Письма в пустоту

ПРИНЕСТИ ЖЕРТВУ МОЛОХУ

— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал к себе в кабинет? — с долей суровости спросил Дедал у брата Рауля, которого он не так давно пригласил на разговор, и который достаточно сильно отклонился от указанного времени визита.

— Нет, Старейшина, — Рауль стоял, виновато потупив голову.

— Ладно, — Дедал подошел к окну и оперся на подоконник обеими руками. В отличие от своего предшественника он обладал скромными, почти спортивными габаритами, к тому же никогда не улыбался, от чего походил на суровое серое облако, особенно, когда его короткие седые волосы отрастали и торчали во все стороны, создавая вокруг головы мираж ореола.

Оба мужчины молчали.

— Так зачем же вы меня позвали? — первым заговорил Рауль, хоть и смущался, чувствуя себя как под прицелом пистолета.

— Во-первых, извините. С этого тебе следует начать, — произнося свою реплику, Дедал даже не удосужился повернуться.

— Эмм, извините, я… А что я сделал?

— Опоздал, — пренебрежительно фыркнул зам главы, — Сейчас 13 часов, а я назначал на 12:30. Знай, брат Рауль, я не потерплю опозданий, или других нарушений дисциплины. Для меня внутренний регламент ордена одна из важнейших составляющих нашего успешного существования. Понимаешь?

— Да… Да, конечно, — закивал наставник, — Но…

— Без всяких «но», у розенкрейцеров в последнее время было слишком много послаблений. Все в либеральщину играем! — самозабвенно продолжал Дедал, — Совсем распустились, и ничего удивительного, что на нас свалилось столько проблем. Сплошные неудачи по всем фронтам битвы с Акведуком. Испорченность и напыщенность братьев просто убивает, ничего общего с нашими постулатами. Ничего… Поэтому, брат Рауль, имей в виду, тебе надо постараться, соберись и возьмись за ум, я расхлябанности не прощу. С завтрашнего дня ввожу систему наказаний за нарушение дисциплинарных правил ордена.

— Это, несомненно, отличная идея, но… — Рауль в задумчивости почесал затылок.

— Что но?

— Ну, как бы вам сказать, разве Сизиф не будет «против»?

Дедал развернулся и скользнул по наставнику суровым взглядом.

— Ты не в курсе? — строго спросил он.

— Что-то произошло??? — воскликнул Рауль.

— Да, но, похоже, ты все пропустил. Стыдоба! Сизиф сегодня умер, в 12 дня.

— Как…? — растерянно прошептал наставник.

— Надо думать, молча. Его сердце не выдержало, — равнодушно констатировал Дедал.

— И вы…

— Да, с сегодняшнего дня я председатель Лиги Старейшин, нравится это всем остальным или нет. И еще, я не позволю вам расслабляться. Мы здесь не отдыхаем, мы ведем ежечасную, ежесекундную войну за добро. Я не дам вам забыть о нашей святой миссии!

— Да, брат Дедал, — Рауль поклонился.

— Угу, ты понял мою политику?

— Несомненно.

— Вот и хорошо, но, — новоявленный председатель потер руки, — Мне хотелось с тобой обсудить нечто иное.

— А?

— Б! Я видел краем глаза твою реакцию на брата Игнасио…

— Ах, это, — Рауль залился румянцем и снова потупил голову.

— Стыдно?

— Я виноват, что не сдержал эмоций.

— Верно, но ты лишь выплеснул накопившийся у всех негатив. Игнасио превысил свои полномочия, да и, вообще, перешел грань дозволенного. Хуже всего, что Акведук в курсе. Недопустимо…

— Я немного не согласен, хуже всего то, что пострадал невинный человек, Альентес.

— Ну, да, ну да, — отстраненно кивнул Дедал, он заложил рук за спину и бегло изучал взглядом наставника.

— Почему вас так заинтересовала моя реакция? — Рауль осмелился задать вопрос.

— Никак не заинтересовала. Мне лишь показалось, что ты абсолютно прав, — хмыкнул Дедал, — Я давно наблюдаю за Игнасио, и мне он категорически не нравится, он мне неприятен.

Рауль почти ликовал, но внешне пытался остаться спокойным, чтобы не выдать столь личных эмоций.

— Как думаешь? — председатель почесал висок, — Что мне следует сделать?

