Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

Глава 5. 4

— Мадам, но нам придется драться до последнего монстра! — выкрикнул Тристан. — Если мы упустим хоть одного, он уйдет и будет нас тайком преследовать!

— Значит, будем драться!

— Но это не женское дело!

— Много вы понимаете в женщинах, инквизитор! В конце концов, они посланы за мной, а вы вообще можете уйти, и они вас не тронут!

Спорить было некогда; оборотни уже не могли терпеть близкого соседства с Голодными, Густав завел мотор, и машина скрылась во мраке.

Зато чудовища, что пришли по следу за герцогиней, с хищным рычанием и визгом вдруг полезли из всех возможных мест. И из подворотен, и из-за деревьев, и перелезая через ограду, оставляя на острых пиках клочки собственных одежд.

Это было странно и страшно; как и предсказывал Густав, вполне прилично одетые люди крались на четвереньках, скаля нечеловеческие острые зубы.

Взорвалась с отвратительным скрежетом одна из бомб Густава, и чудовища с воплями полезли на источник звука. Они одержимо хватали друг друга, рвали одежду, вонзали острые длинные зубы в плечи и руки друг друга. Но кое-кто из них оказался сообразительнее. Эти твари ринулись в атаку, и меч Тристана свирепо и неумолимо пронзил самого первого, кто кинулся на инквизитора.

Это был нарядно разодетый мужчина, словно только что из гостей. Черный меч Тристана пронзил его, обращая в ссохшуюся мумию, и выскочил из спины, пробив желтую лопатку.

Но орудовать колющим мечом было неудобно и не с руки, и нож словно сам прыгнул в ладонь Тристана. Рассмеявшись недобрым, страшным смехом, Тристан размахнулся и всадил его в самое сердце прыгнувшей на него твари, на миг встретившись взглядом с тухнущими глазами навсегда упокоившегося существа.

— Идите сюда, исчадия ада, — шепнул он, ощутив знакомую жажду убивать. Глаза его разгорелись недобрым огнем, нож поблескивал в руке, привычно вертящего его так и этак, играющей с ним и ласкающей его, словно послушного пса. — Я укажу вам короткий путь в преисподнюю!

— Вы с ума сошли! — крикнула в испуге герцогиня. — Зачем вы подпускаете их близко!

— Спокойнее, Ветта, — снисходительно отозвался Тристан. — Ничего они мне не сделают…

— Расфуфыренный хвастун!

Однако, Тристан имел все права на хвастовство. Нож его, сверкая молнией в темноте, вспарывал наряженные в модные одежды тела чудовищ, и те сушеными мумиями оседали к его ногам. Каблуки его обуви и сыплющиеся мертвые кости стучали, как кастаньеты, и то, что казалось герцогине ужасным, для Тристана было привычной, хоть и жестокой, игрой.

Но и женщина тоже не уступала Тристану. Стиснув зубы, она яростно нападала на монстров, пронзая их своим клинком в великолепных выпадах. Один из них изловчился, подполз сзади и вонзил свои острые зубы прямо в ногу женщине, отчего она яростно закричала и вбила клинок прямо в темя чудовищу.

Тот серым пеплом ссыпался к ее ногам, но на ее чулках расползлось предательское алое пятно.

— Черт вас дери, я же предупреждал! — рявкнул Тристан, кромсая ножом тела чудовищ, отгоняя их прочь. Они учуяли запах крови той, за кем их послали, и возбужденно заухали, засвистели. — Это вам не увеселительная прогулка! Зачем вы ринулись вперед?!

— Переживу! — огрызнулась женщина.

Молчаливый Алекс и сейчас промолчал; он дрался свирепо и люто, раздирая оскаленные лица своими серебряными когтями, одним взмахом руки вспарывая и одежду, и плоть. Раненная женщина, припадая на укушенную ногу, отступила на пару шагов, а молодой инквизитор в пару взмахов отогнал от нее наседающих монстров.

Из темного неба, словно белый зловещий призрак, свалился Рэй, складывая белоснежные крылья.

На руках его были надеты старые рыцарские перчатки, на ногах — высокие ботфорты. В руках зажата пара мечей. Не долго думая, он, словно огромными ножницами, щелкнул скрещенными мечами, распарывая тела наседающих Голодных, и, особо не церемонясь, сунул кулак, защищенный латной перчаткой, в оскаленную пасть чудовища, а ударом второго кулака пристукнул нападающего, треснув его по голове.

— Катись в ад, урод! — рыкнул Рэй, отпихивая ногой рассыпающиеся кости и стряхивая с руки впившийся в него в последнем укусе череп. — Мадам, прячьтесь за меня. Они вас не достанут.

