Прежде чем нас разлучат

Глава 3

Миранда

Я в ванной наношу последние штрихи к макияжу, а Кингстон сидит на прилавке с iPad и смотрит видео о домашних животных. Прошла неделя с того дня, как я узнала о романе Боуи, и с тех пор я снова получила работу в салоне, нашла квартиру для аренды благодаря женщине по имени Эйприл, клиентке Эммы, о которой она мне рассказывала. А вчера я поставила Кингстона в лист ожидания в паре детских садов, так как днем я буду работать и не смогу брать его с собой.

Я также избегала почти всех контактов с моим будущим бывшим мужем, что оказалось проще, чем я думала. С другой стороны, с учетом того, что почти каждую ночь он шлялся где-то допоздна, а придя домой, жаловался, как он измотан, именно он облегчил мне жизнь.

Но, как я ни старалась, сегодняшним вечером я не смогла избежать его общества, хотя меньше всего на свете хотела наряжаться, чтобы пойти с ним.

Сегодня вечером состоится ежегодный бал полицейских, на который я всегда с нетерпением ждала, чтобы пойти с ним, потому что это давало мне повод купить красивое новое платье и нарядиться — два моих любимых занятия. Однако в этом году дела обстоят явно иначе, поэтому я не стала покупать что-то новое, хотя и обещала. Вместо этого положила триста долларов, которые дал мне Боуи, на свой новый банковский счет и одолжила платье у своей подруги Уинни, которая является заядлой участницей театрализованных представлений.

— Мамочка, ты класивая, — говорит Кингстон, и я смотрю на своего сладкого мальчика.

— Спасибо, милый. — Я наклоняюсь и целую его в лоб, после чего снова сосредотачиваюсь на своем отражении в зеркале.

Мои длинные светлые волосы уложены волнами, макияж ярче, чем обычно, потому что Боуи ненавидит, когда я пользуюсь косметикой, и в качестве дополнительного «иди на х*й» я добавляю красную помаду, а затем отступаю и разглядываю себя.

Я не была уверена в изумрудно-зеленом платье, на котором Уинни настояла для этого вечера, поскольку мое тело очень сильно изменилось после рождения Кингстона, но шелковая ткань скользит по моей груди, которая теперь стала больше, по более широким бедрам, и касается пола, так как я еще без каблуков. Материал безжалостен, но, должна признать, мне идет.

— Мамочке нужно взять туфли. — Я поднимаю Кингстона со стойки и, удерживая его на бедре, захожу в гардеробную. — Потом мы спустимся вниз. Скоро должна прийти тетя Эмма.

— Я хочу остаться с тобой.

— Знаю, дорогой, но мамочке нужно сходить кое-куда с папочкой. И ты же любишь проводить время с тетей Эммой.

Я ставлю его на пол, чтобы дотянуться до одной из верхних полок, где лежат мои туфли.

— Завтра мы сходим с тобой в парк, хорошо? — спрашиваю я, надеясь его отвлечь.

— Я достану. — Боуи тянется надо мной за туфлями, которые я пыталась достать, прижимаясь к моей спине, отчего по коже бегут мурашки.

— Спасибо.

Он передает мне туфли, и я прижимаю их к груди и отхожу от него. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, его взгляд блуждает по мне, а я смотрю на него.

В первый раз, когда мы встретились, он пришел в салон на стрижку в полицейской форме, и все же не произвел на меня впечатление. Конечно, он был и остается красивым мужчиной со своей оливковой кожей, темными волосами и карими глазами. Но его очевидное высокомерие было огромным тревожным сигналом, поэтому я отказала ему, когда он пригласил меня на свидание. Я ожидала, что это будет последний раз, когда я его вижу, но он удивил меня, почти каждый день приходя ко мне на работу, и, в конце концов, он меня вымотал, и я согласилась на свидание.

Тогда-то я и узнала, каким забавным, обаятельным и внимательным он может быть. И не прошло и четырех месяцев, как я уже была влюблена и планировала нашу свадьбу. Сейчас, глядя на него, я ничего не чувствую. Та любовь, которую я когда-то испытывала к нему, ушла, сменившись разочарованием. Если бы он был со мной честен и сказал, что больше меня не любит и хочет чего-то другого, мне было бы больно, но я бы уважала его за искренность. Сейчас? Сейчас у меня даже уважения к нему не осталось.

— Тебе не кажется, что красная помада — это слишком? — спрашивает он, вырывая меня из мыслей, и я выдавливаю из себя улыбку, проходя мимо него.

— Неа.

— Неа, — повторяет Кингстон, следуя за мной к кровати, куда я сажусь.

Надев золотистые шпильки с ремешками, я встаю и возвращаюсь в гардеробную за клатчем, как раз в тот момент, когда раздается звонок в дверь.

