По-настоящему безумно глубоко

РЯД

Staindrop представляла собой двухэтажное здание из красного кирпича в колониальном стиле с бутылочно-зелеными ставнями и крышей цвета шалфея. Американский и мэнский флаги танцевали на ветру по обе стороны белого арочного входа. По количеству машин, припаркованных вдоль Мэйн-стрит, я заключил, что там присутствовали все придурки города.

Я захлопнул дверь Silverado и поплелся внутрь, бормоча ругательства на протяжении всего пути. Я прошел мимо охраны, предполагая, что такая мера была принята именно для того, чтобы не дать кому-то проделать дыру в моей голове. Спасибо, Эллисон . Незнакомый охранник обыскал меня с неподобающим энтузиазмом. Поклялся, что потрогал, когда добрался до моей нижней части.

Хотя было приятно увидеть незнакомое лицо. А потом он заговорил и все испортил.

«Где ты тренируешься? Ты накачан, отличное телосложение». Он пытался завязать светскую беседу, проводя пальцами по моим бицепсам и поддерживая зрительный контакт. «Только что переехал сюда с женой из Алабамы и ищу хороший спортзал. Не в кроссфите и прочей ерунде. Просто нужно старомодное место.”

«Я работаю на кухне по шестнадцать часов в день», — сухо ответил я.

Он рассмеялся. Я — нет. Его улыбка исчезла. «Я понимаю, каково это. Добрый день, сэр».

«Этот корабль уплыл». Я протиснулся мимо него, проходя через двойные двери конференц-зала, который легко мог бы послужить школьным театром. Там было душно и без окон, со старыми скрипучими половицами и сценой, которая видала лучшие дни. Вероятно, во время Второй мировой войны.

Эллисон уже сидела на сцене за двумя сдвинутыми вместе партами, прижав губы к микрофону, в практичном блейзере и с переизбытком макияжа. Она выглядела взволнованной. Вопреки всеобщему мнению, мне не нравилось видеть страдания людей. Мне было все равно, если только они не были кровными родственниками.

Рядом с ней находились ее помощница Люсинда, представитель членов совета Мелинда Финч и секретарь, записывавший заседание, — старый Робби Смит.

Комната была заставлена деревянными библиотечными стульями, на которых сидели горожане, уставившиеся на меня так, словно я только что помешал им суп своим членом.

Эллисон отметила мое присутствие, чопорно фыркнув и бросив на Люсинду многозначительный взгляд, кивнув головой в мою сторону.

«Опоздал на десять минут, но, по крайней мере, он успел, дамы и господа». Сладостная ухмылка растянулась на лице мэра.

«Ни за что на свете не пропустил бы». Я прошёл внутрь. Если уж идти вниз, то как-то так. Люди из толпы освистали меня. Я небрежно прошёл мимо них.

«Господин Касабланкас, пожалуйста, присоединяйтесь к нам на трибуне, чтобы ответить на вопросы относительно предстоящей сделки с GS Properties».

«Я все еще не уверен, где находится кнопка записи...» Робби, стоявший рядом с ней, ударил по клавиатуре своего ноутбука, быстро отпрянув, как будто он собирался его укусить. У него были белые, как сахарная вата, волосы, парящие над головой, как нимб, подтяжки и очки в толстой оправе.

«Вперед, Роуи! Мы тебя любим!» Моя сестра потрясла кулаком в воздухе из океана деревянных стульев, издав громкий свист. «У-у-у».

Я шел ровно, держа осанку прямо, когда бросил на нее сердитый взгляд. «Что ты здесь делаешь? Тебе положено соблюдать постельный режим». Ее сияющее лицо выделялось среди сотни хмурых взглядов в толпе.

«Ты мой любимый старший брат. Если тебя публично распнут, знай, я всегда буду рядом».

«Чтобы поддержать его?» — улыбнулась мама.

«Чтобы транслировать все это в прямом эфире».

Моя мать начала фыркать и строить недовольные рожицы, а Дилан отмахнулся от меня. «Но серьезно, не беспокойся обо мне. Мама здесь, чтобы защитить меня. Дот тоже. Теперь она моя сучка!»

Конечно же, я заметила Кэл, в ее черном комбинезоне и белой водолазке, и с этим лицом, на которое было в равной степени завораживающе и больно смотреть. Мое личное солнце, светящее слишком ярко и слишком жарко.

Она неловко помахала мне рукой, и я чуть не споткнулся, настолько это меня сбило с толку.

Затем я заметил Кирана. Он сидел рядом с Кэлом, в дизайнерском бушлате с воротником, поднятым прямо, как у персонажа сериала «Наследники» . Он что, боролся за звание чемпиона мира по придуркам? Если да, то он мог рассчитывать на мой голос.

