Перья столь порочные

Глава 25



Галантия

Наши дни, замок Дипмарш, сады

— Повернись налево, — велела Сиси и вздохнула куда дольше и тяжелее, чем прежде. — Нет, твоё другое лево, Галантия!

Я быстро развернулась в другую сторону и тут же ударилась коленом о каменную скамью, которой там раньше точно не было. Белая галька дорожки хрустела под моими неуклюжими шагами.

— Это бессмыслица! Я не вижу здесь никакого узора. Просто хаотичное переплетение рук, поворотов и шагов в десять сторон сразу!

— Это проворно, гибко и изящно, — пробормотал Себиан, сложив руки под головой. Он уже час дремал на скамье слева от меня, его чёрные волосы свободно спадали на белый мрамор, сверкая на солнце. — Как мы.

Над ним, на голой ветке молодой берёзы, его ануа хлопал крыльями, словно соглашаясь. Себиан часто так делал — отпускал птицу, чтобы на время дать отдых своим чувствам.

Сиси стряхнула красный клёновый лист с подола своего тёмно-зелёного платья и изогнула бровь, глядя на него.

— Ты, как всегда, воплощение грации, Себиан.

Он фыркнул, не открывая глаз, пока сквозь облака пробивались солнечные лучи, играя на его смуглом лице.

— Я — воплощение усталости.

Он и правда слишком серьёзно отнёсся к новой задаче — не спускал с меня глаз с тех пор, как я переехала в просторные, роскошные покои. Даже ночью.

В моей постели. Прямо рядом со мной.

Он, по сути, переселился ко мне.

— Да, могу себе представить, как ты утомился. Говорят, по ночам ты больше не спишь, — заметила Сиси. Её зелёные глаза скользнули к моим, и она вполголоса добавила: — Во всяком случае, не в своей спальне.

Я прижала язык к нёбу, лишь бы не выдать словами то странное… положение, в котором оказалась.

Сиси же, похоже, приняла молчаливость за признание, и только ухмыльнулась, тихо добавив:

— Смотри-ка, разбила сердца всем бедным дамам, что томились по нему.

У меня пересохло во рту.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ой, да брось. Разгадать было несложно — и не из-за вашей неосторожности, если тебя это утешит, — сказала она едва слышно, так, что Себиан, без своего ануа, наверняка бы не расслышал. — Когда самый печально известный Ворон перестаёт наведываться в чужие спальни и начинает отшивать дам, стучащих к нему в дверь, поневоле задаёшься вопросом… Что же изменило самого распутного повесу, какого только знала столица? Что именно — недели спустя после твоего появления? Никогда я не видела этого Ворона таким… преданным.

Преданным.

У меня в животе всё сжалось — и совсем не по правильным причинам. Тот факт, что Сиси всё поняла, должен бы тревожить, но вместо этого в груди разлилось то самое уютное тепло, что приходило каждый вечер, когда Себиан клал мою голову себе на грудь, позволял мне прятать ступни под его ногой и перебирал пальцами мои волосы.

Мы не были близки с той ночи, как Малир меня отшлёпал. Слишком много событий, слишком много потрясений — я валюсь в постель без сил. И всё же Себиан, этот ловелас с рушащейся репутацией, будто вполне доволен тем, что просто держит меня в объятиях. Но почему?

Я подняла взгляд на его ануа. Птица чистила перья на шее, обнажив залысину, отчего походила на курицу, чудом избежавшую ощипа. Вид не самый внушительный, мягко говоря. А если его прежняя истинная больше не при нём… может ли эта преданность со временем превратиться в любовь? Глупо ли надеяться на это? Что он захочет меня, будет желать, полюбит?..

Да, глупо. Потому что я, чёрт побери, обручена с его другом. Мысль об этом застряла в горле, словно сухая овсянка.

— Всё не так, как ты думаешь.

— Всё именно так, как я думаю. — Она подняла указательный палец и щёлкнула им в воздухе пять раз, по слогам: — Впе-чат-ля-ю-ще. Ни одной женщине не удалось завоевать интерес принца Малира к браку, и ни одной — внимание Себиана. Так как же тебе удалось заполучить обоих? Научусь-ка у тебя, пожалуй.

Единственное, чему я могла бы научить, — это как создавать бардак вселенских масштабов. Мне нужно было переспать с Малиром, а в итоге он позволил Себиану переспать со мной. А ещё Лорн, напавшая на меня из-за жениха, с которым я даже не спала. Действительно впечатляющий хаос…

Я коснулась пальцем ленты на запястье — это быстро вошло в привычку, делать так всякий раз, когда требовалось успокоение.

— Я расскажу тебе, если ты научишь меня, как соблазнить Малира до нашей брачной ночи. И как можно чаще.

