Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

Глава 4. 3

— Впервые слышу, чтоб темные маги, некроманты, чернокнижники нуждались в моей помощи, — ядовито произнес Тристан. — Обычно я помогал им только в одном — обрести покой их мятежным душам.

— Это потому, что из всех мятежных душ, — злым шепотом огрызнулась герцогиня, — ваша самая беспокойная! Вы просто выбиваете из большой игры конкурентов, инквизитор! А так… лично я не вижу большой разницы между вами и вон тем бедолагой-некромантом. Вы просто удачливее, во и все. Поэтому у вас лучше получается нести миру свою правду!

— Как это современно! — похвалило Тристан, промокая рассечение ее платком. От него пахло тонким запахом духов, чем-то свежим, острым и приятным, выгодно выделяющимся в общем сплетении приторно-сладких ароматов. — Если не возражаете, я поговорю с вашим пленником.

Тристан шагнул к некроманту. Битые кирпичи хрустели под его ногами, но некромант даже не двинулся. Сидя у своего креста, он жалобно всхлипывал, и инквизитору стало почти жаль этого заблудшего человека.

— Есть у тебя еще что сказать, сын мой?

Некромант грязной ладонью утор мокрый нос и снова всхлипнул.

— Я не знаю, что вам важно знать, — бесцветным, безжизненным голосом ответил он.

— Зачем наниматель велел поубивать тех, кому раньше и заплатил?

Некромант бросил взгляд на Тристана исподлобья.

— Я мало что знаю, — нехотя ответил он. — Этот демон… он странный. Его рвет в разные стороны, словно в нем заперто сразу несколько человек. То он решителен и беспощаден, а то напуган и сомневается. В одну нашу встречу он потирал руки и смаковал подробности того, как Тристан Пилигрим гоняется за наживками…

— Это были наживки?

— Да. Они привлекали ваше внимание. Слишком явно заявляли, что охота идет именно на вас.

— Зачем же он не таился? Зачем сам лично вел переговоры? Он же не мог не знать, что рано или поздно я поймаю того, кто мне сдаст нанимателя.

Некромант застонал, как неуспокоенная душа, которую гнетут ее грехи.

— Так и вышло, — глухо ответил он. — Ему того и надо было! Вспомните, не пересекались ли вы с ним недавно?

— Пересекался, — просто ответил Тристан.

Некромант кивнул головой.

— Вот поэтому он и велел убить исполнителей. Они больше были не нужны. Кто-то из них достиг цели. Девчонка… вас должны были свести с девчонкой. После этого дразнить вас уже не нужно было. Исполнителей велено было просто убрать.

— Что за девчонка? — удивился Тристан. — Она опасна?

— Нет, — некромант поморщился. Ему явно было трудно говорить, его раны его тяготили. Милосердный Алекс, прислушавшись к его стонам, как-то незаметно оказался рядом. Но возложил руку на голову некроманта, и тот с облегчением откинулся на стену, потому что боль под милосердной рукой инквизитора уходила.

— Так что с девицей? — нетерпеливо прошипела герцогиня, тоже как-то незаметно оказавшаяся рядом.

— Обычная хорошенькая и глупая девчонка, — небрежно отозвался некромант. Ему здорово полегчало, в груди перестало булькать, его высокомерие и язвительность вернулись к нему. — Эту игру затеяли давно. На кону слишком большой куш! Демон сам ее отобрал из сотен хорошеньких сироток, сам воспитывал. Она питает к нему нежные чувства, словно как к отцу. Его имя начало повторяться при вас все чаще, и она не могла не попытаться узнать у вас, чем это ему грозит. Исполнители почти все сплошь суккубы. После суккубов ведь тянет на женщин?

Тристан склонил голову, скрывая проступивший на щеках алый румянец. Еще бы не тянуло! Наверное, именно поэтому он явился в дом Софи. Потому что тянуло… Потому что от жажды женского тела в глазах темнело.

— Вы должны были взять эту девчонку. Ее растили для вас, идеальную, утонченную, заботливую, женственную. Образование, манеры, юность, красота… что ж тебе не хватило, старый призрак?!

Это некромант выдохнул насмешливо, корчась от боли. Тристан и тут промолчал, прикрыл глаза и усилием воли прогнал прочь мысли, которые могли бы послужить ответом на все вопросы этого мелкого исполнителя.

Не захотел девчонку, потому что думал о другой. О дрожи ее бедер под своими ладонями. О ее исступленных криках под собой. О своем безумии на пике блаженства, когда ее тело уже растерзано и вздрагивает в спазмах удовольствия.

