Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

Глава 7. 2

— Инквизитор, прекратите! — крик герцогини прозвенел в ушах и показался подозрительно знакомым, но ревность пополам с яростью затмили разум.

Все существо Тристана кипело жаждой причинить страдания. Ревность была незнакомым ему блюдом, слишком острым, как красный жгучий перец. От одной мысли, что этот кровосос касался герцогини, ласкал ее, Тристан просто сходил с ума.

Раньше такие мелочи его не смущали.

Он знал — прошлое мертво. Все люди, что когда-либо встречались его женщинам, оставались далеко позади, и после встречи с ним, с Тристаном, ни одна его любовница не могла и думать о бывших возлюбленных.

Кроме этой строптивой, как ослица, герцогини, которая после ночи любви вспомнила про это насекомое-переростка и додумалась притащить к нему Тристана, свести их нос к носу!

— Хочешь еще поупражняться в красноречии, а? — встряхнув вампира так, что он пребольно треснулся затылком об пол, прошипел Тристан, возбужденно сверкая глазами. — Сколько ты живешь? Сорок, восемьдесят лет? За такой срок не научился, что с не знакомыми людьми лучше быть вежливым? На всякий случай?

— Инквизитор, перестаньте! Возьмите себя в руки! — снова выкрикнула герцогиня, уже не испуганно, а сердито. — Кто учил вас подобным образом искать себе помощника?! Так вы наживете себе только врагов, и помогать вам никто не станет!

— О, не переживайте, — хохотнул Тристан, покровительственно похлопав вампира по щеке. — В деле поиска информаторов у меня богатый опыт. И методы мои таковы, что никто не отваживается мне отказать. Не вы ли напоминали мне о времени, проведенном в пыточных застенках?

— Зимородок! — выдохнул вампир, проскрипел сквозь сжатые зубы.

— Я вижу, в вашем пустом и мертвом черепе вдруг забрезжили остатки разума, — издеваясь, заметил Тристан. — Да, да, не свежий пылкий рыцарь, а самый старый и самый безумный их всех инквизиторов! Если мне что-то не нравится, пощады просить бесполезно. А за оскорбление я могу и язык отрезать. И он не отрастет обратно, нет.

Вампир, увидев крылья Тристана, присмирел.

Тяжело дыша, он лежал на полу. От ярости черная кровь наполняла его сосуды и просвечивала сквозь бледную кожу тонкими ветвями.

Тристан не знал, кто из них в этот миг ужаснее и уродливее — вампир с растянутым его ножом ртом, или он сам, озверевший от желания пустить кровососу кровь.

«Пусть! — упрямо думал Тристан, понимая, что таким — безумным и жаждущим убить, — его видит женщина, которую он вожделел, и это зрелище, скорее всего, ее оттолкнет. — Я не комнатный кудрявый щенок!»

— Отвечай, дохлая падаль, — рыкнул Тристан, поднимаясь и одним движением вздернув вампира с пола вверх. — Красивый дом в пару этажей, с винтовой лестницей наверх, с витражом под крышей в виде розы. Вокруг запущенный, заросший сад, мощеная белым камнем тропинка. Отвечай, чей этот чертов дом? И я, может быть, оставлю тебе жизнь.

— За что, — прохрипел вампир, кося глаза на нож, который теперь опасно впивался кровожадным острием ему в мягкую впадинку у горла. — За неудачную шутку?..

— Потому что мне так хочется, — яростно зашипел Тристан, опасно приближая свое лицо с пылающими глазами к лицу вампира. Он скалил зубы ничуть не хуже кровососа, и казалось, сейчас сам вцепится вампиру в глотку.

— Магия не простит тебе этого, — хрипнул вампир в последней попытке сохранить свою жизнь. — Она пометит тебя чернотой. И ты будешь проклят!

— Поздно ты спохватился. Я проклят с самого рождения! И с проклятием прожил добрую сотню лет, но и из ада меня выгнали, — ответил Тристан, дрожа от ярости. — Но ближе к делу!

Его нож, до того накалывающий мягкую беззащитную шею, на миг отстранился от вампирской плоти, быстро, как клюв хищной птицы, и почти сразу же, со свистом вспоров воздух, резанул вампира по щеке, оставив глубокую и болезненную рану.

Вампир вскрикнул; в тишине, провисшей в баре, было слышно лишь зловещее сопение. Десятки полумертвых от пьянства глаз разгорелись. Один из негодяев, расталкивая толпу, ринулся к Тристану, удерживающему вампира за грудки.