И еще — почему Кэл не на работе? Наверное, у нее выходной. Я специально не проверял расписание, чтобы доказать себе, что мне все равно.

Отличная работа, придурок. Очень убедительно.

Я занял свое место на сцене между Робби и Эллисон. Старик все еще боролся со своим ноутбуком, физически хватая и тряся его, чтобы подчиниться. Он резко повернул голову в мою сторону. «Есть какие-нибудь идеи, как записывать на этой штуке?»

Придвинув свой стул поближе к его, я взглянул на экран и дважды щелкнул по программному обеспечению для записи. «Оно подключено к камере на этом штативе?»

«Так и должно быть?» Кустистые белые брови мужчины взлетели на лоб. «Я замещаю Элен. Не имею ни малейшего понятия, как управлять этой штукой».

Мне потребовалось еще восемь минут, чтобы подключить камеру к компьютеру, чтобы мое публичное распятие можно было задокументировать в полноцветном формате HD. Когда я снова занял свое место, Эллисон объявила, что она будет модератором собрания в мэрии, на котором темой обсуждения будет мое подписание сделки GS и то, что это значит для будущего Staindrop.

«Кроме того, чтобы разобраться с проблемой, которая не так уж и важна, хотя Эмби — я имею в виду мистера Касабланкаса — и я были партнерами, уверяю вас, что я отнесусь к этому вопросу с максимальным профессионализмом, которого заслуживает этот город».

Мы никогда не были партнёрами. Это дерьмо зашло слишком далеко. Я повернулся, чтобы посмотреть на Кэл, несмотря на своё здравомыслие. Её лицо было пустым, зажатым. Чего я ожидал? Увидеть, как она ревёт в свою нелепую сумочку в форме Лего? Она никогда меня не хотела. Даже когда я был по самые яйца в ней, она делала это, чтобы иметь возможность свалить в колледж без девственной плевы.

«Спасибо, мисс Мюррей, что вы не так осторожны, как десятифутовый дилдо», — протянул я, лениво откидываясь на спинку сиденья. Люди ахнули.

«Простите его неприятное чувство юмора». Эллисон послала мне кокетливую улыбку через всю панель, хотя я знал, что она хотела убить меня за этот последний комментарий. «А теперь, пожалуйста, поднимите руку, если у вас есть какие-либо конкретные вопросы относительно контракта с GS или того, что он может повлечь за собой».

Группа пожилых женщин резко вскочила со своих мест в первом ряду.

Праведная банда.

Я хорошо их знал. Они были основными продуктами ратуши. Там кричать, когда в городе открылся первый Starbucks (затем закрытый три месяца спустя), когда я превратил старый вокзал в Descartes, или когда ребенок проехал на велосипеде по улице между двумя и четырьмя часами дня. Все, от ширины пешеходных переходов до гребаной погоды, оскорбляло их.

«Мы создали песню протеста». Агнес, та, что была в оранжево-зеленом свитере и шляпе из листьев , поднялась на ноги.

«Конечно, ты это сделал». Я откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

«Что это должно значить?» — прогремела Милдред, одетая в бандану и ожерелье со знаком мира. «Что случилось с милым мальчиком, который раньше стриг мой газон?»

Она сослалась на меня, но это не помешало мне ответить: «Он, вероятно, переехал на юг, где минимальная зарплата как минимум на пять баксов в час больше. Вот почему вы должны хотеть, чтобы я продал. Вам нужно больше рабочих мест в этой дыре».

Воздух наполнился коллективным вздохом. Я проигнорировал его. Я сказал правду и позволил всем корчиться и разбираться с последствиями.

«Возможно, сейчас не самое лучшее время для песни». Резкая, нетерпеливая улыбка Эллисон отдавала яростью. «Есть вопросы? Проблемы? Мнения?»

«Я не думаю, что эта штука записывает». Робби прищурился, глядя на экран.

«Мы поем нашу песню», — торжественно заявила Гертруда, основательница The Righteous Gang, потрясая тростью в нашу сторону. «Наши голоса будут услышаны».

«Вы не против?» Эллисон неуверенно взглянула на меня. «Я хочу, чтобы эта штука заработала».

Вызвав внутреннего Саймона Коуэлла, я кивнул. «Вам слово, дамы».

Все трое подняли лица вверх и запели свою песню, мелодию которой они на сто процентов позаимствовали из песни Эминема «Stan».

Дорогой Роу, мы писали тебе, но ты не ответил. г

Мы также оставляли сообщения на вашей голосовой почте, текстовые сообщения и т. д. — вы вообще слушаете?

Этот город не только твой, он ещё и мой.

Знаешь, что это было бы испортить? Да, ты угадал — преступление.