Одна за другой взрывались остальные бомбы Густава. Скрежет, визг и грызня разносились по притихшей улице. Монстры рвали друг друга, нападали на инквизиторов и их спутницу и падали замертво, коснувшись их оружия.

Но, видимо, даже такие безмозглые существа, как Голодные, понимали, что инквизиторы слишком опасная дичь. А потому, оставшись в меньшинстве, последние уцелевшие, огрызаясь и скрежеща, уползли обратно во мрак, сверкая мутными, будто жидкое молоко, глазами.

Рэй, по-разбойничьи свистнув вслед удирающим тварям, еще и запустив в кого-то из них черепом, стряхнул со лба прилипшие белые пряди.

— Убрались, — констатировал Тристан, крутанув еще раз в гибких сильных пальцах нож, прежде чем спрятать его. — Мадам, как вы?

— Не смертельно, — ответила тихо герцогиня.

— Да полно геройствовать, — с неудовольствием произнёс Тристан. — Я прекрасно знаю, что укус этих тварей очень болезнен. Дайте мне посмотреть.

— Оставьте, я сама справлюсь! — огрызнулась герцогиня, отгоняя Тристана взмахом руки так, как до этого отгоняла чудовищ. Но инквизитор был прав, укус действительно причинял ей ужасную боль, и она со стоном припала на ногу, сжимая колено руками и зажмурившись, скрывая наворачивающиеся слезы.

— Я говорил, мадам, что драка не для вас, — спокойно заметил Тристан. — В этом деле нужна сноровка, как и в любом другом. А вы в первый раз в бою, да еще и в этой глупой маске. Неудобно и опасно.

— Без ваших нравоучений можно обойтись? — огрызнулась герцогиня. — Ничего страшного не произошло, уберите ваши руки. Нужно просто унять кровь. Да она сейчас сама уймется. И можно будет продолжить путь.

— Прелестные чулки, — пробормотал почему-то Алекс, рассматривая растекающуюся по чулкам яркую кровь. — Мадам, не ведите себя как ребенок. Позвольте отцу посмотреть. Вероятно, в ране остался обломавшийся зуб? Если рана дурная, нехорошая, вы можете лишиться ноги. Вы этого хотите?

— Да, да, — оживился Рэй, небрежно стаскивая с рук тяжелые перчатки. — Доктора вам оттяпают ногу по колено. Нет, выше колена! И приделают деревяшку. Вы же знаете этих коновалов! Будете ходить и скрипеть.

Тристан отвернулся, чтобы упрямица не увидела его тщательно скрываемой улыбки.

Сыновья с юношеской непосредственностью и с толстокожей жестокостью расписывали ужасные последствия, пугая женщину и принуждая ее прекратить упрямиться. И их тактика принесла плоды; упрямо сцепив зубы, женщина кивнула.

— Хорошо, черт вас дери, так и быть, смотрите! — бросила она Тристану.

Тристан выразительно посмотрел на сыновей, и те со вздохом отвернулись, прекратив рассматривать ноги раненной.

— Присядьте, — скомандовал Тристан. — Вот, хотя б на пенек. Вот, старая срубленная липа, садитесь. Ногу вытяните. Да, так. И потерпите!

Чулок был разодран, продырявлен острыми зубами и пропитан кровью. Осторожно спуская его с ноги женщины, Тристан с сожалением покачал головой.

— Попортили такую красоту! — он осторожно ощупал прокушенную икру, и женщина болезненно вскрикнула. — Да, ничего страшного, вы были правы. Укус, просто прокушена кожа, но обломков зубов в ране нет. Алекс, у тебя ведь есть фляжка с виски? Я знаю, ты ее прячешь во внутреннем кармане. Надо прижечь рану.

— Мальчик еще и выпивает! — фыркнула герцогиня, глядя, как Тристан смачивает носовой платок в алкоголе.

— У мальчика тяжелая работа, — парировал инквизитор. — Ему это просто необходимо. Иногда.

— Блестящее воспитание! И как давно мальчик… работает? — неприязненно буркнула женщина. В прорезях маски поблёскивали недобро ее глаза, но Алекс, обернувшийся к ней, не стушевался.

— С семнадцати лет, мадам, — весело и, как показалось Тристану, озорно, с вызовом, ответил он, демонстративно отхлебнув из возвращенной отцом фляжки. Все это время он не сводил смеющегося взгляда с герцогини, и, кажется, вел себя нарочито вызывающе. — Кажется, отец начал свои святые дела во столько же. Так зачем мне отставать?

