Он, она и ее дети

Глава 4

На вечер Нат и Руби были отправлены к отцу. Когда в девять часов Лотти приехала за ними, в дверях ее встретил Нат. Он бросился ей на шею и доложил:

— Нам было так весело!

— Замечательно. — После двух часов, проведенных в тяжелых размышлениях над новостью, которую сообщил Фредди, Лотти обняла сына с особой страстностью.

— Ой, мам, пошли. Папа рассказал нам все о ВБ.[5]

— Вот как? — Она ошеломленно захлопала глазами. Неужели Марио совсем помешался?

— Это так здорово. И интересно. — Втащив Лотти в кухню, Нат воскликнул: — Буду протыкать все, что можно. Обожаю ВБ.

— Не вэбэ, дубина стоеросовая, — надменно заявила Руби с высоты своих девяти лет, — а вуду.

— Я не дубина. Сама такая.

— А ВБ — это совсем другое. Это связано с…

— Значит, вуду? — поспешно перебила ее Лотти. — А почему папа заговорил на эту тему?

— Мы рассказали ему о том ужасном дядьке. Правда, папа? — обратился Нат к вошедшему в кухню Марио. — О том, который наврал про нас. И папа сказал, что нам нужно мстить ему, а для этого нужно заняться ВБ.

Марио, остановившийся у двери, усмехнулся.

— Я обнаружил, что это приносит свои плоды.

— Вуду, — с нажимом произнесла Лотти, поправляя сына.

— Вуду. Поэтому папа рассказал, как нужно делать фигурки людей, которых не любишь, и протыкать их иголками. Вот этим мы и занимались. — Нат с торжествующим видом подскочил к столу и замахал над головой пластилиновой фигуркой, проткнутой коктейльными палочками. — Этот дядька, видишь? Каждый раз, когда протыкаешь его палкой, он чувствует настоящую боль там, где ты его проткнул. Вот так, — добавил он и с наслаждением воткнул еще одну палочку в левую ногу фигурки. — В настоящей жизни он скачет на одной ноге и вопит «ой!».

Лотти посмотрела на своего бывшего мужа:

— Напомни-ка мне, сколько тебе лет?

— Да что ты так разволновалась! — Марио широко улыбался. — Мы просто немного повеселились.

— И вот так. — Нат с ликованием проколол живот пластилиновой фигурки. — Теперь он узнает, что значит наговаривать на нас.

«Немного повеселились». Восхитительно! Иногда Лотти сомневалась, что Марио обладает хоть каплей здравого смысла.

Все увиденное вывело ее из себя.

— Нельзя учить их таким вещам! Это безответственно, — сказала она.

— Нет, не безответственно, это здорово. — Руби с энтузиазмом втыкала коктейльные палочки в свою куклу. — Ведь мы не брали твою одежду, а тот ужасный дядька это заслужил.

— Тот ужасный дядька скоро будет моим начальником, — вздохнула Лотти. — Поэтому вам придется привыкнуть к нему.

— Видишь? Ты сама называешь его ужасным. — Нат с интересом вгляделся в ее лицо. — Ты поэтому плакала?

— Я не плакала. Это глаза покраснели от аллергии. — Лотти приказала себе собраться. Теперь она понимала, насколько трудно будет удержать в себе новость о болезни Фредди. — Давайте собирайтесь, пора домой.

— Зачем спешить? Дай им еще десять минут поиграть в саду. — Выпустив детей через заднюю дверь, Марио заботливо усадил Лотти на кухонный стул и сказал: — Ты неважно выглядишь. Думаю, тебе не повредит выпить. Сейчас принесу нам пива.

Днем «Шато Марго», вечером банка «Хайнекена». А почему бы нет? Сбросив босоножки и откинувшись на спинку стула, Лотти наблюдала за Марио, который сначала взял из холодильника пиво, а потом достал из буфета стаканы. Она радовалась тому, что развелась с Марио, однако это не мешало ей любоваться его красивым лицом и натренированным телом. Сейчас это было даже легче, потому что теперь их не связывали эмоциональные узы, а ее не мучила вечная, разъедающая душу тревога: а вдруг он тайком делится своим телом с кем-то еще?

Что в конечном итоге и произошло, хотя вины Марио в этом не было. Как, кстати, и ни в чем другом.

— Вот, пей. Твое здоровье. — Марио разлил пиво по стаканам, один подал ей. — Так ты расскажешь, почему плакала? — спросил он, глядя на нее поверх стакана.

Лотти помотала головой: «Нет».

— Да просто так. Мы с Фредди вспоминали Мэри. Я разволновалась, вот и все. — Взяв со стола пластилиновую куклу, она принялась вытаскивать из нее палочки. — Он так тоскует по ней. Нам просто не понять, что это такое.