— Решать вам… — с должной учтивостью отметил наставник.

— Мне хочется услышать твое мнение.

— Вы же знаете, я не хочу видеть Игнасио в рядах братства.

— И что ты предлагаешь?

— Я… Я ничего, я не знаю…

— Говори же, что думаешь! — приказал Дедал. Ни тени эмоции не пробежало по его лицу.

— Ну, будь на вашем месте, я бы засадил Игнасио в монастырские подземелья, как главного нарушителя спокойствия. Как преступника веры!

Глаза Рауля вспыхнули огнем праведного гнева.

— Да? Как интересно, — с тонкой, но уловимой иронией в голосе, протянул Дедал, возвращаясь в кресло, — А в чем состав преступления? На чем основаны обвинения в адрес Игнасио? На словах Гленорвана из Акведука? Слабовато, тебе не кажется?!

— Да…

— Хм, вот и подумай, что можно сделать с братом Игнасио, чтобы его устранить.

— Убить??? — ошарашено проговорил Рауль.

— Что у тебя за мысли голове! — строго фыркнул Дедал, — Я никогда не позволю себе пустить кровь собрату. Мои меры хоть и будут строгими и жесткими, но до смертей не дойдут. Обещаю. Я верну вам прядок, но только без казней. Они плохо влияют на микроклимат монастыря.

— Политика партии меняется, — под нос буркнул Рауль.

— Несомненно, — блеснул холодными темно-зелеными глазами Дедал. Оказывается, он обладал прекрасным слухом.

Рауль снова смутился.

— Так, далее, — Дедал постучал пальцами по столу, — Что мне делать с Альентесом?

— Как? То есть, зачем вам что-то с ним делать?

— Он сбежал.

— Я знаю… — выпалил, не подумав, Рауль.

— И ничего не сказал? Не сообщил, как того требует устав?

— Ах, ну… — наставник прикрыл рот рукой.

— Ладно, я все знаю, — покачал головой Дедал, показывая всем своим видом недовольство, — От вас станется.

— Простите…

— Твои извинения не изменят факта. Брат Альентес, в бывшем воспитанник брата Игнасио, сбежал. Вероломно воспользовался ослаблением братства и убежал. Предатель…

— Я так не считаю.

— Защищаешь?

— Если хотите, то можно и так выразиться, — уверенно заговорил Рауль.

— Интересно, к чему бы?

— Мальчик ни в чем не виноват. Орден принес ему столько страдания…

— Орден оставь в покое. Да, то, что произошло с Альентесом отвратительно. И ответственные уже или будут наказаны. Я имею в виду Сизифа и Игнасио. Но, на самом деле, я скептически отношусь к фигуре Альентеса. Он дитя, взращенное Игнасио, а значит, он перенял от него модель поведения, он впитал основы воспитания и теперь едва ли сильно отличается от наставника.

— Но вы его совсем не знаете! Зачем же так говорить?! — Рауль впервые в жизни так открыто с кем-либо спорил, от чего чувствовал дикий дискомфорт и у него тряслись колени. Однако он пообещал себе не отступать.

— Не знаю, да и не горю желанием узнать. Но спешу заметить, один факт его существования вносит смуту в ряды братства. Мало того, что раскрылось отцовство Сократа, что подорвало доверие и к Лиге и к нашей миссии, так еще и Альентес сбежал, предварительно опозорившись на весь Акведук.

— Едва ли Джордж станет анонсировать видео. Уж, если он нам не показал, упустив возможность посмеяться и позлорадствовать, то ему незачем тиражировать видео в кругу коллег.

— Все возможно, но, даже пропуская нелицеприятный случай с видео, Альентес нарушил регламент. И куда он вообще делся?!

— В Москву… — тихо произнес Рауль.

— Так-так, — Дедал снова побарабанил пальцами по столу, — Ты еще и это знаешь? Позволь полюбопытствовать, откуда?

— Аль оставил записку…

— Вот как… Аль, ни брат Альентес, ни просто брат, ни Альентес, а Аль. Интересно. С какого рожна он тебе записки пишет?

— Не совсем мне…

— Говори уже.

— Моему воспитаннику Диего. Они росли вместе и вот недавно встретились на задании.

— Все ясно. И что твой послушник?