Тем более, что тебя так долго не было.

Есть слово, которое описывает, как ты обращался со всеми этими людьми по телевизору — это называется «неправильно».

Кстати, а вы знаете, что такое старая железнодорожная станция в Мейден-Клифф?

Она существовала еще до рождения ваших родителей — это одна из основополагающих железных дорог нашей страны.

Мы были твоими самыми большими фанатами, это самое печальное.

Мы даже показали ваш кулинарный спецвыпуск ко Дню благодарения в музее искусств.

Теперь тебе нечем гордиться, ты просто злодей в истории Staindrop.

Запомните наши слова, вы будете последним, кто извинится.

Герти бросила невидимый микрофон на пол, сложила руки на груди и сделала пальцами знак мира. Милдред небрежно надела свои очки. Все в зале встали и захлопали, подбадривая и свистя. Надо отдать им должное — это было довольно мило. Я бы отдала им свою Грэмми, если бы не думала, что они используют ее, чтобы покалечить меня.

«Ну?» — прощупывала Агнес. «Что вы скажете, мистер Касабланкас?»

«Хотя мне и понравилась твоя выходка — между прочим, растраченный попусту талант — мне еще больше нравится мысль о том, что в следующем месяце я стану богаче на восемь миллионов долларов. Кстати, тогда я и подпишу контракт».

Это вызвало немного больше шума. И когда я говорю немного, я имею в виду кучу дерьма . Были крики. «Гнилое яблоко», «покровительствующий придурок» и «отродье Сатаны» — все это было брошено в меня, а также некоторые личные вещи и один ортопедический ботинок .

Рэнди, вечно преуспевающий, бросил стул в сторону сцены, но промахнулся не менее чем на три фута. Начался хаос, и гнев всех был сосредоточен на мне. Я просто сидел там, холодный как огурец, размышляя, что приготовить себе на ужин.

Эллисон вскочила со своего места. «Всем нужно успокоиться. Не нужно прибегать к физическому насилию. Это не способ улаживать дела в Staindrop!»

«А, заткнись. Если бы папочка не купил тебе эту работу, ты бы глазировал пончики в закусочной «У Далии» на той же улице», — прогрохотал Лайл в свой термос справа от меня.

«Я бы никогда не стала ее женой!» — провозгласила Далия из глубины зала. «Она, наверное, облизала бы их а-ля Ариана Гранде».

«Это изменит весь облик города. Владельцы бизнеса останутся голодными», — вмешалась другая женщина.

«Кто будет платить за колледж моего ребенка? Мои счета за коммунальные услуги, когда деньги перестанут поступать?» — рявкнул Рэнди с другого конца комнаты, срывая с головы бейсболку и бросая ее на пол. «Я управляю чертовым продуктовым магазином. Они привозят Hannaford!»

«А как насчет моей гостиницы?» Герти промокнула нос скомканной салфеткой. «Та, где вы остановились, молодой человек».

«Торговый центр будет здесь выделяться, как больной палец». Мелинда Фитч фыркнула с другой стороны стола, за которым мы сидели. «Я бы не хотела, чтобы большие современные бельма на глазу портили наш уникальный ландшафт. Люди приезжают сюда со всех концов, чтобы полюбоваться этим причудливым видом».

«Жаль, что они не задерживаются, чтобы купить чашку кофе, заправиться и получить сувенир», — парировал я. «Вы загоняете это место в угол, и то, что вам не нравятся перемены, не значит, что они вам не нужны. Если бы вы увидели чертежи...»

«Ни в коем случае!» — Эллисон яростно покачала головой. «Они будут ошеломлены и еще больше расстроены, если вы покажете им, какого монстра вы хотите здесь построить».

Не то чтобы я не понимал, откуда взялись горожане. Просто я: (A) думал, что Плюсы перевешивали минусы в открытии города, и (Б) было наплевать в любом случае. Я приехал сюда за местью и получил ее. Пришло время двигаться дальше.

Вызвав провокационную зевку, я объяснил: «Ребята, я извиняюсь, но у меня нет времени на песни и танцы. Если у вас есть конкретный вопрос, я отвечу на него. Я прочитал план, изучил чертежи и знаю видение отеля и торгового центра, которые они планируют здесь построить. В противном случае позвольте мне вернуться к единственному бизнесу в Стейндропе, который в настоящее время не теряет деньги». Я покрутил кольцо на мизинце. «И пока я привлек ваше внимание — я бы воздержался от розыгрышей своей задницы с помощью сбитых животных и писем с оскорблениями. Если вы не заметили, я не очень хорошо играю с другими, а когда я даю сдачи, это намного, намного сложнее».

Рэнди фыркнул с другого конца комнаты. «Не такой сильный, как тот удар, что я приберег для тебя, парень».

