Рауль прислонил ноющую голову к холоду иллюминатора и прикрыл веки. Гудели двигатели самолетов, отдавая в висках жужжащей монотонностью. У наставника Рауля голова просто раскалывалась, а еще где-то в глубине души зрел страх полетов. В конце концов, он впервые оказался в самолете и не чувствовал матушки-земли под ногами, что только добавляло дискомфорта.
Однако собственные фобии заботили Рауля куда меньше всего остального. Его нервы были на пределе, именно поэтому он схватил стойкую и невыносимую мигрень.
Рядом в кресле сидел Данте, играющий со своим перештопанным медведем, на соседнем ряду расположились Фабрицио и парочка других монахов. Где-то в хвосте самолета летели остальные представители братства. Все они ехали в Москву. Орден направил целую группу, и все это ради одной только цели — переиграть Акведук и больно щелкнуть по носу его ферзей.
Правда, сам наставник летел немного с иной миссией. На первом месте у него стояло спасение дорогих людей…
Рауль обреченно вздохнул и потер виски. Он решительно перестал понимать Дедала. Еще утром его довели до сердечного приступа выкрутасы новоиспеченного председателя. Рауль никогда в жизни так не злился, да что говорить, он пришел в бешенство.
В голове монаха сама собой родилась картина раннего утра, когда по зову председателя он пришел к нему в кабинет.
— Можно, — скромно осведомился Рауль, явившись на суд председателя несвойственно для себя вовремя.
— Да, конечно. Впрочем, ты уже вошел, — бесстрастно произнес Дедал. Он сидел на софе, укрывшись клетчатым пледом.
— Вы в порядке? — учтиво побеспокоился наставник.
— Да. Ночь выдалась неспокойная, много всего произошло, — крякнул Дедал, но на его лице не было и тени беспокойства.
Зато Рауль занервничал.
— А что случилось? Ведь дело в московских монахах, так?
— Интересно… — протянул Дедал, слегка усмехаясь, — Догадливый ты. Я должен покаяться, для начала…
— Вы? — удивился наставник.
— Я, — подтвердил председатель, — Я немного слукавил. Точнее, я пренебрег твоими рекомендациями. Брат Сантьяго и брат Бернардо все же улетели в Москву…
— Как? — вздрогнул Рауль.
— О, погоди, это еще не все… Я планировал устранить Гленорвана и так же, получив информацию из достоверных источников, я отправил одного из наших братьев на устранение Буденброка, который накануне прилетел в Москву…
— Но вы же говорили, что свернете все операции и…
— Я никогда не отступал от плана уничтожения главарей Акведука, и сейчас я использовал шанс.
— И что в итоге? — Рауль нахмурился, он ясно ощутил груз негативных предчувствий.
— Все плохо. Покушение на Буденброка не удалось, мерзавцу помогло везение… Теперь наш брат схвачен и помещен в тюрьму Акведука.
— Плохо.
— Это еще не все.
— Что может быть хуже? — выпалил Рауль, и тут же потупил голову, отчетливо сознавая, что Диего и Альентес в опасности, а это самое ужасно.
— Поверь, может. Сантьяго и Бернардо мертвы, — Дедал произнес страшную новость с некоторой небрежностью.
— О боги! Их убил Джордж Гленорван?
— Нет, их убил не змей Акведука…
— Кто же? Люди Гленорвана?
— Можно и так сказать, — хмыкнул Дедал, он отчего-то тянул, — Один человек, служащий теперь Джорджу.
— Не может быть! — замотал головой Рауль, — Я попросту отказываюсь верить.
— Ты так пламенно почти с пеной у рта уверял, что он безопасен… Интересно! Бернардо и Сантьяго убил твой хваленный агнец Альентес. Что скажешь, Рауль? Как ты видишь, воспитание Игнасио не прошло даром.
— Нет, нет, он не мог… — Рауль еще пока не осознал услышанного.
— Приходи в себя, — кивнул Дедал, — Теперь Альентес стал отщепенцем, он больше не брат ордена. Он предатель. Его судьба нас более не заботит.
— Нет! Это несправедливо! — выкрикнул Рауль, вцепляясь в сутану на груди.
— Интересно… — промычал председатель, — Парень убивает собратьев, защищая врага ордена, а мое решение по выводу его из штата ты называешь несправедливостью. По-хорошему его следует устранить, как перебежчика. Но оставим его, все равно он уже наказан. Акведуку не нужны предатели, вчера его передали под стражу в тюрьму и сейчас, наверное, уже пытают. Хотя разве он может что-то знать…
— Пытают… Аля… — Рауль в ужасе прикрыл рот рукой.