Он давно отказывал себе в удовольствии быть с Софи. Ее ревность, ее обвинения он считал для себя унизительными и не мог уговорить себя забыть о них. Не мог игнорировать.

И его страсть и влечение к этой женщине горьким ядом отравляли его, делали все холоднее, все отстраненнее от прочих людей. Любить и не любить, как такое возможно? Пылать и леденеть?

— Вы думаете обо мне слишком примитивно, — холодно заметил он. — Да и о девице тоже. Я мог ей не понравиться. Алекс, Рэй, — безразлично произнес Тристан, — за этой девушкой надо проследить. Разузнать, что она замышляет — если замышляет.

Некромант усмехнулся.

— Примитивно? Нет, не примитивно. Верно, вычленяя самую суть. Зная ваше слабое место. Вы, ваша милость, слывете охочим до красивых барышень. Вас нужно было вывести из игры. Надо было, чтоб вы влипли, голову потеряли. Чтоб вам не до чего и ни до кого не было дела. Чтобы в нужный момент вы не пришли на помощь тем, против кого направлен удар. Чтобы были глухи ко всему кроме своего нового увлечения. Вот ее и подсунули вам.

— А ты? В какую часть плана вписываешься ты?

Некромант хрипло и горько рассмеялся.

— Никуда, — зло произнес он. — Обо мне вы знать были не должны.

— Но вас не я поймал, — заметил Тристан. — Я бы и не узнал, если б не госпожа герцогиня.

Некромант зло сверкнул глазами на молчаливую герцогиню.

— Еще одна ошибка этого господина, — прошипел он яростно, недобро глянув на женщину. — Вас, Ваше Высочество, он в расчет не брал! Баба в правителях — это смешно! Женщина… Жалкое, беспомощное, ноющее существо. Фигура чисто номинальная. Много блеска, но нет силы. Нет решений и нет возможности укротить того, кто сошел с ума…

— Сошел с ума? — повторила герцогиня. От волнения она позабыла шептать, и ее испуганный голос показался Тристану знакомым.

Некромант зашелся в хохоте вперемежку с кашлем, и Алекс отступил от него, лишая своего целительского дара.

— И что ты сделаешь, баба? — неуважительно поинтересовался некромант, явно издеваясь. — Хватит силенок-то тягаться с Ним? Осмелишься? Или забьешься в уголок и примешь волю тех, кто действительно чего-то стоит?

Герцогиня молчала и смотрела на некроманта, но Тристан мог поклясться, что сквозь вуаль видит, как яростно полыхают ее глаза.

— Ты попачкала свою черноту, позвав сюда этого, — некромант, позабыв, как может быть больно, снова сделался дерзким, и на Тристана указал небрежным кивком головы. — Темный мир не прибегает к услугам светлого! Никогда! Где Черные Герцоги прошлого? Где их жестокость и решительность?

— Я была с тобой недостаточно жестока? — холодно удивилась Герцогиня.

— Зачем такая жестокость, после которой наступает милосердие! — хохотнул некромант. — Не-ет, если бы ты действительно была на что-то способна, ты бы карала всех без сомнений и сожалений. Никто бы и не посмел замыслить интригу против тебя. И до меня бы очередь не дошла. А ты так ничтожна, что твою власть может снести одним своим словом безумный старикашка…

— Это еще кто? — недовольно поинтересовался Тристан.

— Потом объясню, — коротко бросила герцогиня.

Она шагнула к некроманту, без обиняков ухватила его за волосы и заставила подняться на ноги.

— Значит, я недостаточно жестока? — прошипела она зловеще. — И никого не караю без сожалений? Вам нужен не разум, не мудрость и не справедливость, а кровавая тирания? Что ж, никогда не поздно начать!

Золотой клинок снова появился в ее руке, затянутой в черную перчатку, и Тристан понял, что это оружие она не носит. Она с ним единое целое, как и он со своим мечом.

На лице некроманта выписался ужас, когда острие этого клинка коснулось его голого живота и накололо кожу. Вся бравада, вся спесь сползла с него, как старая кожа со змеи.

— Вы что, — проорал он, кинув затравленный взгляд в сторону Тристана, — будете просто так смотреть, как она меня убивает?!

Тристан пожал плечами.

— Почему нет? Ты убийца, вину свою признал. Меня вполне устроит, если она тебя казнит сейчас.

Золотое лезвие с силой нажало на кожу человека, и тот взвыл, корчась. Но из-под клинка не полилась кровь, нет. Посыпался прах, серый и мертвый. И в теле образовалась дыра, словно некромант уже добрую сотню лет пролежал в могиле.