Я медленно подняла на него глаза. «Я чую чертов вызов, Рэнди. Давай выйдем на улицу и проверим».

«Нет!» — закричала Эллисон. «Прекратите этот вздор. Никто никого не бьёт. Мне не нужен этот заголовок, прикреплённый к моему имени».

Собрание в мэрии продолжалось еще сорок минут, в течение которых меня допрашивали о деталях моего еще не подписанного контракта с GS Properties. Я отвечал на вопросы честно и по существу, время от времени напоминая людям, что я добровольно предоставляю информацию, о которой они не имеют права меня спрашивать.

К тому времени, как встреча закончилась, у меня пропала и воля к жизни. У меня была мигрень, которая грозила расколоть мою голову пополам, и я не был настроен возвращаться к Декарту. Я подождал, пока комната опустеет, и помог Робби с его ноутбуком, пока люди выходили. Мама, Дилан, Кэл и Fuckface слонялись возле сцены, а последний помогал складывать стулья в высокую кучу, один на другой.

«Чувак, это было жестоко». Капитан Очевидность, он же Киран, вытер невидимый пот со лба, отодвинув стопку стульев в дальний угол комнаты. «Ты в порядке, братан?»

«Не твой брат». Я спрыгнул со сцены. «И не твое дело. Дилан. Я развернулась на каблуках, лицом к сестре. «Тебе не следует быть на ногах. Пойдем».

«Это только мне кажется, или у Эллисон на лице больше пластика, чем в The Container Store?» — радостно болтала Дилан, не обращая внимания на напряжение, густо повисшее в воздухе, пока она потирала поясницу. «Она сделала мини-подтяжку лица? И зачем? Она моложе некоторых банок, которые есть у мамы в кладовке».

«Милая, ты так хорошо с этим справилась», — мама взяла меня под руку, сочувственно улыбаясь.

Я взглянул на Кэл, но она, казалось, была занята чтением чего-то на своем телефоне, решив не уделять мне внимания.

Она злилась на Эллисон? Если да, то хорошо.

«Он сдержался от сарказма», — согласился Киран. Почему Fuckface был любезен со мной? Он ничего не выигрывал от этого. Может быть, он больше не был первоклассным придурком (хотя я в этом сильно сомневался), но все равно не было нужды подлизываться ко мне. Если только он не хотел показать Кэлу, что он хороший парень. Эта мысль заставила меня захотеть убить его жестоко, креативно и медленно. «Он оскорбил только восемьдесят процентов людей в комнате, если это так».

«Честно? Кого волнует эта железнодорожная станция?» — Дилан пыхтела, потирая живот, пока она шаталась к выходу. «До того, как Роу купил ее и сделал рестораном, она была совершенно заброшена. Там пахло мочой, травкой и мусором».

«Люди боятся перемен, синьорина », — тихо сказала мама, и только я заметила дрожь, пробежавшую по ее телу. «Вот почему мы продолжаем совершать одни и те же ошибки».

Только Кэл странно молчал. По иронии судьбы, именно ее слов я жаждал больше, чем чьих-либо еще. Я подтолкнул ее локтем. «Земля в точку. Теперь твоя очередь наброситься на меня. Твои пять минут начинаются сейчас».

«Проходите». Она отпила глоток кофе. Наверное, какую-то оскорбительную фигню про тыквенный латте. «То, что они с вами сделали, было жестоко, и я считаю, что каждый заслуживает немного милосердия. Даже, и особенно, те которые не отдают его другим. Однако я щедро выскажу тебе свое мнение завтра, когда ты заберешь меня на работу». Она попыталась улыбнуться, но я не увидел зубов. «Это дает мне целых двенадцать минут, а не пять».

«Ты засекаешь время наших совместных поездок?»

Она изящно повела плечом. «Арктические порывы ветра от твоих хмурых лиц вызывают у меня озноб. Тыквенный пряный латте?» Она направила кофе на меня.

«Спасибо, я бы лучше использовал Табаско в качестве глазных капель».

«Хм. Мне нравится этот мысленный образ». Она вытерла тонкие пенные усы с верхней губы, и мне захотелось провести по тому же пути кончиком языка, прежде чем запечатать ее рот своим. «В любом случае, я подсчитывала каждый раз, когда ты ругалась на моем телефоне». Она подняла свой древний iPhone в воздух между нами. «Тебе следует жертвовать доллар бейсбольной команде местной начальной школы за каждое ругательство, которое ты использовала».

«Я обанкротлюсь».

«Достойное наказание за твои грехи». Она счастливо улыбнулась. «Хочешь узнать, сколько раз ты ругался?»

"Не совсем."