Грудь Сиси на мгновение перестала подниматься — ровно настолько, сколько ей понадобилось, чтобы взглядом скользнуть вниз, к моему животу, а оттуда — к старому дубу в центре сада перед нами.

— Как я уже говорила, в его покои мне самой попасть так и не удалось. Разбирайся сама.

Я уловила перемену в её тоне: вдруг сдержанный, хотя прежде всегда был дружелюбным.

— Ты ведь теперь тоже меня ненавидишь, да? Как и остальные дамы. Это же не я хочу выйти за Малира, понимаешь? У меня нет выбора.

— Знаешь, почему мы с отцом поселились при Дворе Воронов, а не остались в Ханнелинг-Холде, как мои предки? Потому что принц Малир забрал его у моей семьи и отдал какому-то новоиспечённому Ворону, лорду Барадуру. — Она глубоко вдохнула, затем посмотрела мне прямо в глаза. — У нас, женщин, выбора нет, такова доля титула. Если бы был, мы бы целыми днями пили вино и сплетничали о красивых конюхах — вдвое больше удовольствия и ни капли брачных бед. А теперь снова.

Сиси указала на свои ступни и легко, изящно повторила первые шаги танца, ясно давая понять, что разговор окончен.

— Здесь придётся встать на цыпочки, Галантия, в прямом смысле.

Я последовала за ней, смахнув пот со лба, выступивший, несмотря на холодный ветер, предвещавший первую зимнюю метель.

— Всегда всё рушится на этих переплетениях рук и бесконечных поворотах — шаги ведь меняются.

— Это самая важная часть, — сказала она. — Когда ворон ухаживает за вороной, они летят вместе и в танце касаются крыльями. Сейчас будет. Возьми меня за руку. Отлично, теперь поворот и шаг на… твоё другое право, Галантия!

В одно мгновение мои ноги переплелись, и я плюхнулась на землю задницей.

— Я завтра опозорюсь, и именно этого он и добивается!

— Ах, но только до тех пор, пока я не украду внимание своим изяществом! — Себиан поднялся со скамьи, потянулся, зевнув, и подошёл ко мне, подмигнув. — Ты слишком зажата. Просто… двигайся как хочется. Сделай шаг назад. Пошевели бёдрами. Подними руки. Помаши ими. Будь игривой, дорогая, вот так.

Он схватил мою руку и притянул к себе, насвистывая мелодию, и повёл меня в подобие кругов. Его пальцы переплелись с моими, поднимая и опуская руки, будто это взмахи крыльев.

— Взмахни крыльями. И раз, два… — отпустив одну руку, он закрутил меня на месте, а затем и вовсе отпустил, предпочтя ходить вокруг меня, переваливаясь, как утка, и кудахтать, пока я не прыснула от смеха. — Будь глупой, нелепой. Вот что значит ухаживание. Веселиться. Игриво дразнить друг друга. Ну же, покажи мне!

Память нахлынула — тот день на пляже, когда я видела чаек, дравшихся из-за дохлого краба в песке. Как они хлопали крыльями, подпрыгивали, трясли головами, пока их перья не вставали дыбом, делая их больше и грознее.

Счастливое воспоминание. Оно кольнуло внутри и разлилось по телу. С широкой улыбкой я пошла по кругу, подражая журавлю: длинные шаги, взмахи руками-крыльями, головой трясла так, что волосы били по раскрасневшимся щекам.

Сиси расхохоталась, но быстро взяла себя в руки и покачала головой.

— Это нелепо…

— Нелепо, да, но так весело! — А боги знают, как мало мне этого доставалось в последнее время. — И потом, никто же не смотрит.

Пока я не обернулась — и жар мгновенно сошёл с щёк при виде Малира. Он стоял, облокотившись плечом о каменную колонну в парадном камзоле, и выглядел… странно.

Он улыбался.

Но лишь до тех пор, пока наши глаза не встретились. Его улыбка тут же исчезла, вытянулась в жёсткую линию губ, а радость сменилась холодным, мрачным взглядом.

Всё моё веселье разом испарилось. Себиан же ничего не заметил и продолжал кудахтать и переваливаться вокруг меня — ровно в тот момент, когда к Малиру подошёл капитан Аскер. Они перекинулись парой слов, Малир кивнул и ушёл, а Аскер направился к нам.

— Что вы делаете?

Спина Себиана тут же выпрямилась от резкого баса Аскера, и танец внезапно оборвался.

— Веселимся?

— Когда веселье мешает делам поважнее, это называется безответственностью, — пронзительно уставился на него Аскер, потом перевёл взгляд на меня и чуть поклонился. — Не позволите ли пройтись со мной по садам? Мне бы хотелось попробовать новое видение.

— Конечно, — ответила я и пошла рядом с ним по усыпанной ракушками тропинке, вьющейся меж молодых деревьев, вечнозелёных кустов и покрытых мхом статуй.

