Я проснулся от тяжести в голове и странного болезненного урчания в пустом желудке. Во рту властвовала дикая сухость, слепляя язык и небо в единое целое.
Я поежился на кровати, но не нашел привычного одеяла, которым меня накрывает Диего-взрослый.
Я плохо начал свое письмо, нежный мой Диего, но мне и самому совсем не сахарно.
Неожиданно я понял, что нахожусь отнюдь не в квартире подле Диего, а в номере Джорджа. Воспоминания прошлой ночи навалились на меня бетонной плитой потолка. Я вскрикнул от ужаса и подскочил.
Мои волосы оказались распущенными, сутана раскрытой до самого живота, поэтому естественно первым делом я себя ощупал.
— Все на месте? — ироничный голос Джорджа заставил меня вздрогнуть.
Как он меня бесит!
Гленорван сидел напротив меня в кресле, закинув ногу на колено — такая чисто американская манера. Он был одет в свой вчерашний костюм изрядно помятый, на его подбородке топорщилась щетина, а глаза краснели от недосыпа. Диего, этот козел не спал всю ночь, бог знает, что он делал со мной… Я ничего не помню!!!
У меня был повод беспокоиться, пусть он и выглядит усталым, однако надменная улыбочка никуда не делась. Какой он секрет скрывает за ней?!
— Почему у меня расстегнута сутана? — спросил я голосом инквизитора.
— Ты уверен, что хочешь знать? — Джордж облокотился на ручку кресла, подпирая голову кулаком.
— Да! — взревел я.
Я бы убил Гленорвана в тот момент, если бы только отдали приказ…
— Ты рвал на себе одежду, бил себя кулаком в грудь прямо как Кинг Конг, выдергивал себе волосы, — американец зевнул, — Короче много чего вытворял, тихоня роза.
— Зачем? — удивился я.
— Предлагал мне себя, причем так убедительно, что я испугался за свою безопасность, пришлось не спать всю ночь и бдеть, а то бы меня еще изнасиловали. С тебя станется! Псих…
Неприятно.
Но я не стал реагировать.
Я потупил голову и принялся считать квадратики на ковре.
— Я ничего с тобой не делал, — холодно проговорил Джордж, — Пока мне нет нужды причинять тебе вред. Я не хочу. Но как только Акведук решит убрать тебя с дороги, поверь, я не оставлю от тебя и былинки. Я могу быть жестоким…
— С Реновацио в голове не сможешь, — тихо отозвался я.
Гленорван хохотнул.
— Альентес, молись своим богам, чтобы тебе дали приказ раньше меня.
Я обвел его взглядом. Сегодня змей Акведука был явно не в форме. Или наоборот раскрылась его истинная сущность?! Диего, как считаешь?
Да, я согласен, ему верить нельзя. Он враг. Но все-таки, почему он не воспользовался моей слабостью вчера ночью? Он мог меня убить, унизить, взять в плен. Да что угодно! Акведук всегда славились своей изощренной жестокостью.
— Ладно, — Гленорван махнул рукой, — Ты в состоянии передвигаться?
— Конечно! — рявкнул я, резко поднимаясь. Почти мгновенно у меня потемнело в глазах, закружилась голова, и живот свело болью. Я плюхнулся обратно.
— Аспирин и вода на столике, — Джордж кивнул в сторону журнального стола возле дивана.
Я поспешил принять таблетку, перед этим прочитав надпись на упаковке. Знаешь, Диего, надо быть осторожным, а то ведь подсунут наркотик…
Я пригладил волосы. Непривычно мешали.
— Где? — произнес я.
Американец вздохнул и снял с запястья мою резинку для волос.
— Пришлось поползать по полу, чтобы найти ее, — заявил он, играя черным кругляшом в руках.
— Отдай.
— Лови, — Джордж швырнул в меня резинку, — Я, знаешь ли, фетиши не коллекционирую. Мне чужды извращения вашего долбанутого братства.
Я сделал привычный хвостик. На слова противника из Акведука мне было абсолютно наплевать.
— Где мой Реновацио? — с претензией в голосе поинтересовался я.
Конечно же, я ожидал подвоха!