«Сорок четыре. Это в среднем больше одного в минуту».

«Это чушь собачья».

Она открыла невидимый блокнот и сделала вид, что что-то вычеркивает воображаемым карандашом. «Сделай сорок пять. Вижу, ты хочешь купить Staindrop Elementary еще одно поле».

«Кто-то в последнее время болтает». Не то чтобы у меня были какие-то жалобы. Я бы пришел за секундами и третями такого отношения.

«О, ты приняла мою тревогу за слабость?» Ее глаза вспыхнули. «Ошибка новичка. Мой язык смертоноснее кулака любого мужчины».

Держу пари, что так, дорогая.

Я ждал, что она наговорит на меня дерьма по поводу Эллисон. Но она этого не сделала. Вместо этого Кэл подняла взгляд к потолку и принялась жевать ее губы, выглядя задумчиво. «Я могла или не могла также записать 'The Protest Song' на свой телефон и поставить 'Stan' на фон».

«Лжец». Я поджал губы. Дилан, мама и Fuckface шли за нами, хотя на самом деле они могли бы быть и на другой планете.

«Их бит был чем-то жестоким». Она замерла на месте и провела пальцем по экрану телефона. Версия «Стэна» от The Righteous Gang заполнила воздух.

Я не мог сдержаться. Я усмехнулся и покачал головой. «Ты чокнутый».

«Когда я проверил BPM, я понял, что Герти — настоящий музыкальный гений». Она встала на цыпочки и поднесла телефон ближе к моему уху. «Моя любимая часть — когда тебя называют злодеем. Я могу слушать это, пока уши не отвалятся».

Я улыбался. Почему я улыбался? Это было смешно. Она была смешна. К тому же, я никогда не улыбался. Улыбка была предназначена для других людей, которые были способны быть счастливыми. Вершина позитива, которой я мог достичь, в эмоциональном плане, была в том, чтобы не злиться.

Дилан втиснулся между нами, обхватив каждого из нас рукой. «О. Посмотрите на вас двоих, вы даже не пытаетесь выцарапать друг другу глаза».

«Это хороший прогресс с того момента, как Кэл принес тебе кексы». Мама догнала нас, одобрительно кивая.

«Так здорово, когда все дома», — вздохнул Дилан.

«Но Такера нет дома», — нахмурился Кэл.

«Я сказала то, что сказала», — Дилан закатила глаза.

Fuckface повернулся ко мне, меняя тему. «Эй, не знал, что вы с Эллисон раньше тусовались. Я водил ее на выпускной, знаешь ли».

«Я понятия не имел, что она заражена. Сегодня в душе я буду тереть ее особенно усердно», — протянул я.

«Обязательно используйте отбеливатель. Мы были пьяны в ту ночь, и некоторые странные вещи произошли». Киран приподнял воображаемую шляпу, заставив маму подавиться кофе на вынос. «Дело в том, что… она не похожа на тебя».

«Какой мой тип?» — подшутил я над ним.

Киран погладил подбородок. «Тот, кто не совсем мертв внутри. Кто-то веселый, чтобы выровнять твою тьму. Тебе нужен инь для твоего ян». Он бросил на меня беглый взгляд. «Твой ян ужасен».

Быстро взглянув на Кэл, я заметил, что у нее не только нет никакого мнения о моем коротком романе с Эллисон, но и она не выглядит слишком обеспокоенной этим открытием. Почему меня сводило с ума то, что она не ревновала?

Потому что тебе все еще не все равно, а ей все еще безразлично.

Мне хотелось закричать на нее: « Я МакМонстер. Я твоя чертова фантазия. Я. Тот самый парень, который всегда был там, на твоей периферии, выжидая, чтобы спасти чертов день и не присвоить себе за это никаких заслуг».

Я учил тебя водить. Я делал твои праздничные торты вплоть до второго курса. Я лишил тебя девственности, потому что ты попросил не очень вежливо, хотя я знал, что это меня погубит.

Я толкнул выходную дверь и придержал ее для всех, кроме Fuckface — он мог сам придержать свою чертову дверь. Когда я вышел на улицу в морозный зимний вечер, я наткнулся на спину матери. Она стояла, примёрзнув к тротуару, уставившись на улицу. Дилан и Кэл тоже.

«Мама?» Я взглянул на ее лицо и увидел, что оно бледное как полотно.

«Дорогая…» Ее челюсть едва не ударилась об пол.

Я проследил за ее взглядом. У моего Silverado, припаркованного через дорогу, все четыре шины были порезаны на куски. Они были так сильно порваны, что ствол был полностью голым от шины. Поток тепла поднялся по моей шее.

