После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ)

Глава 30

— Есть одна старая легенда, — задумчиво продолжила Сильва.

Она говорила тихо, размеренно, погружаясь внутрь себя.

— Однажды Император-Дракон пожелал себе самую красивую женщину из всех живущих. И взгляд его пал на саму Сиятельную Тьму, королеву Неблагого Двора. Он добивался ее долго. И покорил ее сердце. Влюбилась она в него. И не было пары прекраснее.

Любовь их была сильна, взаимна, и долгие годы они жили в согласии. Настали времена процветания: магия фэйри защищала границы империи, и даже василиски не осмеливались нападать.

Союз их длился полвека.

Но всё кончается.

Император Драконов, встретил истинную, потерял голову… и рассудок.

Император-Дракон сказал, что не нужна ему больше ни магия Сиятельной Тьмы, ни её сердце, ни она сама, ни ненужный ему наследник, что истинная родит ему истинного сильного Дракона, а не жалкого полукровку.

Он выгнал королеву Неблагого Двора. Убил их сына.

И вскоре женился на молодой красавице.

Королева была безутешна. Пока она плакала над телом сына произнесла в сердцах страшные слова, что и ему не будет счастья. Вероломному подлецу, который посмел лишить ее ребенка. Не подарят боги ему детей. Такие как он не должны давать жизнь.

Но Дракон рассмеялся ей в лицо.

«Сиди в своих Холмах», — бросил он.

Она ушла. С тех пор пути Сиятельной Тьмы и Императора-Дракона разошлись.

Королева Неблагого Дома замкнулась в своих Холмах. А Дракон жил беспечно: пировал, устраивал балы, смеялся.

И лишь спустя десятилетия его жизнь омрачил один единственный факт — у него не было наследника.

Не всем подданным это нравилось.

Шептались: «Истинная ли она ему драконица?» Сомневались, смотрели косо.

А ещё — впервые за века из своих нор выползли василиски, а Холмы фэйри закрылись. Они больше не берегли границы Империи Драконов.

Королева Неблагого Дома была суровой, но справедливой. Методы — да, жесткие. Но границы при ней были непоколебимы. И при ней не было голодных, не было сирот, бродящих по улицам. Потому что фэйри забирали беспризорных детей себе. Не в рабство — нет. Воспитывали. Учили. Давали им знание, имя и Судьбу.

Сильва замолчала, уставилась в чай, где отражался огонь от камина.

— И об этом тоже вспомнили. О том, насколько прекрасна была Сиятельная Тьма и её любовь к народу, который даже не был фейри. Королева Неблагого Дома не делала различий. Каждое волшебное создание не было для неё уродцем, а было чудом. Она принимала всех в свои Холмы.

И насколько тепло было народу при Сиятельной, настолько же холодна, беспечна и равнодушна была любовь драконицы к собственному народу.

Зашаталось кресло под Императором.

Он явился к Королеве Неблагого Дома и потребовал, чтобы она забрала свои слова обратно. Она рассмеялась ему в лицо — так же, как когда-то он смеялся ей — и вышвырнула прочь со своих Холмов.

Не простил он.

И плевать ему было на всё — на Холмы, на богов, на магию.

Без фэйри начнётся война? Пусть.

Без магии не станет баланса? Неважно.

Ему было плевать на всё, кроме своей власти.

Он решил, что проще уничтожить всю расу фэйри, чем жить с «проклятием безутешной матери». Умрут все фейри, не станет и магии тех, кто подпитывает его. Так он думал. И совершенно не думал о том, что сам во всем виноват. Гордость всё затмила. Жажда власти ослепила его.

И с того момента всё покатилось в бездну.

Дракон был ослеплён яростью.

Гнев отравил разум.

И однажды весь Дивный народ просто не проснулся. Император привёл свои войска в Холмы. И сокрушил их.

Но не без помощи василисков. То был подлый временный союз.

Истинная его — драконица, одарённая огненной силой, — вместе со своим кланом сожгла Холмы.

Огненные потоки пролились по земле, обугливая Древние деревья и обрушивая своды Холмов, где когда-то звучала музыка фэйри.

Воздух стал густым.

А василиски, пробравшись под землю, под защитой магии Императора-Дракона, вырезали всех изнутри.

Они двигались, как тень, как яд под кожей, и ничто не могло их остановить.

Холмы, некогда живые, дышащие, превратились в ничто. Там, где раньше звучала вечная музыка жизни и цвели серебристые колокольчики, осталась лишь чёрная пустошь.

Позже она поросла диким лесом. А чтобы его собственный народ не восстал против Императора-Дракона. Он заключил еще один Союз в интересах василисков. Ведь те боялись магии фейри.

Знаешь, чем опасны василиски? Не только ядом.

— Знаю, — ответила я. — Они могут… заморочить голову.

Сильва усмехнулась, покачала головой.

— Не заморочить, милая. Нет. Это мы, фэйри, морочим — мороком, иллюзией, временной тенью. Наши чары — игра, дым.

А василиски… они накладывают забвение.