— Эмм, — Рауль потерял дар речи, потому что он действительно не знал, что сказать. Соврать председателю он не мог, не позволяла совесть и монашеское воспитание, но выдать любимого воспитанника, к которому он относился как к родному сыну, он был не в состоянии.

— Только не говори, что он понесся следом?! — в проницательности Дедалу проведение не отказало.

— Так и есть, мне очень жаль, я плохой наставник, — затараторил Рауль.

— Да-а-а, не спорю, — председатель казался безучастным, — Но о Диего я уже знаю, мне донесли. И знаешь, я рад, что ты сам признался. Не без нажима, конечно, но все равно. Что делать будем, брат Рауль?

— Честно?! Я не знаю… Я отпустил Диего, потому что так велело мое сердце. Мне было невмоготу наблюдать за его страданиями.

— Проклятые бесы-искусители, да что же такое с этим братством!? — Дедал всплеснул руками.

— В смысле? — осторожно поинтересовался Рауль.

— Вот именно. Смысл? И что только царит в ваших головах, призванных быть чистыми и просветленными.

Наставник молчал, бессмысленно разглядывая герб розенкрейцеров, выгравированный на столе председателя.

— Вы развращены хуже обитателей древних Помпей. Пора прекращать бардак. С этого дня, если я только узнаю о парочках, если только хоть кто-то осмелится… Я буду рвать и метать! Но я отобью у вас охоту крутить любовь налево и направо. Бесстыдство! Срамота! Розенкрейцеры — воины добра, а не похотливые животные. Вы превратили наше светлое дело в клоаку!

— Мне очень жаль.

— Твоя жалость, наставник, делу не поможет. Ты посмотри, что у тебя с воспитанниками? Один втихаря строчит мне доносы на собственного наставника и брата, с которым вырос. Второй черт знает, где и что делает, без всякого дозволения руководства. А ты сам совершаешь подлоги и фальсификации, чтобы помочь послушнику бежать.

— Вы все знаете… — тихо прошептал Рауль, возражать он и не думал, — Я не справился со своими обязанностями, я запятнал свою репутацию. Лишите меня статуса наставника, я с удовольствием приму на себя любые вспомогательные обязанности.

— Полно тебе! У меня возник конкретный вопрос по ситуации, а не желание избавиться от тебя. Если бы я считал тебя бесполезным, то сейчас не тратил бы свое время.

— Но…

— Я прощаю тебе ошибки. Они есть у всех. Но я хочу услышать предложение по решению возникшей проблемы.

— Я не знаю.

— Плохо, а ведь должен.

— Но пока я не вижу смысла, что-либо предпринимать. Думаю, в скором времени Диего вернется обратно вместе с Альентесом. Он его вернет, вот увидите.

— Акведук будет безропотно наблюдать?

— Но ребята бойцы высокого класса, они справятся.

— У Диего класс средний, ты не можешь не знать. Он лучший снайпер, но на этом его достоинства заканчиваются. В ближнем бою он непригоден, как и любой середнячок.

— А у Альентеса высший класс.

— Да, но, как и все воспитанники Игнасио этот молодой человек имеет тенденцию быстро перегорать. Возможно, сейчас пришло время?!

— Нет! — бескомпромиссно выпалил Рауль.

— Судьба была жестока к Альентесу, но таков ее нрав. Уж, если выпало ему страдать, то ничего не попишешь. Нам остается лишь посочувствовать, но душу мальчишки уже не спасти. Альентес-ребенок и Альентес сейчас два разных человека. Если ты, Рауль, и дальше будешь воспринимать его прежним, то окажешься в неприятном положении. Ты рискуешь лишиться объективности.

— Я верю в Диего, он способен вытянуть Аля из болота зла и мрака, в которое его вогнал Игнасио.

— Интересно. Я и не думал, что можно вылечить психически нездорового человека.

— О чем вы?

— О тестах. Вопросы, на которые каждый год отвечают послушники. Я видел результаты Альентеса. Впечатляет! Его уровень IQ очень высок, но вот психика серьезно травмирована. Он не воспринимает себя как личность, он не в состоянии формировать собственное мнение или рефлексировать. Да, Альентес не осознает себя и свое «Я». Мне жалко его, но если он станет мешать, без сомнения, я смогу отдать приказ.

— Вы… Вы не можете его убить!