«Ублюдок». Я протопал к грузовику, наклонившись, чтобы получше рассмотреть дело рук шутника. Моя кровь закипела до опасной температуры. Мертвый койот был не нужен. Я проигнорировал это, записав как последнюю отчаянную попытку кого-то панк перед собранием в мэрии. Там тоже было таинственное письмо с ненавистью, но быть разгромленным не было для меня новостью. Я привык к этому, будучи (A) знаменитостью, и (B) большим мудаком.

А теперь это? Это было личное. Не говоря уже о неудобствах. Я не мог никуда поехать без своего грузовика. Кто-то следовал за мной и превращал мою жизнь в ад, и я собирался докопаться до сути.

Я огляделась по сторонам в поисках камер, с силой дергая себя за отросшие волосы.

«Даже не беспокойся». Дилан появилась рядом со мной, схватившись за поясницу и надувшись. «Ни одна из камер не работает. На прошлой неделе я пытался заставить город вытащить некоторые кадры, потому что этот придурок выписал мне штраф за неправильную парковку за то, что я немного вздремнул у пожарного гидранта в своей машине».

«Ты меня обманываешь». Я стиснул зубы. Какая Мейн-стрит не имеет ни одной работающей камеры?

«Я знаю, да?» — ощетинился Дилан. «Вздремнуть — это основное право человека, когда ты на третьем триместре. Мы должны сделать это нормой везде».

На периферии моего зрения появился Fuckface, уставившийся на колеса и почесывающий шею. «Блин, мужик. Эти шины кончились».

«Ты когда-нибудь говоришь вещи, которые, черт возьми, не очевидны?» — выдавил я.

Киран пожал плечами, не тронутый моим отношением к нему. «Обычно нет. Я чертовски горяч и на грани того, чтобы стать миллиардером. Я могу быть тупым как пробка, и люди все равно будут интересоваться».

«Это неправда. Ты очень умный. Я уверен, ты можешь рассказать ему что-то, чего он не знает», — подбадривал Дилан с мечтательной улыбкой. «Попробуй».

«До того, как Алекс Фергюсон возглавил «Манчестер Юнайтед», «Астон Вилла» была более успешным клубом. Держу пари, вы этого не знали».

«Я этого не сделал!» — прощебетал Дилан. «А ты, Кэл?»

«Нет», — оживился Кэл. «Знаешь ли ты, что есть еще один пилот с Амелией Эрхарт, когда она исчезла? Его звали Фред Нунан.”

«Я знала это!» Дилан щелкнула пальцами. «Он был горяч».

Эта чушь про вандализм меня не устраивала. Как бы люди ни злились.

Кто мог это сделать? Рэнди. Рэнди мог и сделал бы это. Он был моим самым откровенным противником в городе, которому было что терять, если сделка состоится.

«Ты продолжаешь говорить о скучном дерьме». Я развернулся и пошел прямо по Мэйн-стрит. «Сейчас вернусь».

«Эй, куда ты идешь?» — крикнул Дилан.

«У меня есть удар с надписью «Рэнди». Он был в закусочной «У Далии», ел свою унылую, скидочную пенсионную еду. У Рэнди и Лайла был распорядок четверга.

«Рау, нет!» — закричал Дилан. «Что ты делаешь? Ему же тысяча лет!»

«Ты даже не знаешь, что это он», — заметила моя мать, и ее голос становился все тише по мере того, как я отдалялся от нас.

Мне было все равно в этот момент. Кто-то целился в меня, и мне нужен был мой фунт плоти. Когда-то очень давно я был чьей-то боксерской грушей.

Никогда больше. Урок усвоен. Теперь я всегда даю сдачи, и в два раза сильнее.

Они выкрикивали мое имя, когда я проносился по улице мимо продуктового магазина, принадлежавшего Рэнди, автомастерской и сувенирного магазина, куда с 1998 года не заходила ни одна душа. Закусочная Далии предстала передо мной во всей своей скромности. Неоново-красная крыша, стеклянные блоки и красная дверь с прибитой к ней табличкой «Открыто». Рождественские огни украшали ее крышу, мигая и загораясь. Я заметил Рэнди через окно, он сидел в углу, ковыряясь в своих печеньях с подливкой. Я собирался хлопнуть дверью и переставить органы на его лице, когда услышал голос позади себя.

«Не смей открывать эту дверь, Эмброуз Ретт. Касабланкас».

Кэл.

Мои шаги запнулись, моя рука уже на ручке. Я не повернулся к ней лицом. «Возвращайся к своей спутнице», — прошипел я, вспомнив, что она здесь с Fuckface.

«Ты не знаешь, что это Рэнди. Даже если это он , он пожилой джентльмен, который смертельно боится потерять единственный источник дохода своей семьи. У тебя что, нет совести?»

Я не удостоил вопрос ответом.

