Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

Глава 4. 5

— Вся эта история, — заметил Тристан, — здорово смахивает на смену власти. Вы, Ваше Высочество, хотите примерить корону трехногого гаденыша? Я, конечно, буду рад нанизать его на меч, и поджарить, как поросенка, с яблоком во рту в вашем же камине. Но…

— Не нужно думать обо мне так дурно, — огрызнулась женщина. — Вы не знаете порядка наследования этого титула! Я не стану королевой по наследству, если вы на это намекаете. Корону Его Величества можно только взять силой — или получить из его рук, но не унаследовать. Тьма укажет, кто достоин, но не трехногий шут. Так что нет, мои помыслы бескорыстны.

— За что же Тьма сочла его достойным, если даже вы отзываетесь о нем с пренебрежением?

— За вас, инквизитор. За вас. Тьма любит вас.

— Странная любовь, — Тристан нахмурил брови. «Тьма любит вас» — эти слова тяжелой каплей упали в омут его памяти, всколыхнули ее, словно темный сонный пруд. Кто-то так уже говорил, но давно. Или память крепко уснула. Но как бы Тристан ни старался, он не смог припомнить, кто так сказал. — Если за мое убийство Тьма раздает высокие титулы и могущество.

— Тогда она коснулась вас в первый раз, — прошептала герцогиня. В ее тихом голосе послышалась мечтательность. — И вы смогли ее поразить. Она ведь не подарила вам смерть и забвение? Она ведь сделала вас демоном? Своим слугой, которого она любовно касалась каждый день. Она не хотела вас отпускать, хотела вас присвоить. Навсегда. Но вы сумели и из ее цепких пальцев вырваться. За тот время, что она владела вами, она и наградила шута короной. Он сделал Тьме очень дорогой подарок. О, инквизитор! Многие женщины вас любили, но вы постоянство не отличаетесь.

Голос женщины звучал спокойно, но в нем слышался смех.

— Мое постоянство не ваша забота, — огрызнулся Тристан. — Итак. Считайте, что заказ принят. Эта трехногая каракатица, этот уродец пожалеет, что родился на свет.

— Инквизитор, — усмехнулась женщина. — Он итак жалеет каждый день, горько жалеет!

— Мне это безразлично, — резко бросил Тристан. — Есть у вас еще какие-то пожелания? Может, его следует убить каким-то особенным способом?

— Нет, — герцогиня пожала плечами. — Наверное, только вы сможете понять, как именно это правильно сделать.

— Тогда разрешите мне откланяться, — произнес Тристан холодно.

— Куда вы собрались, инквизитор, — насмешливо поинтересовалась она. — Не так быстро. Я иду с вами.

— Что?!

— Я иду с вами, инквизитор, — твердо повторила женщина.

— Желаете посмотреть? — насмешливо фыркнул Тристан, припоминая плененного некроманта в подвале. — Убедиться лично?

— И это тоже, — бесстрастно ответила она. — Но больше всего меня интересует успех предприятия, поэтому я буду прикрывать вам спину.

— Вы?! Мне?!

Тристан расхохотался и красноречиво окинул взглядом тонкую фигуру женщины, ее талию, затянутую в корсет, руки в дорогих перчатках.

— А вы уверены, что сможете? — со скепсисом поинтересовался он. — Уверены, что в нужный момент вам не понадобится срочно упасть в обморок?

— Ваш мальчик сможет, а я нет? — в тон ему ответила герцогиня.

— Мальчик, — едко ответил Тристан, — обучается этому! Мальчик уже не боится вида крови и смерти! А вы…

Договорить он не успел; двери в кабинет герцогини раскрылись с таким треском, будто по ним наподдали ногой, да впрочем, так и было.

Растрепанный, в порванной одежде, ввалился Густав, следом за ним — несколько оборотней из свиты герцогини.

Вид у всей компании был ужасный. Мало того, что на всех была повреждена одежда — надо полагать, что они оборачивались, — так еще и лица закопчены и окровавлены, словно их всех разом подвешивали над костром, а они сопротивлялись и отбивались.

— Ваша милость, — прохрипел Густав, смахнув с мокрого лба прилипшие черные пряди, — надо бежать. Их слишком много.

— Кого, мой друг?

— Нечестивцев, ваша милость! — ответил Густав. — Слышите? Они приехали на страшных, жутких машинах! Они прятались по саду и, похоже, планировали нападение давно, просто выжидали, когда мы с вами войдем в дом.

