Прежде чем нас разлучат

Глава 10

Такер

Постучав в дверь Кэрри, жду, пока не слышатся приближающиеся шаги, затем жду еще немного, пока не посмотрят в глазок. Когда человек по другую сторону не отвечает, стучу снова, дверь приоткрывается на дюйм, и появляется один глаз с черной подводкой.

— Кэрри.

— Здрасьте. — Она настороженно смотрит на меня, приоткрывая дверь. — Папы нет дома.

— Ничего. У меня к тебе всего несколько вопросов. Найдется пара минут? — настаиваю я, потому что для разговора с ней мне не требуется разрешение ее отца.

— Я… — она облизывает губы. — Хорошо.

— Можем поговорить на улице, если тебе так удобнее.

Она кивает и выходит наружу, закрывая дверь, и я веду ее на тротуар.

— Как твои дела?

— Нормально. — Она пожимает плечами, глядя куда угодно, только не на меня, затем опускает глаза к своим ногам. — Вы что-нибудь выяснили?

— Еще нет. Вот почему я здесь.

Я изучаю ее, обращая внимание на выкрашенные в черный волосы, темный макияж и мешковатую одежду, из-за которой она выглядит крупнее, чем есть на самом деле.

На фотографиях, которые мама Кристен расставила по всему дому, у нее была внешность южной красавицы — светлые волосы, загар и постоянная улыбка. Затем в какой-то момент она переняла тот же готический стиль, что и Кэрри, перекрасилась в темно-синий и стала наносить слишком много косметики.

— Ты упоминала, что в последний раз видела Кристен за день до ее исчезновения.

— Да. — Она накручивает на пальцы подол своей безразмерной футболки. — Она приходила ко мне домой за учебником, но пробыла всего пару минут.

— Приходила за учебником, — повторяю я, потому что во время последнего нашего разговора она об этом не упоминала.

— На следующий день у нас была контрольная по естественным наукам, а свой учебник она забыла в школе.

— Значит, она пришла одолжить твой?

Девушка кивает.

— Она сказала, куда направлялась, когда уходила от тебя?

— Нет. — Она качает головой. — Она… не знаю. Она уже неделю вела себя странно, а когда я спрашивала ее, что происходит, ничего мне не говорила.

— Ты не знаешь, встречалась ли она с кем-нибудь или ей кто-нибудь нравился?

— Нет, я уже говорила вам это. Парням она всегда нравилась, но ей… ей никогда не нравился ни один из них.

— Проявлял ли кто-нибудь из этих парней агрессию, когда они говорили ей или показывали, что она им нравится?

— Не знаю. Я так не думаю, но точно не знаю. Мы никогда не тусовались с парнями, когда были вместе. М-мой папа довольно строг в таких вещах.

— Понятно, — мягко говорю я, замечая ее волнение. — Ты знаешь имена парней, которым она нравилась?

— Нет.

— Кэрри, я знаю, это сложно, но мне бы очень помогло, если бы ты назвала мне несколько имен.

— Я никого не знаю.

— Ладно, — сдаюсь я и достаю из заднего кармана бумажник. — Я ухожу, но если ты кого-нибудь вспомнишь, я хочу, чтобы ты позвонила мне.

Я передаю ей свою визитку, и она берет ее, прежде чем броситься к нише, где находится дверь ее квартиры. Я смотрю, пока она не оказывается внутри.

Как лучшая подруга, Кэрри, вероятно, знала бы все самые темные секреты Кристен, и в их возрасте обе девочки, вероятно, были бы без ума от парней, даже если не должны были. Из предыдущих разговоров с Барбарой, мамой Кристен, я знаю, что отец Кэрри работает по ночам на одной из местных фабрик, из-за чего она часто остается дома одна. А без присмотра можно только догадываться, чем они с Кристен могут заниматься вместе.

— Кингстон, стой!

Наполненный страхом крик Миранды разрывает воздух, и я бегу трусцой к игровой площадке, где видел ее в последний раз. Когда достигаю парковки, мельком вижу Миранду в розовой толстовке, бегущую за своим сыном, который очень быстро передвигается для ребенка его размера.

Вижу вспыхнувшие задние фары автомобиля, который пятится с места, Миранда тоже их видит и кричит. В этот момент я добираюсь до мальчика, хватаю его на руки и хлопаю ладонью по багажнику машины, прежде чем она успевает меня сбить. Водитель резко жмет на тормоза, вероятно, напуганный до смерти, и Миранда подбегает к нам.

— О, Боже! — кричит она, трясущимися руками забирая у меня сына. — Я… он побежал, как только я открыла ворота. Я не успела его поймать.

С мокрыми от слез щеками она прижимает мальчика к груди.