— Святые! — фыркнула женщина. — Второй тоже?..

— С шестнадцати, мадам, — буркнул неприветливо Рэй. — Я всегда был немного шустрее Алекса.

Алекс лисьими глазами глянул на брата:

— Ну, это спорно, — с очень кротким видом, но очень хитрым голосом пробормотал он, и Тристан, припомнив растрепанную Диану, прикрывающую грудь одеялом Густава, только качнул головой.

Женщина стоически перенесла болезненное прижигание ран. Упрямо стиснув зубы, она наблюдала за тем, как Тристан отирает ее раны и спешно заговаривает их.

— У вас неплохо получается, — заметила она, постанывая.

— У меня богатый опыт, — ответил он. — Видел я ранения и посерьезнее. И заговаривал неплохо. Сидите смирно, я скоро закончу.

Чуть касаясь колена женщины губами, он снова зашептал заклятья, унимая кровь, притом так тихо, чтобы она не услышала.

— Отчего вы назначили Густаву встречу именно у Зеленых ворот, — простонала она, стоически терпя боль, когда пальцы Тристана прижимали прокусы на ее коже, и из-под них поднимался магический пар.

— Оттого, мадам, что я рассмотрел, где находится логово этого вашего Трехногого засранца, — беспечно ответил Тристан. — Это где-то в Старых домах. Насколько я помню, только там сохранились витражи трёхсотлетней давности. А через Зеленые ворота проще всего попасть в тот квартал.

Женщина передернула плечами.

— Сборище сброда, убийц и мерзавцев, — пробормотала она с отвращением. Тристан снова кивнул головой, улыбнулся. На щеках его заиграли обаятельные ямочки.

— О, да, мадам, — ответил он таким приятным голосом, словно они беседовали об очень хороших вещах. — Так и есть! И это только начало нашего путешествия. Все еще желаете идти с нами?.. Мадам, моя профессия связана с походами по самым отвратительным, самым темным местам мира. Драки вот еще. Это неотъемлемая часть моего дела.

— Сдается мне, — пропыхтела она, — вы пошли в инквизиторы затем, чтобы утолить вашу жажду убивать! Я видела — вам это нравится.

Тристан снова улыбнулся, озорно прикусил губу, чтоб не рассмеяться в голос.

— И поэтому тоже, мадам, — тихо ответил он. — Я не самый положительный герой в этом городе. Да, вы угадали, мне нравится их убивать…

Тристан вдруг замолчал и осторожно припал губами к обнаженному колену женщины, так интимно и так нежно, что она вздрогнула.

— Что вы творите, — зашипела она, словно рассерженная кобра. — Не при мальчиках же!

— Но это часть лечения, мадам, — нахально ответил Тристан и неодобрительно глянул на сыновей. Те снова с тяжелым вздохом отвернулись, прекратив подглядывать. — Иначе не заживет.

— Вы лжете!

— Желаете проверить? Пусть будет воспаление? Нагноение?

— Протез, — подсказал услужливый Алекс.

— И ампутация, — буркнул Рэй.

Тристан снова беззвучно рассмеялся и снова припал губами к округлому колену, лаская нежную кожу совершенно беззастенчиво и откровенно, да так, что женщина не вынесла, ахнула, откинувшись назад, отпрянув от его жадной страсти, полной еще не утихшей хищной агрессии.

Ласки сразу после драки.

По обостренным чувствам, по натянутым нервам — эротичной и интимной нежностью. От которой в глазах сверкают звезды, а все существо наполняется горячим, невероятно жгучим наслаждением. Желанным, нетерпеливым и слишком сладким.

— Я понимаю, — дрогнувшим голосом проговорила она, когда пальцы Тристана осторожно расстегнули пуговки на штанине и поддернули ее повыше, открывая его поцелуям нежное бедро, — почему вы… такой.

— М-м-м? — просопел он, как бы невзначай прихватывая кожу на бедре дамы значительно выше колена. Поцелуи становились все более вызывающими, все более чувствительными, а его ладонь вкрадчиво вскарабкалась по внутренней стороне ее бедра выше и замерла почти между ног, чуть касаясь чуткими пальцами грубого шва.

Женщина тихо ахнула, задохнулась от прилившей к щекам горячей крови.

— Так почему? — поинтересовался Тристан.

— После опасности, — выдохнула она, — чувства обострены и ласки воспринимаются сильнее и слаще…

— Правильно, — усмехнулся он, запечатлевая на ее колене последний поцелуй. — Любовь и смерть ходят рука об руку и делают друг друга слаще.

— Сладкая смерть? Не слыхала о такой!

— А вы попробуйте умереть ради любви.