Она наклонилась ближе, и голос её стал глуше, почти шёпотом:

— Был дракон — а потом, наутро, проснётся в своей постели и станет псом. Будет лаять, прыгать, гоняться за птицами, и даже не вспомнит, что когда-то имел крылья и имя.

Она провела пальцем по столу, будто рисуя невидимый круг.

— Дар василисков — страшный. Он не поддаётся контролю. Их магия не искажает — переписывает. И потому их чары опаснее любого яда. Нельзя иметь дело с ними. Нельзя договариваться с ними. Император-Дракон пожелал уничтожить народ в личных целях, а василискам это только на руку. А потом распался и временный Союз.

Чары забвения тоже гаснут. Может быть, не только я все вспомнила.

А еще исчезновение фейри принесло другое горе. Не стало истинных у драконов. Перестали их драконицы рожать больше одного ребенка. А если рожают, то тяжело и в муках. Драконья магия агрессивна, по сути, она неумолимая стихия, а магия фейри была мягкой, живой, природной. Она помогала драконицам становиться матерям. Разбавляла магию драконов.

Сильва откинулась в кресле, и её глаза сверкнули.

— Некоторые из фейри, конечно, успели спастись. Но лишь те, кого не было в Холмах в ту страшную ночь. Но, как ты понимаешь, они позабыли свою суть. Мало кто мог помнить, как все было на самом деле, лишь тот, кто был силен изначально. Во многом же сама природа фэйри уснула. Кровь застыла, память ушла, поколения сменяли друг друга — и от древнего народа остались только слабые тени. Фэйри почти превратились в людей. И всё же… что-то осталось. Многие по-прежнему тянулись к природе, к тем местам, где когда-то жили их предки.

— Весь этот городок, — сказала Сильва, — здесь живут их наследники. Наследники Фэйри.

Она сделала паузу.

— И вскоре каждому придётся сделать выбор — кто он есть на самом деле. Потому что зря Император-Дракон думал, будто люди, фэйри и драконы — разные. Всё давно перемешалось. И время выбора приближается.

— Что стало с тем Императором-Драконом? — спросила я, едва слышно.

Сильва посмотрела на меня с усталой усмешкой.

— Ничего не стало. Живет Император-Дракон, но без своей пары. Ушла та давно.

Я отпрянула.

— Не хочешь же ты сказать, что… это Чарльз Второй?

— Именно он, — ответила Сильва.

— Но… сколько же ему лет?

— Много, — сказала она. — Очень много. И ещё больше будет. Он забрал всю волшебную силу, что осталась от фэйри, и использует её для продления своей жизни. А еще пытается родить себе наследника. Сколько дракониц он обесчестил… — та покачала головой.

Я сжала кулаки.

— Но это же… бесчеловечно! Как можно было уничтожить целый народ только за то, что сказала в сердцах бывшая супруга?

Сильва медленно поставила чашку.

— Жестокость дракона не знает границ. Жестокость дракона, наделённого высшей властью, — поистине беспощадна.

— Не могу этого понять, — сказала я, чувствуя, как горит в груди. — Просто не могу понять…

— Бойся Императора-Дракона.

— Я не имею к нему никакого отношения. Зачем я ему…

— Ты наследница фейри, — тихо сказала Сильва. — И не простой крови. В тебе течёт древняя линия, та, что идёт от самой Сиятельной Тьмы. — Император-Дракон, — продолжила она, — думаешь, он не хочет вернуть себе власть? Что его останавливает от трона, от верховного правления?

— Наследник, — проговорила я.

— И ты родишь ему его.

Воздух будто стал плотным, густым.

— Ни одна драконица не способна принять его семя, — прошептала Сильва. Его магия не дает его же семени прорасти. Но твоя магия — примет.

Сильва внезапно замерла.

Пламя в камине будто дрогнуло. Она подняла палец вверх — медленно, плавно, с той грацией, что бывает у существ, давно забывших, что такое спешка. На её лице появилось сосредоточенное выражение. Она что-то ловила — то ли звук, то ли вибрацию в воздухе.

Пальцы её чуть закружились, описывая невидимый знак. Вокруг словно прошёл лёгкий ток магии, такой тонкий, что кожа отозвалась мурашками, хотя ветра не было.

— Слышишь? — тихо спросила она.

Я напряглась, вслушалась. Тишина. Слышал, только потрескивание огня и далёкий вой ветра за окнами.

— Нет, — ответила я.

Сильва медленно опустила руку. В её глазах вспыхнул зелёный свет.

— А я слышу, — произнесла она. — Потому что в тебе поёт кровь Неблагого Двора.

Она наклонила голову чуть набок, прислушиваясь к чему-то далёкому.

Я вцепилась пальцами в подлокотник кресла.

— Ты хочешь сказать…

— Только от союза Дракона и наследницы Сиятельной Тьмы может родиться существо, способное соединить разрушение и жизнь.

Сильва подняла на меня взгляд, в котором горела боль и отчаяние.

— Он будет охотиться за тобой не из страсти, не из любви. Он будет охотиться за силой. За будущим, которое ты можешь ему дать.