Сад потряс жуткий взрыв, закричали потревоженные птицы, заскрипели деревья, которые разламывало бешено вращающимися бурами.

— А моя гвардия? — быстро спросила герцогиня.

— Бежала, мадам, — низким рокочущим голосом ответил один из оборотней. — Во главе нечестивцев, кажется, был замечен ваш соперник, этот чертов демон. Ох, как он рвется сюда, как он хочет добраться до вас и до вашего символа власти! Если б не господин Тристан, этот закопченный красавец давно был бы здесь и беседовал бы с вами… вашей гвардии ясно дали понять, что нападающие посланы Королем. Они предпочли подчиниться его воле, но и против вас не пошли. Мы — это все, что у вас осталось, мадам.

— Я очень ценю вашу верность, — произнесла женщина. Голос ее дрогнул, и Тристан понял, что под маской достоинства она скрывает отчаянием и страх.

— Мадам, не надо раскаяния и самобичевания, — произнес Тристан. — Вы связались с нечестивцами и негодяями. Предательство — это обычная штука, какой от них можно было б ожидать. Радуйтесь, что и в этой ситуации у вас остались союзники.

В саду раздался еще взрыв. Машины пыхтели паром и рычали совсем близко.

— Скорее, — произнес Густав. — Решайтесь! Времени у нас нет совсем. Они пробурят насквозь весь дом и намотают нас всех на свои адские буры. И черта с два там, этими машинами, управляют некроманты или прочие черти, боящиеся вашего гнева.

— А кто же там?

— Простые люди, ваша милость, кажется, бурильщики, добывающие воду в скалах.

— Бурильщики? И их не смущает соседство оборотней?

— Ваша милость, сдается мне, с ними расплатились не только деньгами, но и огромной бочкой с отменным виски, так что чертей они видят итак, и, наверное, здорово привыкли к их соседству! Словом, разом их всех благословить и унять не получится. Чтоб от них отвязаться, надо каждого убить. А это хлопотно и долго!

— Тогда бежим, — просто сказал Тристан. — Драться с паровозом в мои планы не входило.

Женщина и пискнуть не успела, как Тристан оказался рядом с ней, близко, недопустимо близко. Миг — он бесцеремонно ухватил ее и закинул себе на плечо, крепко ухватив за талию.

— Что вы творите, что вы себе позволяете?! — заверещала она, дрыгая ногами. Юбки ее задрались, стали видны кружева и какие-то милые, модные бантики, ленточки, что так не вязалось с ее строгим зловещим видом.

— Спасаю же вас, мадам, — рыкнул Тристан, удерживая ее и непочтительно хватая верещащую даму за задницу. — Перестаньте дрыгаться и мешать мне творить добро!

Под ворохом юбок задница оказалась упругой, крепкой, и это Тристану понравилось. Грубые пальцы Тристана крепче сжались на приятной округлости, женщина на его плече взвизгнула от стыда, но инквизитор уже не обращал на ее протесты внимания.

Его обдало запахом ее духом и жаром ее крепкого молодого тела. Романтики в этом вынужденном контакте, разумеется, было ноль, но чувство реальности навалилось остро, как никогда.

В руках у Тристана был не морок, не туман, а живая женщина. Нежная тяжесть ее тела, стук испуганного сердца, бедра, которые инквизитор теперь обнимал более чем откровенно — все это было настоящим, живым.

Как часто он похищал девиц, выпрыгивая с ними из окна? Пожалуй, за всю свою долгую жизнь Тристан не проделывал такого трюка ни разу, и уж тем более ему не приходилось так экстравагантно спасать девиц из лап нечисти.

Пожалуй, это было даже пикантно, хм…

На лестнице уже стучали шаги недоброжелателей, дом трясся от визжащих лезвий и буров, вгрызающихся в его стены.

С перепуганной женщиной на плече Тристан вспрыгнул на подоконник, пинком распахнул окно. Вниз посыпались осколки разбитого стекла. В лицо Тристану ударил ночной холодный ветер и запах гари. Отсвет пожара блеснул в его глазах.

— Придется прыгать, — сказал он Густаву. Тот кратко кивнул.

— Вперед, ваша милость! Мы за вами.

Ни слова не говоря, Тристан распустил крылья и выпрыгнул в ночь.