— Можешь взять с собой Кингстона и открыть дверь? Это Эмма, — зову я.

— Да, — раздается его согласие.

Сложив все необходимое в расшитый бисером клатч, беру пальто и осторожно спускаюсь на каблуках по лестнице, затем иду на кухню, где слышу смех Эммы и Кингстона.

— Готова? — спрашивает Боуи, как только я выхожу из-за угла, даже не удостоив меня взглядом.

— Да. — Я перевожу взгляд с него на Эмму. — Спасибо.

— В любой момент.

Она ставит Кингстона на пол, затем подходит ко мне и заключает в объятия.

— Ты в порядке? — шепчет она, и я киваю. — Просто чтобы ты знала, если бы я так сильно не любила члены, я бы тебя оттрахала.

— Замолчи. — Я смеюсь, и она отпускает меня с широкой улыбкой.

— Просто говорю.

— О чем? — спрашивает Боуи, хмуро глядя между нами.

— Ни о чем, — отвечаем мы в унисон, и я приседаю на корточки, открывая объятия для Кингстона, и он бежит ко мне, чуть не сбивая с ног. — Слушайся тетю Эмму, мамочка скоро вернется домой.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Я целую его в щеку, затем вытираю красный след от помады. — Люблю тебя.

— Юбью тебя. — Он в последний раз сжимает мою шею, затем обнимает отца, после чего Эмма зовет его присоединиться к ней в гостиной, чтобы поиграть.

Идя впереди Боуи в гараж, я сажусь на переднее сиденье его грузовика и пристегиваю ремень безопасности, пока он устраивается за рулем.

Всю дорогу до центра города мы едем молча, он даже не пытается прикоснуться ко мне, что заставляет меня задуматься: не испытает ли он облегчения, когда я скажу ему, что знаю о Наоми.

Может, он ее любит.

Может, их чувства взаимны.

Эта мысль должна причинять боль, но я ее не чувствую. Я онемела, совершенно лишена каких-либо эмоций по отношению к нему.

Когда мы подъезжаем к отелю, где проходит мероприятие, он отдает ключи от машины парковщику, и мы идем бок о бок ко входу. Он не прикасается ко мне, пока мы не входим в бальный зал, и присутствующие не смотрят в нашу сторону, и тогда он кладет руку мне на поясницу.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает он, и я отхожу от него и оглядываюсь.

— Да, пойду, узнаю, где мы сидим. Встретимся в баре.

Я отворачиваюсь, не дожидаясь его ответа, и иду к длинному столу, уставленному сложенными карточками, на которых золотистым шрифтом напечатаны имена. Как только я нахожу карточки с нашими именами и беру их, мое внимание привлекает имя Такера Беккета.

Не может быть. Или может?

С колотящимся сердцем разглядывая карточку Такера, вижу за ней карточку с именем Наоми Беккет.

Она работает с Боуи или с Такером? В любом случае, такого я не ожидала. Я не была готова увидеть женщину, с которой спит Боуи, и ее мужа, которому она изменяет.

— Простите, — произносит низкий голос, и в моем поле зрения возникает мужская рука, она тянется передо мной и сжимает пальцами верхушку карточки, на которую я смотрела несколько секунд назад, и мои глаза, как в замедленной съемке, перемещаются от карточки с именем Такера к руке, вверх по рукаву черного пиджака, к широкой груди и великолепному лицу.

С бешено колотящимся сердцем и внезапно вспотевшими ладонями я делаю глоток воздуха, когда кристально чистые голубые глаза, окруженные густыми ресницами, встречаются с моим взглядом.

Я сейчас потеряю сознание.

— С вами все в порядке? — спрашивает он, придерживая меня за плечо, когда мой каблук цепляется за подол платья в моей попытке сделать шаг назад, чтобы уйти от него.

— Да, простите.

Я выравниваюсь и чувствую, как кровь отливает от лица, когда к нам направляется брюнетка в красном платье, окликая Такера по имени. Это та самая женщина, чью фотографию я видела на ноутбуке Боуи.

— Простите. — Спотыкаясь, я пячусь. — Мне очень-очень жаль, — шепчу я, и его брови хмурятся.

Развернувшись на каблуках, выбегаю из бального зала в поисках места, где можно взять себя в руки, и, к счастью, нахожу немного дальше устланного коврами холла маленькую нишу. Трясущимися руками достаю телефон и набираю номер Эммы. Она единственная, кто знает, что происходит, единственная, с кем я могу сейчас поговорить.

— Эй, ты уже возвращаешься?

— Она здесь.

— Что?

— Она и ее муж здесь. — Я качаю головой. — Я видела его имя… а потом ее… и они оба здесь, — бормочу я.