— Ради ваших крыльев! — взвизгнул он, в ужасе глядя, как герцогиня чертит мертвую полосу на его теле, от живота и выше, по груди, а тлен обнажает его ребра, делая их сухими белыми косточками. — Вы не можете допустить этого! Вы же инквизиторы, вы несете закон!

— Но ты же не будешь пятнать свою безупречную темноту, принимая помощь от светлых, — пробормотал Тристан, наблюдая за экзекуцией.

Из горла некроманта рвались отчаянные рыдания и вопли боли. Герцогиня убивала его медленно, с извращенным удовольствием заглядывая ему в глаза. Ее нож провел длинную, осыпающуюся пеплом полосу, от живота и до самого горла, и некромант, рыдая и воя, видел, как тлен охватывает все его тело, как по сосудам разбегается мертвая черная кровь.

Лезвие вспороло горло некроманту, и тот затих. Пальцы герцогини разжались, она выпустила из рук волосы некроманта, отпрянула от него, и тот упал к ее ногам, еле ворочаясь и на глазах превращаясь в тлен. Кожа его съеживалась, лопалась, позвоночник белым горбом выгнулся, разорвав почерневшие мышцы.

— Мне нужно выпить, — тихо произнесла герцогиня, переступив через подрагивающее тело.

— Извольте, отчего нет, — угодливо отозвался Тристан. — Алекс, Рэй — к Диане. Глаз с нее не спускайте! Мадам, позвольте пройти с вами? Пока вы будете справлять поминки по своему верному слуге, — Тристан наподдал пинка высохшему черепу некроманта, — я хотел бы получить от вас объяснения. Вы, кажется, хотели меня зачем-то нанять? Так вот я должен решить, хочу я быть нанятым или нет.

Герцогиня хохотнула.

— Когда я вам расскажу, — с нехорошим удовлетворением в голосе ответила она, — вы помчитесь вперед меня, сетуя только об одном: что не сделали этого несколько лет раньше.

****

Оборотней и Густава в доме не было. Где-то слышалась волчья грызня, и крики Густава, который командовал. Кажется, оборотни кого-то загоняли — и это было ничуть не удивительно, учитывая, что чьи-то слуги набрались наглости и напали на дом той, которую должны были слушаться.

— Всегда думал, что дворцовые перевороты выглядят как-то иначе, — весело отметил Тристан, поднимаясь вслед за герцогиней по лестнице и прислушиваясь к далеким воплям и рычанию.

— Вы видели много дворцовых переворотов, инквизитор? — огрызнулась герцогиня.

— Один даже подавлял, — оживленно отозвался Тристан. — Вы же напоминали мне о том, как я не вылезал из застенков. Так вот это было именно тогда.

— Замолчите, — слабым голосом прошептала герцогиня, цепляясь изо всех сил за перила слабеющей рукой. — Мне дурно и без ваших тошнотворных историй!

Тристану пришлось ее догнать и предложить свою руку, на которую женщина оперлась и едва ли не повисла всем телом.

В ее кабинете тоже никого не было, горел обычный свет, но в воздухе все еще плавал густой аромат благовоний.

— Позвольте за вами поухаживать, — галантно предложил Тристан, усадив ослабевшую даму в кресло. — Вы, кажется, хотели выпить?

— Там, — она махнула рукой в сторону застекленного шкафа.

— О, как удобно, — оценил Тристан, раскрывая дверцы и среди лабораторной посуды, которую по достоинству мог бы оценить только ученый, и отыскивая графинчик с коньяком и пару крошечных рюмочек. — В первый раз убивали, м-м-м-м?

— Да, — ответила женщина. — Но, кажется, далеко не в последний.

— Ничего, к этому быстро привыкаешь. Тогда нужна емкость побольше, — деловито сказал Тристан и подыскал бокал повнушительнее.

Женщина не возражала, ни когда он поставил перед ней внушительного вида бокал, годный разве что для шампанского, ни когда налил ей едва не половину. Руки ее заметно тряслись. Она взяла свой бокал и отвернулась, чуть приподняв свою черную непроглядную вуаль.

— Так и не снимете свою шляпу? — удобно устраиваясь в своем кресле, которое стояло на прежнем месте, поинтересовался Тристан.

— Нет.

— Отчего так? — пригубив свою порцию обжигающего напитка, поинтересовался он небрежно.

— Не могу. У меня лицо… лицо изуродовано, — нервно ответила женщина. — Изрезано все и срослось неровно… ужасное зрелище!