— У меня, — Гленорван пошарил рукой сбоку кресла и выудил оттуда черный чехол. Он кинул его на пол и водрузил сверху свой ботинок.
Джордж продолжал говорить:
— Не мог сразу тебе отдать его, не был уверен в своей безопасности. Ты буянишь, когда выпьешь.
— Ты сам меня споил! — процедил я сквозь зубы.
— Ты обязан заранее готовиться к подобным ситуациям. Твоя ошибка…
— Я боец, я не игрок!
— А какого черта ты здесь делаешь? — грубо одернул меня Джордж.
— Я не знаю, таков приказ…
— Безмозглая кукла, — в голосе Гленорвана слышалась досада, — Я говорил тебе вчера, повторю снова, тебе категорически нельзя употреблять спиртное. У тебя что азиатский ген?! Ладно… проехали, запомни урок — ты и алкоголь плохие друзья. Я пощадил тебя вчера, но следующего промаха не прощу…
Я закурил, благо сигареты и зажигалка тоже лежали на столике.
— И, — произнес задумчиво Джордж.
Я посмотрел на него, но он выдерживал паузу.
— Что надо? — поторопил я.
— Больше никогда не предлагай себя другим мужчинам, — Гленорван прикрыл глаза, его губы сжались, — В такие минуты ты выглядишь омерзительно.
— Мое дело, — отозвался я, — Тебя не касается.
— Тогда пошел вон, — лицо Джорджа осталось прежним.
— Да с радостью!
Я поднялся и стал застегивать сутану.
Американец пнул ко мне Реновацио, который я тут же водрузил его на плечо.
На ногах я стоял плохо. Мозг все еще затуманивал алкоголь, а в организме улавливалось четкое ощущение ночного отравления. Все реакции были заторможены.
— Я, — Гленорван скользнул по мне своим взглядом, полным усталости, — Я взял на себя смелость вызвать такси.
— Не требуется.
— Поздно, я его вызвал, как только понял, что ты просыпаешься. Оно уже ждет, — Джордж улыбнулся. На этот раз более убедительно.
— Я не поеду.
— Заткнись, — тихо, но властно произнес американец. Он вытащил из кармана явно заготовленную заранее тысячу и кинул мне под ноги.
— Я не возьму подачки!
— Это мои извинения за вчера. Идет? — Джордж хитро сощурился. Голубые глаза сверкали как океанские пучины, губящие моряков.
— Пошел ты.
Я переступил через купюру и двинулся к выходу.
— Постой, — окликнул меня Джордж.
Я остановился, но поворачиваться не стал.
Голос Гленорвана звучал бесстрастно:
— Сегодня я весь день проведу в отеле, ночь соответственно тоже. Буду отсыпаться. Поэтому не дергайся. Лучше тоже отдохни. Завтра в восемь позвони сюда, я оставлю для тебя информацию…
— Вот еще. Я не верю.
— Я не вру, я не собираюсь никуда деваться. Остаюсь в России дожидаться Итона Буденброка, твою следующую жертву. Кстати, из-за него приказ по моему убийству откладывается.
— Что? — я был ошарашен, поэтому оглянулся и буквально вытаращился на противника.
— Говорят, глухота может стать результатом пьянства, — протянул Джордж, усмехаясь.
— Зачем ты…
— Сообщаю тебе? — догадался мой собеседник, — Все просто. Хочу привнести интригу. Так веселее. Тебе ведь поручили меня пасти, чтобы я не уехал из страны?
— Так…
— Я и не уеду, по крайней мере, пока не явится Итон. Мои дела с русскими тебя не волнуют, так?
— Да.
— Вот и отдыхай пока. Позвонишь в отель, тебе расскажут о моих планах. Если я снова решу повеселиться и разнообразить мою унылую жизнь общением с тобой, ты узнаешь об этом первым.
— Я не пляшу под твою дудку!
Джордж устало покачал головой.
— Я помню, ты собственность импотента Игнасио. Расслабься, Альентес, я лишь облегчаю нам сосуществование. А теперь, сделай милость, уберись из моих владений. Я утомился…
Я ушел, хлопнув дверью.