Она вздохнула. «Ладно. А как насчет бьющегося сердца, есть такое?»

Да, и вам нужно держаться от этого подальше.

Ее слова пронеслись сквозь меня, влетая в одно ухо и вылетая из другого. Но прикосновение кончиков ее пальцев, когда они порхали между моих лопаток, не осталось незамеченным. Между нами были куртка и хенли, и все равно, там, где мы соприкасались, моя кожа покалывала, оживая. Это было странное ощущение. Как будто меня разбудили после долгого сна.

Я резко вдохнул, отчаянно цепляясь за свой гнев. Она растопила меня там, где я хотел остаться ледяным. Последнее, что мне было нужно, это еще одно осложнение в моей жизни. И Кэл заставила меня почувствовать... она заставила меня почувствовать . Это была главная проблема.

«Я больше не потерплю издевательств», — выдавила я из себя эти слова.

Я всегда притворялась неприкасаемой. Спортивной, популярной, успешной, талантливой. Я была отличной ученицей, в команде по гребле — куртка леттермена, спортивная машина и гарем фанаток. Я никогда не показывала слабости и не планировала начинать сейчас.

«Опять?» Она наклонила голову набок.

Молодец, придурок. Одно прикосновение, и ты начинаешь выбалтывать секреты.

«Койот», — пробормотал я, затем нахмурился, повернув голову, чтобы взглянуть на нее. «И почему ты пахнешь как апокалипсис?» Она не пахла своими обычными зелеными яблоками и белым мускусом.

«Семус мочился мне в обувь, чтобы доказать свою правоту, с тех пор как я вернулась». Она вздохнула, ничуть не смущаясь. .

«Семус — твой кот?» — уточнил я. Пожалуйста, пусть это будет гребаный кот. Если это сталкер, я получу пожизненное заключение.

«Если бы он был человеком, разве я бы так спокойно к этому отнеслась?» Она пронзила меня взглядом. Я едва сдержала улыбку. Она сделала так, что не улыбаться стало невозможно. «В любом случае, можешь дать мне две минуты, чтобы отговорить тебя от совершения чудовищной ошибки?»

"Нет."

«Тогда я ухожу, и я забираю с собой свой опыт и десятитонное ведро обаяния». Она сильно моргала, тик, который говорил мне, что она нервничает. У меня не хватило духу отказать ей.

Я застонал. «Ты меня погубишь».

«Надеюсь». Она скрестила пальцы. «Как бы ты хотел, чтобы я тебя убила?»

Цепочка из трехсот оргазмов, пока ты находишься внутри тебя.

«Позвольте мне курить столько, сколько я хочу, и помалкивайте об этом».

«Нет, не могу. Ты для Дилана — целый мир, а она для меня — целый мир. Так что можно мне две минуты?»

«Ты можешь взять одну. Сделай это быстро». Мы оба смотрели на ничего не подозревающих Рэнди и Лайла через окно закусочной. Профиль Кэл был видением. Милый, дерзкий носик. Губы, ужаленные пчелой. Россыпь веснушек на носу и щеках. Даже изгиб ее бровей был изящным.

«Слушай, я поняла. Они тебя не понимают». Ее плечо коснулось моего, и на секунду я забыла, как, черт возьми, дышать. «Ты мифическое существо, Касабланкас. Слишком большое для этого мира. Я провела все свое детство, наблюдая за тобой, и я до сих пор не думаю, что разгадала тебя». Ее голос звучал так, будто шел из глубины ее души. «Это раздражает, видеть, как кто-то относится к этому миру, как к своей личной устрице. И это пугает, когда этот кто-то берет то, что ты так хорошо знаешь, и решает превратить это во что-то совершенно иное. Дай им время приспособиться. Они не плохие люди».

«Ты трахаешься, Fuckface?» — выпалил я. Господи . Я что, подхватил ее вирус словесной диареи? Я знал ответ на этот вопрос. Но мне все еще нужно было подтверждение .

Она резко повернула голову в мою сторону. «Простите?»

«Вы меня услышали. Это вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».

«Он мой друг».

Ну и что? У меня было много «друзей», которые могли узнать мой член среди тридцати членов. «Это не то, о чем я спрашивал».

«Ну, вот такой ответ ты получаешь, так что смирись с этим».

«Я не хочу, чтобы ты была рядом с ним. Он плохо на тебя влияет». Я понял, что это звучит дерзко, если судить по тому, что я говорю, — это человек, все существование которого было плачевным.

«А Эллисон?» Ее брови взлетели вверх. «Какое влияние она оказывает?»

Как же я был рад, что она попалась в расставленную мной ловушку.

«Ты знал, что она мне не нравится». У Кэла перехватило дыхание от сглатывания. «Но ты все равно пошел и начал с ней встречаться».