— А тут еще я со своими предположениями. Я даже подумал, что ты расстроилась из-за того, что сегодня годовщина нашей свадьбы, — поддразнил ее Марио.

Боже, неужели? Шестое августа. Ну и ну! Странно, что она не вспомнила. Странно, что об этом вспомнил Марио.

— Это не наша годовщина. Это могло бы быть нашей годовщиной, — поправила его Лотти, — если бы мы не развелись.

— Но ты сама бросила меня. Ты разбила мне сердце. — Марио очень убедительно изобразил огорчение.

— Извини, но я бросила тебя, потому что ты превратился в подлеца и обманщика.

— Ровно десять лет назад. — Воспоминания смягчили выражение его лица. — Это был потрясающий день, правда?

Вообще-то да. Лотти улыбнулась. Ей было двадцать — совсем молоденькая, — а Марио двадцать три. Мать Марио, итальянка, пригласила на свадьбу толпы родственников с Сицилии, и подружки Лотти были очарованы смуглыми кузенами жениха и романтическим духом, так похожим на атмосферу «Крестного отца». Все легко и весело общались друг с другом, погода стояла замечательная, и танцы длились до утра. Лотти, вся в белом, с крохотным сроком беременности, спрашивала себя: возможно ли большее счастье? У нее есть Марио, скоро будет малыш — о чем еще мечтать? Ее жизнь — само совершенство!

Если быть честной, их семейная жизнь действительно была идеальной в течение первых нескольких лет. Марио, очаровательный и неотразимый, не давал скучать ей и не скучал сам. Он оказался потрясающим отцом, обожал своих детей и — что особенно важно — не считал для себя зазорным менять им подгузники.

Однако вскоре легендарная способность Марио очаровывать окружающих соединилась со склонностью пофлиртовать, и Лотти начала видеть оборотную сторону брака с мужчиной, которому нравится быть центром внимания. Другие девушки беззастенчиво демонстрировали ему свой интерес. Лотти, тоже не из робких, потребовала, чтобы Марио покончил с флиртом. Но это требование шло вразрез с его натурой. Именно в этот период они начали ссорится. Для Лотти стало потрясением, когда она осознала, что вышла замуж за человека, который просто не создан для брака. Во всяком случае, для моногамного. Ревность была бессмысленной эмоцией, и Лотти никогда прежде не испытывала этого чувства, потому что обладала достаточным самоуважением. Если Марио не может быть верен ей, значит, просто не достоин ее. Для нее недопустимо жить с человеком, которому нельзя доверять. Лотти догадывалась, что рано или поздно они возненавидят друг друга.

Или она дойдет до того, что проткнет его чем-то покрупнее коктейльной палочки.

Ради Ната и Руби, еще до того как ненависть и горечь отравили ей душу, Лотти объявила Марио, что их брак закончен. Марио ужасно расстроился и попытался отговорить ее, но Лотти стояла на своем. Это был единственный выход, если они хотели остаться друзьями.

— Но я люблю тебя, — возражал Марио.

Он действительно ее любил, она знала это.

— Я тоже тебя люблю. — Ей стойло огромного труда быть отважной и пройти весь путь до конца. — Но у тебя роман со своей секретаршей.

— Нет, у меня нет никакого романа! — настаивал ошеломленный Марио. — Это не роман. Дженнифер? Да она для меня ничего не значит!

Последнее скорее всего тоже было правдой.

— Может быть, но для нее ты значишь все. Вчера вечером она звонила мне, рыдала в трубку и рассказывала, как много ты значишь для нее. Целый час. — Лотти вздохнула. — И не уверяй меня, будто ты сможешь измениться, — мы оба знаем, что это все вранье. Поверь мне, так будет лучше. А теперь предлагаю присесть и решить, кто где будет жить.

К счастью, вопрос о деньгах не стоял. Марио был менеджером филиала фирмы по продаже машин в Челтнеме. Будучи продавцом от Бога, он имел соответствующий доход. Они договорились, что Лотти с детьми поселится в «Домике волынщика», а Марио купит себе один из новых домов на другом конце поселка. Ни одному из них даже в голову не приходила мысль жить где-то еще, кроме Хестакомба. Нат и Руби получали возможность видеться с отцом всегда, когда пожелают, а Марио — оставаться для них достойным отцом.

Все прошло на удивление хорошо. Окончание семейной жизни всегда сопровождается болью и грустью, но Лотти позаботилась о том, чтобы скрыть эти чувства. Очень быстро она поняла, что приняла правильное решение. Это было все равно что выбраться на мелководье после долгой борьбы с неистовствующими волнами. Может, Марио Карлайлу было далеко до идеального мужа, но лучшего «бывшего» трудно было найти.

Если не брать в расчет то, что он по глупости учит своих детей втыкать палочки в пластилиновую фигурку ее нового начальника.