Улицы встречали холодными льдинками воздуха, асфальтное полотно дрожало от стука колес метрополитена, артериями пронизывающего Москву под землей. Воздух, беременный выхлопами, перегаром и ароматом разложения ласкал мои волосы. Это было обычное утро чужого мегаполиса.
Людей на улицах я почти не встречал, машины проносились мимо гораздо чаще. Должно быть, ими управляли такие же отравленные алкоголем люди. Мне стало холодно, сутана не грела, бил озноб. Проклятый Гленорван…
Я так перед ним оплошал. Понимая все свое убожество, я стер «вчера» из памяти. Я не был виноват, мне хватило одного глотка, чтобы потерять контроль, а бдительность я потерял еще раньше, привыкнув к тому, что Джордж мне не вредит.
Но в этот раз, Диего, твой друг Альентес стоял в шаге от бездны.
Однако… Гленорван пожалел меня, он не довел начатого до логического завершения. Я не мог бы сопротивляться вчера, алкоголь обнажил все мои чувства и сделал беспомощным, как калеку, коим я и являюсь на самом деле… Но! Этот чертов ферзь Акведука ничего мне не сделал.
Почему?
Почему, Диего… Ты думал над этим? Я да. Знаешь, возможно, Акведук не так уж плохи… Я не понимаю… Быть может, нам лгали, и мы снова выступили зазомбированными куклами, повинующимися приказам руки кормящей.
Мои мысли крутились вокруг сомнений, пока я не вспомнил Игнасио. Неважно, кто такие Акведук, что за мысли в голове у Джорджа, я все равно остаюсь верным Учителю. Не будь его, тогда вполне реально, я следовал бы за Гленорваном… Но у меня есть обожаемый Игнасио, к тому же Джордж не смог меня пока обуздать, а Учитель уже давно завладел моей душой, поэтому мне наплевать на все сомнения и, если угодно, истину. Я служу Игнасио вопреки всему. Он издевается надо мной, а я целую его руки, он топчет меня, а я припадаю к коленям, он убивает меня, терзая душу, а я говорю «спасибо за ценный опыт». Я не хочу ничего знать помимо его света, он принял меня, не прогнал, и я бесконечно благодарен за это.
Я — слуга, чего мне вполне достаточно знать.
Так я размышлял, пока не заметил смутные очертания фигур позади меня.
Они шли за мной достаточно долго, то крадясь и перебегая от угла к углу, то почти нагло игнорируя укрытия.
Я понял, меня преследовали бойцы Акведука. Их замешательство и быстрая смена тактики говорили об одном — они выбирают лучший момент для нападения.
Интересно, это их Джордж послал? Неужто хочет расправиться со мной так скоро и такими дешевыми методами? Диего… Я так не думаю, Джордж еще не закончил своей игры, змей не насытился, ему нет смысла сейчас от меня избавляться. Полагаю, Гленорван даже не в курсе, что его коллеги устроили охоту на избранную им жертву.
Удивиться же он! Обязательно расскажу, только надо сначала расправиться с преследователями. Хотя, ничего сложного для меня. Плевое дело! Их класс ниже моего. Я легко щелкну по носу руководство Акведука.
Расчехлив Реновацио, я принял решение напасть первым. А чего затягивать?!
Мое оружие встретило солнце радостным блеском пробуждения.
Я бросился на своих остолбеневших противником и в три счета настиг их. Меня ждало пять парней из Акведука, пять яростных ненавистников ордена и меня, как его сиюминутное олицетворение. Пять… Хорошее число! Знаковое…
Я ринулся на врагов. Первого я пробил Реновацио насквозь, он только и успел, что взвизгнуть. Остальные сгруппировались, приготовив оружие к бою. На меня полетели кинжалы, а я с легкостью лавировал, оттолкнувшись Реновацио от земли и переворачиваясь в воздухе. Один из парней швырнул в меня цепь с острым крюком, я мастерски обошел его выброс, подставляя под удар его боевого товарища, который как раз в тот момент подкрался ко мне сзади и хотел ударить топориком. Парень свалился пораженный в лоб. Его товарищ взревел от гнева. Я же делал свое дело, начиная вращать ликующего от скорости Реновацио.
