возможности не было — вы свистели со скоростью ветра!

— И вы бы попросили? Что ж, здорово, — довольно произнес Себ и добавил: — Мне нравятся женщины, которые твердо знают, чего хотят. Итак, что мы будет делать? Вы голодны?

Экзема. Сочащиеся раны. Желтый гной, вытекающий из трещин на коже…

— Нет, как это ни забавно.

— Понятно. Я тоже. — Он хлопнул Лотти по умопомрачительной попке. — Значит, мы можем обсудить наше новое деловое предприятие за выпивкой. И давайте будем на ты.

— Итак, диета доктора Мюррей, — торжественно объявил Себ. — Она будет круче, чем у Аткинса. Нам понадобится только аудиодиск с одной из знаменитых лекций доктора Мюррей. Как только у сидящего на диете появится чувство голода, ему достаточно будет вставить диск в плейер, и — бац! Приступ рвоты. Как тебе моя идея?

— Великолепно. — Лотти взяла стакан с коктейлем из водки и клюквенного сока, который ей заказал Себ. — Дешево. Просто. Можно назвать ее «Вызываем у вас тошноту».

Себ усмехнулся.

— Думаю, благотворительная организация обязательно захочет иметь свою долю. Благотворители такие эгоистичные. Мы наймем ловкого юриста, который составит договор. Два процента от чистой прибыли отойдет им, а девяносто восемь — нам.

— Мир станет тощим, — обрадованно сказала Лотти, — а мы ужасно богатыми. Всегда мечтала о собственном самолете.

— Мы команда победителей. — Себ чокнулся с ней и оглядел ее с нескрываемым удовлетворением. — Я считаю, что тебе пора рассказать мне кое-что.

Почему он так активен? Заинтригованная, Лотти спросила:

— И что же?

— Ну, для начала, как тебя зовут. И другие существенные детали, — ответил Себ. — Например, где живешь.

— Лотти Карлайл. Хестакомб.

— Замужем?

— Разведена.

— Дети?

— Двое. Девять и семь. — Боже, а вдруг это его оттолкнет?

— И ты?..

— Все еще Лотти Карлайл.

Он улыбнулся.

— Сколько тебе лет?

— Прости, но мне уже шестьдесят три.

— Здорово выглядишь для своих лет. — Себ сполз с высокого стула, поцеловал Лотти руку и одним глотком допил свою водку с клюквенным соком. — Итак, Лотти Карлайл. Вон там стоит бармен, которой мается бездельем. Давай поможем ему и закажем еще по порции?