— Милая моя, это такие мелочи! Я что, не видел изуродованных женщин? Ну же. Вам ведь неудобно! Снимайте эту чудовищную сбрую. Руку даю на отсечение, под ней душно. А еще вы похожи на пасечника-аллергика, который слишком боится укуса пчелы. Даю вам слово, я и глазом не моргну, даже если у вас… гхм… ладно, не будем вдаваться в подробности.

— Инквизитор, вы просто грубиян и мужлан! — огрызнулась она. — А еще королевский сын… Мало ли, что вы там видели! Каждая женщина хочет выглядеть красивой в глазах мужчины! И ни одной не наплевать, как он ее будет воспринимать! Уродливой искалеченной несчастной, или…

— …или таинственной элегантной герцогиней, — подхватил Тристан, поднимаясь из кресла одним мягким, быстрым движением. — Только сдается мне, вы врете. У тех, у кого лица изрезаны и срослись неловко, дикция тоже повреждена. Рассеченные мышцы тянут, не дают губам смыкаться правильно. А вы выговариваете все слова четко. Даже не шепелявите.

Она тоже оказалась на ногах и едва успела вцепиться в его руку, которой Тристан привлек женщину к себе.

— Вы не сможете, вы не посмеете! — выдохнула она неистово, когда вторая его рука коснулась ее вуали. — Я не хочу показывать вам свое лицо, понятно вам! Этого что, мало? Мало моего желания?!

— Я просто хочу убедиться, — мягко ответил Тристан, приподнимая вуаль, — что вы не нуждаетесь в моей жалости.

Женщина забрыкалась, но никто не мог прийти ей на помощь, и Тристану удалось отогнуть край плотной вуали, чтоб открыть ее аккуратный подбородок, губы, изогнувшиеся в беспомощной гримасе, слишком женственной и мягкой.

Губы были вспухшими, ярко-алыми, но не накрашенными, а искусанными и прижжёнными коньяком. Видимо, сохранять невозмутимый вид в подвале с некромантом этой даме стоило огромных усилий!

«Неплохо для той, что раньше не пачкала свои руки!» — одобрительно подумал Тристан.

— Никаких шрамов, — медленно и тихо произнес Тристан. Его большой палец скользнул по мягким, полураскрытым губам женщины, повторяя их контур. — Зачем вы мне солгали?

— Не смейте меня касаться, чертов инквизитор! Я не лгала! У меня изрезан лоб, глаза, щеки! — рычала женщина, делая яростные попытки освободиться из его рук. Она даже попыталась укусить его за палец, и ему пришлось убрать руку от ее лица. — Не вы ли только что пеняли, что о вас думают слишком примитивно?! И что же?! Только представилась возможность, лезете под юбку?! Прекратите насмехаться надо мной!

— Есть женщины, которых не хочется совершенно, — спокойно ответил Тристан разглядывая вспухшие, красные губы. — А есть такие, к которым влечет. Даже если лицо у них изуродовано. Странная магия, не находите?

— Только попробуйте поднять мою вуаль выше! Я вас прирежу!

Тристан не ответил; его палец снова скользнул по ее губам, стирая яростный оскал, делая их податливыми, мягкими. Делая их привлекательными для себя; и женщина это поняла, задрожав в его руках. Ее дыхание стало частым, возбужденным, потому что в его руках она ощутила, что вывернуться из его объятий ей едва ли удастся.

Тристан мало говорил, но все его тело, каждый его жест с железной властностью заявляли — ты моя. И этому можно было только покориться.

Его палец скользнул меж ее губами, коснулся ее языка, провел по нему подушечкой. Неприличный, непереносимо эротичный жест, нескромный, развратный намек. Женщина ахнула, ощутив, как его влажный палец снова провел по ее губе, лаская ее откровенно, соблазнительно.

— К… какого черта вы делаете?! — простонала женщина.

— Напрашиваюсь на поцелуй же, — ответил Тристан.

— Вы что, с ума сошли?! — возмутилась она. — Не смейте меня трогать!

Его губы почти коснулись ее губ. Несколько мгновений Тристан был так близко с ней, дышал одним с нею дыханием, ощущал на своих губах молочный запах ее чистого дыхания и слышал тихий жалобный стон ее желания.

— Значит, нет? — прошептал он.

— Нет, конечно! — слабо ответила она. — Вы потом пожалеете об этом. Да и я тоже. Нет, инквизитор. Как бы оно сладко ни было.

— А так жаль! — шепнул он, мучая ее, касаясь ее губ лишь дыханием, то таким близким и таким горячим. — Очень жаль!