Я оглянулась через плечо на Себиана и улыбнулась, но он лишь жёстко смотрел, ясно показывая, что с Аскером они не в ладах. Почему?

Аскер бросил на меня взгляд из-под бровей, его волосы с проседью были туго заплетены вдоль головы, борода — жёсткая и грубая.

— Должно казаться странным, что я ищу встречи с тобой именно сейчас.

— Лучше бы вы сделали это раньше, — ответила я, ведь, возможно, это избавило бы нас от массы разочарований и неловких моментов. — Что мне нужно сделать, чтобы помочь вам вызвать ещё одно видение? На этот раз чуть более точное, чем предыдущее, если можно. Я ведь, очевидно, оказалась вовсе не тем сокровищем, каким вы меня сначала считали.

— Не всякое сокровище сверкает с первого взгляда, — сказал он, приподняв густые брови, каждая из которых изгибалась как ей угодно. — Мои видения капризны: их может вызвать любая мелочь, хоть обсуждение, как правильно завязывать шнурки на сапогах. Моей спутнице, Марле, в этом проще.

— Она тоже судьба?

— Да, — кивнул он, шагая рядом со мной мимо каменного фонтана, весело журчавшего возле старого дуба, окружённого цветами, побитыми ночным морозом. — Но если мне достаются проблески будущего, то она видит прошлое.

— Я читала об этом.

— Правда? — уголки его губ дрогнули. Это не была улыбка, но я поняла: он одобрил мою попытку узнать то, что от меня столько лет скрывали… и что я сама игнорировала. — Многие записи были уничтожены по приказу короля Барата. Невежество рождает ложь, а ложь рождает войны. Но эта свадьба… она станет началом новой эпохи, лучшей эпохи. Здесь есть сила: Хисал и Брисдены, объединённые решением, Ворон и человек, объединённые любовью.

Любовью? Едва ли. Моё желание любить в жизни было столь же глупо, как и весь мой взгляд на мир.

— Да, — сказала я.

Аскер вновь скосил на меня взгляд и недовольно поджал губы — он прекрасно понимал, что между мной и Малиром любви не будет.

— Что ещё ты почерпнула из книг?

— В основном я читала о вашей магии, — призналась я. — Особенно о «пустотах». Почему они такие редкие?

— Потому что мы их перебили, — вмешался Себиан, шагавший позади. — Вороны умные и всё такое…

Мои шаги замедлились, когда мы прошли мимо группы собравшихся женщин, их хихиканье и перешёптывания сменились реверансами и натянутыми улыбками, будто я не понимала, что они все меня ненавидят за то, что мне досталось то, чего ни одна здравомыслящая женщина не пожелала бы.

— Перебили?

— История наших самых тёмных времён, — сказал Аскер, сложив руки за спиной, ракушки хрустели под его шагами. — Виновен был тот Ворон, чьи действия породили эту легенду. Мужчина с даром пустоты, но настолько сильный, что мог не только поглощать чужие способности, но и красть их навсегда, присваивая себе. Мы называем это…

— Ворами, — сказала я. — Его убили тени.

— Да. Именно так. Его сын и наследник назвал это грехом — чтобы один Ворон копил в себе такую силу. Он приказал уничтожить всех воров, чтобы история не повторилась. Множество эхо и пустот несправедливо обвинили в том, что они воры, и казнили. Остальные ушли в подполье, — продолжил Аскер. И это объясняло, почему они такие редкие. — Король Оманиэль пытался снять это клеймо с пустот, ведь его спутница оказалась эхо. Но это кровавое пятно слишком глубоко въелось в ткань наших грехов. Марла всё это видела и рассказывала мне, как пустоты… — он внезапно замер и повернулся ко мне, глаза сузились. — Виселица на утёсе, за ней — море. Тело светловолосой женщины, болтающееся в петле, захлёбывается в солёных волнах.

Видение.

По рукам пробежал холод, мелкие волоски встали дыбом. Я знала это место. Видела пару раз, когда высовывалась из окна достаточно далеко, чтобы разглядеть виселицу за Тайдстоуном. Там утёс низко нависает над морем, где волны особенно свирепы, с такой силой бьются о скалы, что взлетают вверх и обрушиваются на тех, кто дёргается на конце верёвки.

— Виселица за Тайдстоуном, на северо-западном утёсе, — прошептала я, обхватив себя руками в поисках тепла. — Чьё это тело?

— Не могу сказать, — тяжело выдохнул он и поднял взгляд к серому небу. — Мне нужно поразмышлять, зачем богиня показала мне это.

И с этими словами он взмахнул крыльями и улетел за крышу, а моё сердце бешено заколотилось. Малир и я договорились, что через две недели я отправлюсь в Тайдстоун, чтобы освободить Марлу. Но почему у меня было чувство, что я обеспечиваю себе не будущее… а смерть?