Акведук не решались приблизиться. Тогда я сам скользнул вперед, обрушив гнев боевого лома на ребра одного из преследователей, он ухнул и упал замертво. Должно быть, сломанные кости впились во внутренние органы и разорвали их. Не повезло парню! Два его друга собрались совершить одновременный натиск. Логично! Один шел на меня с острым кинжалом, второй прицеливался метательной киркой.
Я усмехнулся.
Сделав вид, что ухожу от удара, я в последний момент пригнулся и, перекувырнувшись, выпрыгнул из-под занесенной на удар кирки. Я выполнил подсечку, но противник устоял. Его товарищ ударил меня кинжалом и попал в блок ловкого Реновацио, мой лом обиженно звякнул.
Я нахмурился.
Диего, не люблю, когда Реновацио незаслуженно обижают.
Возвысившись в прыжке над врагами, я дал им подойти ко мне на расстояние вытянутой руки, как раз так, чтобы я мог различить их глаза затуманенные злобой. Парни остервенело заорали, призывая победу и кидаясь на меня.
Только это мне и надо! Я вновь усмехнулся.
Приземлившись между ним, я раскинул руки в стороны, словно стал крестом, и прикрыл глаза.
Моей правой руки коснулась теплая влага.
Я поднял веки. Противник справа, пораженный Реновацио в живот, медленно умирал без сил и шансов мне отомстить. Я вырвал из его тела боевой лом, так умело крадущий жизни.
Второй парень застыл с поднятой над головой киркой. К его кадыку вплотную прикасались два моих пальца. В глазах противника застыл ужас. Я не обратил на него никакого внимания. Моя рука повернулась и раздался хруст. Противник захрипел, камнем повалившись на изрезанную трещинами землю.
Я смотрел на конвульсии агонизирующего тела, и мне нечего было сказать.
Разве что… «Извини, но такова жизнь».
Я пожал плечами, начиная двигаться в сторону дома. Я возвращался к Диего.
Очутившись в квартире, первым делом я отмыл Реновацио от запекшейся крови и уложил сытого друга спать в его черную колыбельку. Диего, не обращай внимания на мои мелкие чудачества. Реновацио для меня, как брат, мы ведь через многое прошли вместе. Он был со мной в самые тягостные минуты, разговаривая с ним, я успокаивался. Не суди строго… Относиться к Реновацио, как к живому, — всего лишь привычка из юности.
После купания боевого лома, настала моя очередь. Но для начала, я постирал свои носки, трусы и сутану. Они хранили смрад ночного клуба и моего позора. К тому же от них веяло вчерашним днем, а я ненавижу несвежие вещи. Еще один мой маленький бзик… Диего, только не смейся! Но я педантично аккуратен…
Я принял душ, оттираясь от липкого алкогольного духа, помыл голову, и сразу сделав хвостик, надел новую сутану. Мне всегда противно от прикосновений к собственному телу, оно мерзкое, но я привык себя ненавидеть, поэтому почти автоматически превозмог отвращение. Знаешь, чем чаще я моюсь, тем мне легче. Так я хоть чуть-чуть становлюсь достойным Игнасио, можно сказать, приближаюсь к его уровню.
Ну, да, бог с ним… Речь не обо мне или Игнасио.
Ты, Диего, то есть… ты взрослый спал на постели в неестественной позе. Я сразу понял, ты прождал меня всю ночь, но, все же, обессилив, под утро задремал.
Ты такой смешной.
Я покачал головой и улегся рядом, поворачиваясь к тебе спиной. Я слишком себя плохо чувствовал, чтобы спать на полу, к тому же у нас был уговор, что кровать всецело принадлежит мне, а ты, Диего-взрослый, мне не мешаешь… Поэтому пусть тебе взрослому станет стыдно! Сгонять я тебя не стал из милосердия, ты, должно быть, перенервничал за ночь, что с твоей неугомонной натурой совсем неудивительно.
Закрыв глаза, я сразу провалился в сон, который не смущала близость Диего. Странно, он совсем не доставлял неудобства… Наоборот, рядом с ним мне стало спокойно и я смог быстро уснуть.