— Он в порядке. — Я ловлю взгляд водителя в боковом зеркале и поднимаю руку, прежде чем отвести Миранду и Кингстона на тротуар.

— Спасибо, — хнычет она, дрожа всем телом, и Кингстон начинает плакать, вероятно, сбитый с толку тем, что только что произошло, и почему мама держит его как в тисках.

— Где твоя квартира?

— Вон там. — Она смотрит на меня и шепчет: — Спасибо.

— Перестань благодарить меня. — Я кладу руку ей на поясницу и веду через стоянку к другому тротуару.

— Не перестану. Он мог бы… — Она качает головой. — Его могли сбить.

— Но не сбили.

Тут я понимаю, что она ведет нас к квартире напротив той, где сейчас живет Кэрри. Она достает ключ и пытается вставить его в замок, но безуспешно, и я беру дело в свои руки и открываю дверь, затем следую за ней внутрь. Теперь они оба плачут, Миранда почти задыхается, поэтому я усаживаю ее на диван с ребенком на коленях, а сам опускаюсь перед ней на корточки.

— Тебе нужно вдохнуть и успокоиться. Он в порядке, но ты его пугаешь, — мягко говорю я, и ее покрасневшие глаза встречаются с моим взглядом поверх макушки сына.

— Я знаю. Просто…

— Он в порядке, — снова напоминаю я, прежде чем ее мысли успеют уйти в ненужном направлении. — Хочешь воды?

Она кивает, поэтому я встаю и иду на кухню. Требуется секунда, чтобы найти чашку, я наполняю ее водой и возвращаюсь к ней.

Она берет ее все еще дрожащей рукой, и, когда делает глоток, Кингстон поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды встречаются, он изучает меня с любопытным блеском в глазах.

— Ти кто? — тихий голосок и неправильное слово вызывают у меня улыбку, напоминая о том времени, когда Винтер была в его возрасте.

— Я — Такер. — Я протягиваю кулак, и он бьет по нему своим кулачком.

— Такер. — Его голова падает на мамино плечо, и я киваю.

— Спасибо, что поймал его. — Миранда касается щекой его темноволосой головки. — Я… я даже не хочу думать о том, что было бы…

У нее перехватывает дыхание, глаза закрываются.

— Он в безопасности. — Мои пальцы подрагивают от желания прикоснуться к ней.

Кингстон больше не плачет, поэтому вырывается из крепких материнских объятий и направляется к корзине с игрушками, стоящей рядом с телевизором. Вывалив все на пол, он берет книгу и несет ее мне.

— Это его любимая книга, — объясняет Миранда, и я забираю ее у него, когда он протягивает ее мне. Перевернув, смотрю на обложку и читаю заголовок.

«Жирафы не умеют танцевать».

— Читай, — говорит он, и, будь я проклят, если не отшатываюсь от этой мысли.

Я не должен быть здесь. Только не с Мирандой и ее сыном. Мне следовало впустить ее в дом, отдать ключ и уйти.

— Читай, — повторяет Кингстон, и я бросаю взгляд на Миранду. Не знаю, что она видит, когда смотрит на меня, но тянется к сыну.

— Милый, Такеру нужно уйти. Мама почитает тебе.

— Нет, ти почитай, — требует он от меня, и я перевожу взгляд на него.

— Милый, — повторяет она, но он даже ее не замечает, потому что его глаза не отрываются от меня.

— Все в порядке, — сдаюсь я, прежде чем успею одуматься, затем неохотно сажусь на край дивана.

Как только моя задница оказывается на диванной подушке, он приближается и прислоняется ко мне, и я открываю первую страницу.

История заканчивается менее чем за пять минут, но когда я начинаю закрывать книгу, мальчик хватает ее и снова открывает на первой странице.

— Еще.

Дерьмо.

— Как насчет того, чтобы вместо этого посмотреть свое шоу? — Миранда включает телевизор, и после нескольких щелчков гостиную наполняет детское пение, и Кингстон зачарованно смотрит на экран.

Встав, я протягиваю Миранде книгу, которую все еще держу в руках, и отступаю на шаг, когда звонит мой мобильный. Вытащив его из кармана и взглянув на экран, вижу, что это Майлз, потом смотрю на нее.

— Мне пора. Я должен ответить.

Она кивает, затем, не говоря ни слова, идет за мной к входной двери.

— Такер.

Когда я открываю дверь, она хватает меня за запястье, и я снова поворачиваюсь к взгляду ее красивых глаз. Жду, но она ничего не говорит.

Может, ей и не нужно.

Во рту у меня пересыхает, я киваю, и она отпускает меня. Выйдя наружу, блокирую желание еще раз обернуться к ней, прежде чем дверь за мной закроется.