— Дыши, Эм. Я не понимаю. — Она звучит растерянно, и я зажмуриваюсь.

— Наоми и Такер. — Я сглатываю. — Боуи должен был знать, что они будут здесь, верно? Он должен был это знать. Теперь стало очевидно, что он работает с одним из них. Или, может быть, с обоими. Я не знаю.

— Эм, тебе нужно прямо сейчас вернуться домой! — кричит она в панике.

— Я не могу. Ты же знаешь, что я не могу. — Я опускаю глаза в пол. — Если уйду без всякой причины, он поймет, что что-то не так.

Клянусь, я чувствую, что кто-то наблюдает за мной, поэтому оборачиваюсь. При виде Такера, стоящего в нескольких шагах от меня, мой телефон выскальзывает из руки.

О, боже.

Он делает ко мне шаг, и я отступаю, натыкаясь на стену, когда он наклоняется, чтобы поднять мой телефон.

— Завершите разговор, — приказывает он, протягивая мне телефон, и мой пульс пускается в галоп.

Трясущимися руками я подношу сотовый к уху.

— Эмма, мне нужно идти.

— Кто там? Что происходит?

— Здесь Такер.

— Ох, Иисусе, Эм. Я должна тебе кое-что сказать.

— Завершите разговор, — повторяет Такер.

— Я ему звонила! — кричит Эмма, и мое сердце опускается в пятки. — Я… я нашла его и, притворившись тобой, рассказала о романе. Общалась с ним некоторое время. Я не хотела, чтобы он узнал каким-то другим способом и провалил твой план.

— О, боже, — шепчу я, наблюдая за каменным выражением лица Такера.

— Прости меня, Эм. Я понятия не имела, что он будет там сегодня.

— Я тебе перезвоню, — шепчу я, но не отключаюсь. Вместо этого отвожу телефон от уха и держу рядом с собой. На случай, если гнев в его взгляде обрушится на меня.

— Вы жена Боуи? — спрашивает он, и все, что я могу сделать, это тупо кивнуть, глядя ему в глаза. Не верится, что это происходит. — Какого хрена?

— Я… я вам не звонила. То есть, я должна была вам позвонить и все рассказать, но… я просто… — я сжимаю губы, когда мускул на его покрытой щетиной челюсти тикает. — Когда я узнала, я… я не думала ни о вас, ни о ком-то еще, кроме себя и своего сына.

Я обхватываю себя руками, и мой подбородок дрожит, когда я борюсь с желанием заплакать. Боже, я не хочу плакать. Не сейчас.

— Я работаю над тем, чтобы все уладить, чтобы, столкнувшись с ним, мы с сыном были бы в безопасности.

— Да мне насрать на то, кто мне звонил, чтобы сказать всю эту хрень. — Он запускает пальцы в темно-русые волосы, и его взгляд устремляется на стену над моей головой.

— Простите, что Эмма вам позвонила, — шепчу я, и его глаза возвращаются ко мне.

— Вы бы предпочли, чтобы я не знал?

— Конечно, нет.

Чувство вины скручивает мои внутренности, и его руки сжимаются в кулаки по бокам, когда он смотрит на одинокую слезу, скатывающуюся по моей щеке.

— Разберитесь со своими проблемами, чтобы я мог разобраться со своими, — отрезает он, и, не говоря больше ни слова, разворачивается и уносится прочь.

Я смотрю, как он исчезает за углом, мое сердце застревает в горле, а мысли кружатся от того, что только что произошло.

— Эм! — доносится голос Эммы из телефона, который я все еще держу в руке, и я подношу его к уху.

— Я здесь.

— Ты в порядке?

— Да. — Я стираю с щек влагу и выхожу обратно в холл, выискивая по сторонам туалет.

— Прости меня. Я… боже, я должна была сказать тебе, что звонила ему.

— Да, должна была. — Я направляюсь к туалетной комнате и останавливаюсь у двери. — Напишу тебе позже.

— Ты злишься?

— Безумно, — шепчу я.

— Ладно, но помни: я люблю тебя.

— Я знаю и тоже люблю тебя.

Так и есть, но это не меняет моего желания задушить ее сейчас. Она перегнула палку и, что еще хуже, не предупредила меня, что в данной ситуации плохо, очень-очень плохо.

Быстро попрощавшись, убираю телефон обратно в клатч, затем открываю дверь в туалет и миную очередь из нескольких женщин, чтобы посмотреться на себя в зеркало над раковиной. К счастью, тушь все еще на месте, так что я просто поправляю помаду и выхожу в холл.