— Я не собираюсь. Но нейтрализовать буду обязан. Зачем мне при оздоровлении братства нужно сохранять больной элемент, тянущий всех назад?

— Как же жестоко!

— Пойми, — Дедал облизнул губы, — Я порицаю Сизифа за его нечистые деяния, но мальчишку уже извратили и испортили. Его сломали и все… Некого больше жалеть, там нет личности. Скорее милосерднее поместить его в палату.

— Я… Вы не лучше Сизифа! — яростно бросил Рауль, отчетливо понимая, что подобные слова вряд ли сойдут ему с рук.

— Ой, брось, — неожиданно нормально отреагировал Дедал, — Я лишь поделился своими мыслями. Я не собираюсь избавляться от наследства Игнасио, а вот от него самого напротив. Моя давняя мечта.

— Вы правы! Нам необходимо прекратить его бесчинства.

— Да, я рад, что нахожу сторонников. Игнасио, говоря образно языком простого люда, меня бесит.

— Ясно.

— Рауль, и еще… — Дедал выдержал паузу, — Я даю тебе год.

— Что… Что? Год? — испугался наставник.

— Да. Докажи мне, что можешь решать серьезные проблемы. Покажи, как ты взялся за ум, как чтишь дисциплину и регламент. Избавься от привычки все забывать и опаздывать. В общем, прояви ответственность и собранность.

— Я все сделаю, — Рауль выпрямился, демонстрируя стремительные перемены, — Только какова цель?

— Станешь достоин ордена…

— А… ясно.

— Шучу, — с каменным лицом пояснил Дедал, — Если ты себя покажешь, то через год я введу тебя в Лигу и назначу своим преемником. Пускай ты и молод, но я сторонник свежей крови. За молодежью будущее. Так я считаю.

Председатель с интересом глянул на Рауля.

Наставник стоял в оторопи, идя красными пятнами не то от нервного возбуждения, не то от смущения.

— Я не… — выдавил из себя Рауль бессвязным звуком.

— Ни слова больше. Ты свободен! — Дедал в барской манере махнул рукой на дверь, выпроваживая посетителя.

— Вопрос! — наставник робко приподнял руку вверх.

— Ну?

— Что с Диего и Альентесом?

— Ничего, — пожал плечами Дедал, — Я последую твоему совету и подожду. Если Диего действительно совладает с препятствиями и вернет Альентеса, — хорошо. Если нет, и что-нибудь случится нехорошее, то будем действовать по обстоятельствам, исходя из сложившейся ситуации.

— Мудрое решение! — искреннее заулыбался Рауль.

— Теперь ты свободен.

— Да!

Наставник в лучших чувствах вылетел из кабинета, невольно вильнув напоследок пушистой косой.

Дедал хмыкнул, облизнув большой палец.

— И это чудо в перьях любил мой племянник, — произнес он, глядя в потолок.

Новый председатель никому не рассказывал, но он рос в детдоме с братом близнецом. Судьба распределилась так, что брата усыновили, а он попал в монастырь к розенкрейцерам. Но память о близком родственнике осталась. Когда Дедал смог подняться по карьерной лестнице достаточно высоко, чтобы делать, все что посчитает нужным, он кинул свои силы на поиски родного брата. Они увенчались успехом, но радости Дедалу не принесли. Его брат погиб в автокатастрофе вместе с семьей, оставив после себя грудного сына. Мальчика звали Пабло, его настоящее имя стало именем и в братстве розенкрейцеров, куда его принял родной дядя. Дедал заботился о ребенке и желал вырастить из него лучшего воина, поэтому и только поэтому он позволил Игнасио воспитывать племянника. Но он не знал и половины всей правды о методах наставника Пабло… А когда узнал, предпринимать что-либо стало слишком поздно. Дедалу оставалось лишь молча наблюдать за падением с небес столь гордого и красивого человека, как Пабло.

После смерти родственника, Дедал поклялся отомстить. Теперь, когда Сизиф освободил дорогу, ему ничего не мешало свести счеты с виновником семейной трагедии.

Дедал улыбнулся.

«С Раулем или без, но Пабло будет отомщен» — прошептал председатель.

Спокойствие и радость разлились по сердцу пожилого человека, впервые в жизни он не был напряжен или скован мыслями. Будущее представлялось не как обычно серым и безрадостным, а наоборот, ясным и понятным лишенным и тени грозовых облаков.