— Да, а ты думал, что с пленными братьями будут делать? Ну не на руках же носить. М-да, — Делал задумчиво почесал затылок, — Есть еще кое-что… Тебя это касается в первую очередь…
— Что с Диего? — моментально догадался наставник, — Он мертв? Убит?
— Нет… Он тоже попал в плен.
— Боже… За что им все эти муки! — с надрывом произнес Рауль, глядя в потолок влажными глазами.
— Ну-ну, полно тебе драматизировать!
— Что? Что вы сказали? Повторите!!! — не отдавая себе отчета, Рауль бросился к Дедалу и, схватив его за грудки, начал нервно потрясывать.
Председатель немного опешил.
— Вы! Это вы виноваты!!! — кричал Рауль в бешеном исступлении, — Зачем вам кровь моих мальчишек!!! Вы не соображаете, да? Да, уничтожите меня за мое неуважение к вам, но я не могу молчать. Вы все сделали, чтобы Диего и Аль пострадали! И как мне прикажете быть??? Что мне теперь делать?! Они не заслужили, Аль — он хороший парень, это вы его толкнули на предательство. Орден виноват, что из-за ублюдка наставника, Альентес нашел счастье в обществе нашего врага! Ему было лучше с врагами, а не с родным братством. Куда это годится!!! Он не виноват, он просто защищал то, что стало ему дорого!!! Я чувствую… А Диего! Почему вы так равнодушны!!! Он чудный человек… Он… Эх, из-за вас он теперь в лапах Акведука… Что теперь будет!!! А!? Из-за вас погибли ребята!
Звонкая пощечина отрезвила Рауля, он замолчал и отступил. Дедал спокойно поправлялся.
— Ну, раз ты закончил, — равнодушно произнес председатель, укрываясь сползшим пледом, — То можешь собирать вещи… Едешь в Москву. Мы отобьем у Акведука своих братьев.
— А Альентеса?
Дедал приподнял бровь и, с интересом глянув в растерянное, но пылающее яростью лицо Рауля, проговорил:
— И его заодно тоже. Потом решим, что с ним делать.
— Хорошо. С кем я поеду?
— Я посылаю группу, предводитель у них Фабрицио. А ты держись его и возьми с собой Данте.
— Я бы не хотел рисковать еще одним воспитанником.
— А я не спрашивал. Данте понадобится.
— Зачем еще?
— За шкафом. Я не намерен посвящать тебя в свои планы, ты слишком неадекватно реагируешь.
— Я понял, — Рауль потупил голову.
— О, я совсем забыл, — председатель хлопнул себя по голове, — Брат Игнасио, хватит стоять под дверью, можешь войти.
Рауль в бешенстве оглянулся. В тот момент трудно было описать всю палитру его чувств, но, в общем и целом, она сводилась к жгучей ненависти.
Игнасио же напротив, отличался своим неизменным видом насмешливого превосходства.
— Вы звали меня, брат Дедал? — спросил Игнасио неспешным и несколько торжественным голосом.
Он встал рядом с Раулем.
Молодой наставник отшатнулся.
— Да, звал, — с плохо скрываемым раздражением ответил Дедал.
— Слушаю вас, — тихо произнес Игнасио, пряча гнусную улыбочку за учтивым кивком головы.
Рауль все сильнее заводился.
— Альентес предал братство, — холодно сообщил председатель, — Убил двух собратьев и перешел на сторону Акведука. Правда, теперь он томиться в их плену.
Игнасио растянул губы в улыбке, от чего его лицо сморщилось почти 100 % гармошкой.
— А я знал, что мышонок сорвется. Его кровь скоро прольется и насытит меня. Хотелось бы мне наслаждаться его лицом, перекошенным муками в момент страдания. Это потрясающее зрелище… А когда из его груди вырывается крик, то испытываешь священный экстаз…
Игнасио знал, о чем говорил.
— Достаточно! — Дедал грубо прервал речь наставника, — Мне противно тебя слушать.
— Простите, не сдержался, — Игнасио снова изобразил учтивость. Но Рауль отчетливо слышал, как тихо посмеивается его враг, насмехаясь над председателем.
— Ты не оправдал статуса наставника, — строго начал тот.
— И вы меня его лишили, — дополнил Игнасио.
Его ледяной выдержке можно было позавидовать, или, объяснить ее тем, что Игнасио действительно получал удовольствие от всего происходящего с ним.