«Это была фича, а не ошибка», — признался я, и мой голос прозвучал резко и горячо.

Я хотел навредить Кэлу. Копать под ее кожей. Объединиться с ее врагом. Пока она не знала об этом, пока все это было в моей запутанной голове, это было хорошо. Но теперь, когда она узнала , я не мог вынести того, что заставлю ее чувствовать себя плохо.

Я повернулся и пошел обратно к своему грузовику. Она пошла за мной.

«Боже мой, неужели мне удалось отговорить тебя от избиения пожилого человека?» Она хихикнула, подпрыгивая, когда погналась за мной. «Значит ли это, что я заслужила свое место на небесах?»

«Надеюсь, ради тебя. Если мы соседи в аду, я украду твой мусорный бак».

«Я закидаю твой дом яйцами», — парировала она, догоняя меня.

«Я намажу вам пол маслом».

«Я буду отправлять тебе на порог неловкие доставки. Ты станешь изгоем общества». Она злобно рассмеялась, прежде чем ее улыбка погасла. «Ладно, может и нет. Тебе, наверное, это понравится. ”

«Как тебе так комфортно рядом со мной?» — спросил я. Я всегда находил ее нефильтрованную болтовню очаровательной. «У тебя почти нет тиков. И ты не против, что мы стоим рядом».

«Это менее заметно, когда я рядом с кем-то, кого я знаю», — объяснил Кэл. «Когда я рядом с кем-то…» Она замолчала. «Я, гм, доверяю».

«Ты мне доверяешь?» — спросил я. Мое сердце забилось быстрее. Вероятно, небольшой сердечный приступ. Не о чем беспокоиться.

«Думаю, не для того, чтобы убить меня».

Мы направлялись к маме, Дилану и Кирану, которые все еще слонялись у Сильверадо, указывая на неисправные уличные камеры и делая какие-то звонки. Прохожие держали их в скобках, ахали и фотографировали. Отлично. Еще больше людей. Мне не повезло.

«Ты снова начал бегать?» — спросил я.

«Следующий вопрос».

Я пронзил ее взглядом. Она покраснела, подобрала с улицы оранжевый лист и скрутила его между пальцами за стебель. «Фу. Тяжело, ясно?»

«Все, что стоит делать, — это». Я остановился у своего грузовика, борясь с желанием пнуть его от расстройства. Мне тоже хотелось сигареты, но я не хотел еще одной лекции. Кэл засунула листок ей в волосы, словно это было перо в шапке.

«Итак…» Киран цокнул языком, глядя между нами. Угу. Что он собирался делать дальше? Сказать нам, что ночь была темной? Зима была холодной? Кошки превосходили собак? «Моя машина припаркована прямо здесь, на случай, если тебе понадобится подвезти». Он махнул рукой в сторону Maybach цвета бронзы.

«Мои ноги благодарны вам, добрый сэр». Дилан похлопал его по спине, уже направляясь к своей машине. Мама последовала за ней, а Киран отпер машину, чтобы они могли забраться внутрь и подождать в тепле.

«Спасибо, Киран. Как мило с твоей стороны предложить это». Мама поправила толстый шелковистый шарф на шее, когда скользнула внутрь.

Кэл посмотрел то на меня, то на него, и на мгновение я идиотская надежда, что она решит остаться здесь со мной и разобраться с моим дерьмом с грузовиком.

«Роу, ты идёшь?» — спросил Кэл.

«Нет», — сухо сказал я. «Ты иди».

Она подняла подбородок, прищурившись, глядя на небо. «Скоро пойдет дождь».

«Я не сделан из сахара».

«Разве я не знаю этого». Усталая улыбка искривила ее розовые губы. «Цианид, может быть. Не будь таким упрямым. Пойдем».

"Я в порядке."

Она покачала головой, бросив на меня разочарованный взгляд. «Клянусь, твое эго — самое гигантское, что я видела».

«Это неправда, и мы оба это знаем».

От этого она покраснела до самых пяток. Ее лицо было таким розовым, словно она обгорела на солнце.

«Увидимся завтра на работе?» Она прикусила кончик большого пальца.

«К сожалению». Черт. Больше никаких совместных поездок. Я не должен был чувствовать себя таким разочарованным. Я ненавидел наши совместные поездки. Проводил большую часть из них, читая ей лекции.

«Ладно. Так что… пока?» — пропищала она.

"Пока."

Я держался спиной к Maybach Кирана, пока звонил в свою страховку. Может, ублюдок и исправился, но это не имело значения.

Хорошие парни не всегда финишируют последними.

Но если бы этот конкретный экземпляр не был осторожен, он бы оказался в моем багажнике.