Атакующая дом нечисть рычала и выла внизу, разбегаясь от взмахов белых крыльев, которыми инквизитор в любой момент мог благословить так, что темная душа вмиг вылетела бы из черного тела.

Но находились и те, кому благословение было не так уж страшно. Ткачи, такие же неуемные и злобные, как плененная Тристаном паучиха, выскакивали из мрака и пытались накинуть на инквизитора петлю.

И, вероятно, кое-кому это удалось бы, если б следом, по дороге, освобожденной взмахами крыльев от нечестивцев, не неслись оборотни. Им, как и Ткачам, благословение было не страшно, и они смело следовали в круге света вслед за Тристаном.

Не ввязываясь в долгую драку, они напрыгивали на Ткачей, валили их с ног, вцеплялись в руки, вырывая плоть, не позволяя точно бросить клейкое лассо, и неслись дальше.

— Моя шляпа! — вскрикнула герцогиня. Ее широкополую шляпу с густой вуалью сорвало с ее головы, и та исчезла во мраке ночи.

— Невелика потеря, — сквозь зубы процедил Тристан. — Что шляпа, если можно лишиться жизни.

— Вы не должны видеть мое лицо! — кричала женщина, колотя кулачками по спине Тристана и отчаянно дрыгая ногами. — Я вам приказываю!..

— Могу вырвать кусок из вашей юбки, — нелюбезно предложил Тристан. — Повяжете себе его на голову, коль вам так важно ваше инкогнито.

— Что?! — в ярости выкрикнула женщина. — Порвать юбку?! И оголить ноги?!

— Вы уж выберите, что для вас более невыносимо, — огрызнулся Тристан. — Демонстрировать свои кружевные панталоны или свое лицо. Но я не верю, чтоб с лицом у вас было все настолько плохо, что его показывать стыднее, чем задницу.

Герцогиня просто зарычала от ярости и еще раз ткнула кулачком в крепкую спину мужчины. Впрочем, этот выпад Тристан проигнорировал. Он был так же чувствителен, как, например, порыв ветра.

— Черт с вами, рвите юбку! — решительно рыкнула она, наконец.

— Отличный выбор, мадам, — посмеиваясь, произнес Тристан.

Темная ткань под его белоснежными руками треснула, расползлась. Инквизитор нарочно оторвал подол чуть выше, чем это было необходимо, обнаружив на женщине кокетливую коротенькую нижнюю рубашечку, длиной примерно до середины бедер.

Очень стройных и крепких бедер, надо отметить.

Горячих и упругих, под тонкой тканью панталон.

— Красивые ноги, — похвалил Тристан, перекинув оторванный подол себе за спину, в руки сердито сопящей женщины. Та снова забрыкалась, протестуя — ладони Тристана легли на ее тело, нарочно там, где ему ноги женщины показались наиболее соблазнительными, — но он лишь усмехнулся, еще крепче ее обняв и хулигански чмокнув в теплый зад, прикрытый лишь тонкой тканью нижнего белья.

В конце подъездной аллеи показался оставленный автомобиль.

Оборотни внизу неслись, что было сил, вывалив красные языки.

Густав первый обернулся в человека.

Брюки его расползлись по всем швам и держались на талии только за счет ремня.

— Быстрее, ваша милость!

Тристан сложил крылья и несколько шагов пробежал по дорожке, стаскивая со своего плеча женщину. Почти не глядя кинул ее на сидение автомобиля, в угодливо распахнутую Густавом дверцу. Оборотни, часто и громко дыша, кое-как втиснулись на заднее сидение, один влез в багажник, предварительно выкинув оттуда связанную, забытую, искалеченную паучиху-Ткача.

Густав плюхнулся за руль и перевел дух.

— А вы, ваша милость?

Герцогиня, целомудренно сжав колени, наматывала подол собственного платья себе на голову. Остались видны только ее глаза и совсем немного лба над переносицей. Но и этого было достаточно, чтоб понять, что женщина горит от стыда.

— Мадам, — изо всех сил скрывая душащий его смех, церемонно произнёс Тристан, — вам придется немного приподняться, чтоб пустит меня. Сядете мне на колени.

— Что?! — взвилась она. — Чтоб вы меня облапали еще сильнее?!

— Я одолжу вам свой жилет, — интимно промурлыкал Тристан. — Чтобы прикрыть ваши голые коленки. Ну же, смелее! Продолжим наше близкое знакомство!