— В связи с последними обстоятельствами, я принял решение перевести тебя, брат Игнасио, в филиал на Мальте…
— Выдворяете из монастыря? — уточнил Игнасио, хищно приподнимая одну бровь.
— Можно и так сказать, — не стал отпираться Дедал, он хмурился, — Я назначу тебя главным архивариусом тамошнего библиотечного фонда. Но тебе категорически запрещается общаться с воспитанниками или брать кого-то из них на послушание. Я хочу, чтобы от твоего тлетворного духа здесь не осталось и следа.
— Как пожелаете председатель, — Игнасио приосанился и гордо поднял голову, — Всю свою жизнь я служил интересам братства и делал все от себя зависящее, чтобы принести пользу. Что ж… времена меняются, главы приходят и уходят, сменяя друг друга, таков закон мироздания. Если мои методы стали неугодны ныне правящему председателю ордена, я не могу оспаривать его мнение и не желаю этого делать. Я безропотно приму свою участь и буду продолжать служить братству на том месте, на котором меня видит теперешний глава. Я счастлив кинуть свою жизнь в угоду Розенкрейцерам в независимости от своего статуса и полномочий.
Игнасио склонился в низком поклоне и, обхватив руками распятие с розой, висевшее у него на шее, повторил древнюю клятву братьев ордена:
— Служу распятию и розе до последней капли крови!
После, преисполненный благоговейной гордостью, Игнасио покинул кабинет председателя.
— Силен… — прошептал Дедал.
— Да, — подтвердил Рауль, потупив голову, — Его ничего не проймет.
— Всему свое время. Небо о нем не забудет. Я так считаю, по крайней мере, мне думается, что так и должно быть.
— Он переиграл нас…
— Нет.
Дедал отмахнулся, но его подбородок нет да нет подрагивал, выдавая в нем небывалое нервное напряжение.
— Теперь вы понимаете, что приходилось переживать его воспитанникам, точнее жертвам… А ведь они были совсем детьми.
— Хватит. Я все понимаю!
— И вы пожертвовали Альентесом только, чтобы отсылка Игнасио выглядела легитимно… Вы пожертвовали душой человека, безвинно страдающего человека, ради сведения счетов с умалишенным. В чем разница, брат Дедал?
— Разница?
— Да. Где различия между расчетливостью Сизифа и вашей?
— Я мстил за дорогого мне человека…
— Ох, ну почему… Почему ценой Альентеса?
— Брат Рауль, вы свободны, — Дедал резко оборвал диалог, не желая продолжать неприятную для него тему.
— Да, я свободен выбирать… Я не буду вашим приемником, ни за что на свете. Я не хочу стать таким же, я не хочу погрузиться в ложь.
— Что? — Дедал медленно приподнялся на ноги.
Серое облако в виде его головы с торчащими волосами гневалось.
— Вы слышали, — вежливо, но бескомпромиссно отозвался Рауль, — А теперь простите, мне надо собираться в дорогу.
Молодой наставник вышел, в его сердце пульсировала обида и чувство несправедливости.
С этими эмоциями Рауль встрепенулся, пробуждаясь ото сна.
Он по-прежнему сидел в самолете, но на этот раз в иллюминатор светило солнце и заглядывали любопытные лайнеры с соседних посадочных полос. Москва приветствовала очередной борт.
Рядом с Раулем застыл Фабрицио, Данте и остальные монахи мялись возле выхода.
— Ох, я заснул… Кажется, — протянул Рауль, потягиваясь.
— Да, ты так сладко спал, что я даже не решился тебя будить, — улыбнулся Фабрицио.
— Летать так утомительно, и немного страшно… — признался наставник, напуская на себя беззаботный вид.
— Да, я понимаю тебя. Для тебя ведь впервые выбираться куда-то, — Фабрицио чуть подался вперед, склоняясь над Раулем, — Ты словно хрупкий цветок, заботливо взращенный в стенах уютного монастыря под благодатным солнцем Италии.
Рука молодого монаха легла на плечо его старшего собрата.
В любой другой момент Рауль не предал бы значения подобному невинному жесту, но после недавних слов Диего о недетском интересе Фабрицио к наставнику, он подскочил как ошпаренный, и едва не путаясь в сутане, заторопился к выходу.
— Рауль! — окликнул его ничего не понимающий собрат.
— Ох, ну… Нам пора… А, да, то есть опоздать-то можем! — заливаясь краской, выпалил Рауль, шарахаясь от Фабрицио.
Удивленный монах смущенно пожал плечами.