Но он не успел и пальцем коснуться инквизитора.

Нож, будто живущий своей жизнью, крутнулся в белоснежных пальцах, прочертил блестящую дугу, и Тристан одним ударом вбил его в сердце безумца-смельчака.

Сухими костями, истлевшим прахом тот, не успев и понять, что произошло, упал к ногам Тристана, не дойдя до инквизитора всего шаг. А нож уже вернулся к шее присмиревшего вампира, вынырнув их рассохшихся ребер убитого.

— Ну, — процедил Тристан, — так мы будем говорить?

Толпа загудела неодобрительно, подступила ближе. Вероятно, Тристан был ловок, но не бессмертен же? Его огрызающиеся оборотни местной публике были на один укус.

— Порвать святош на лоскуты, — прохрипел кто-то.

На эти слова внезапно ответила герцогиня.

Со свирепым лязгом она выпустила острое жало своего волшебного клинка и навела его на наступающих. Глаза ее спокойно поблескивали в прорезях маски.

— А ну, смирно, ублюдки, — процедила она зловеще, по очереди указывая на наиболее рьяных своим оружием. — Не то смерть ваша будет страшна и мучительно. Прочь, прочь! Не то на его месте окажется кто-то из вас!

Толпа стихла.

Герцогиня обвела всех присутствующих горящим взглядом; ее трясло, конец светлого меча подрагивал.

— Я имею право взять любого из вас и вытрясти душу только потому, — тяжело произнесла она, — что мне так хочется. Для развлечения. И никто с меня не спросит; а Жак, вероятно, еще и похвалит. Но я не пачкаю руки об ваши грязные туши. Так что давайте оставим все как есть. Мы узнаем, что нам надо, и никто не пострадает… может быть.

— Так какого черта ты позволяешь святоше издеваться?..

— Потому что у святоши, — произнесла герцогиня, — опыт в переговорах богачек моего!

«Однако, мадам быстро учится показывать зубы!» — с усмешкой подумал Тристан.

Вампир скосил глаза на зажатый в руке инквизитора нож, на тонкий, как нитка, шрам на его мизинце, отсеченном когда-то в драке.

— Словно и не королевский сын за грудки держит, а бандит с большой дороги, — прохрипел он, пытаясь шутить.

— Теперь ты рисуешься перед дамой? — уточнил Тристан. — Давай-ка, раскрывай пошире свой клювик, и отвечай на мои вопросы, пока мне не надоело с тобой возиться. Не то я раскрою крылья и прикончу вас всех разом, — при этих словах толпа схлынула, отступила на пару шагов от дерущихся, шумно ахнув.

— Ваше Чернейшество, — хрипнул вампир, на чьей шее нож с садистским удовольствием неспешно вырисовывал замысловатые узоры, — в память о былом… молю! Вступитесь, защитите! Вы же милосерднее этого маньяка!

Герцогиня смолчала.

Сунув руки в карманы, она стояла, молча наблюдая, как Тристан треплет и режет попавшего в его руки вампира, и ее лицо-маска ничего не выражало.

— Скажи ему, — глухо велела она, наконец, — то, что он хочет знать.

На лице вампира на миг проскользнули злость и досада.

— Дешевка, — с изумлением произнес он. — Как просто ты отступаешь от своих принципов! Ты нас предала, ты нас!..

Тристан прервал и эти обвинения и оскорбления, влепив сокрушительную пощечину по изрыгающим проклятья губам вампира.

— Не смей оскорблять эту женщину! Она со мной!

Тот сразу утратил волю к сопротивлению, повис в руке Тристана, отплевываясь кровью.

— Это старая церковь, — произнес вампир. — Дом с розой… это церковь. Ее найти просто; она находится через пару кварталов, если идти на север вдоль берега реки.

— Ты же сказал, что таких дома два! Откуда такая точность? — недоверчиво поинтересовался Тристан.

— Второй дом заброшен и полуразрушен, — ответил вампир. — А ты спрашиваешь о красивом особняке.

— А чем так значима церковь? — удивился Тристан. — И отчего тебе нельзя говорить о какой-то старой, заброшенной церкви?

Вампир промолчал, но зато заговорила герцогиня.

— Тристан, — ее голос больше походил на стон привидения. — Это, скорее всего не церковь. Это твой Инквизиторий, Тристан! Тот самый, что Жак ограбил когда-то… ну, вспоминай?