Мои нервы в беспорядке, когда я возвращаюсь в тускло освещенный бальный зал и оглядываю небольшие группы людей в поисках Боуи, потому что я еще не готова иметь с ним дело. Не тогда, когда чувствую себя такой уязвимой и на грани срыва, будто вот-вот выпрыгну из своей кожи. Как только я беру карточку и начинаю искать свой стол, вижу Нову — жену шефа Боуи — разговаривающую с компанией женщин. Как только она замечает меня, ее красивое лицо озаряется улыбкой, и она бросается ко мне.

— Боже мой, подруга, посмотри на себя! — Она хватает меня за руки, разводя их в стороны. — Выглядишь изумительно.

— Спасибо.

Я выдавливаю из себя улыбку, затем качаю головой, рассматривая ее наряд, который могла надеть только она. Короткое платье с блестками из розового золота выглядит на ней потрясающе, особенно на фоне великолепной смуглой кожи. С другой стороны, я никогда не видела ее в ином образе, кроме модели, которой она была раньше.

— Потрясающее платье.

— Не правда ли? — Она взмахивает руками. — Как только я увидела это платье летом, тут же его купила, зная, что оно идеально подойдет для сегодняшнего вечера.

— Ты не ошиблась. — Я оглядываюсь в поисках ее мужа, обычно находящегося на расстоянии вытянутой руки от своей жены. — Где Девон?

— Сидит за столом с выпивкой. Он сегодня не в настроении. — Она закатывает глаза. — А как ты? Как мой маленький король?

— Хорошо, взрослеет слишком быстро и почти каждый день сводит меня с ума.

— Мальчики они такие. — Она смеется. — Теперь вам с Боуи нужна девочка, чтобы уравновесить силы.

— Этому никогда не бывать, — выпаливаю я, не подумав, и ее глаза с подозрением сужаются.

— Что случилось?

— Ничего.

— Миранда Оуэнс.

— Не используй на мне свой материнский голос. — Я оглядываюсь. — Я не могу говорить здесь об этом.

— Вы с Кингстоном в порядке? — шепчет она, и черты моего лица смягчаются.

— Да, — уверяю я ее, и она берет меня за руку.

— Помни, если тебе что-нибудь понадобится, я на расстоянии одного телефонного звонка.

— Спасибо, — шепчу я, зная, что это не пустое предложение.

Когда мы с Боуи стали встречаться, она взяла меня под свое крыло. Я была так ей благодарна, особенно в первые дни, когда свидания с полицейским пугали меня до чертиков. А сразу после рождения Кингстона, когда я понятия не имела, что делать, и ни у одной из моих подруг детей не было, она снова меня поддержала.

— Я пойду к нашему столику, — говорит незнакомая мне женщина, подходя к Нове. Музыка обрывается и объявляют, что сейчас будет подан ужин.

— Я сейчас, — говорит ей Нова, затем ее взгляд возвращается ко мне. — Выпьем после ужина и наверстаем упущенное.

— Я бы с удовольствием. — Я сжимаю ее руку и наблюдаю, как она уходит.

Опускаю взгляд на карточку в своей руке, затем просматриваю таблички с номерами в центре каждого стола, выискивая наш. Сердце бешено колотится, когда мой взгляд останавливается на Такере и Наоми, которые сидят за соседним столом, за которым определили нас с Боуи.

Быть того не может.

— Я искал тебя. За каким мы столом? — вопрос Боуи заставляет меня вздрогнуть, а руки трястись, когда я показываю ему карточку.

— За тридцать пятым.

— Пойдем, — подталкивает он меня вперед, кладя руку мне на поясницу, и мои мышцы болезненно напрягаются по пути через зал.

Я стараюсь… очень стараюсь… не смотреть в сторону Наоми, когда мы приближаемся к нашему столу, но все равно не могу оторвать от нее глаз. Она великолепна — на самом деле, ошеломительна — и полная противоположность мне во всех отношениях: загорелая брюнетка с модельно-худощавым телосложением. Я узнаю женщину, с которой Боуи встречался до меня.

Когда наши с ней взгляды встречаются, она поджимает губы в тонкую линию, будто раздосадована, увидев меня здесь с мужем, и я опускаю глаза вниз и сосредотачиваюсь на дыхании.

Мы с Боуи подходим к нашему столику, он представляет меня всем, кто сидит с нами, как свою жену, и я подобающе улыбаюсь, чувствуя себя абсолютной обманщицей. Может, я все делаю неправильно. Может, мне просто нужно сорвать этот пластырь и покончить со всем.

Взяв бокал воды, я смотрю на Такера, выражение его лица непроницаемо. Можно только представить, о чем он думает, что сейчас чувствует. И мне ненавистно, что из-за меня он вынужден притворяться, что все нормально, хотя на самом деле это не так.