Прежде чем нас разлучат

Глава 36

Такер

— Уокер, успокойся.

Миранда вздыхает в пятый раз за две минуты, и мне требуется вся сила воли, чтобы не забрать у нее телефон и не выбросить в чертово окно. Звонок от брата начался с того, что она была счастлива его услышать, но после того, как рассказала ему обо мне, ее тон быстро сменился на защитный и рассерженный.

— Как я уже говорила, он детектив, и… — Он явно перебивает ее. — Уокер, он совсем не похож на Боуи.

Она глубоко вздыхает, и я смотрю в зеркало заднего вида, чтобы проверить Кингстона, который все еще спит с тех пор, как мы тронулись два часа назад.

— Ну, мне не нужно твое разрешение или одобрение, чтобы встречаться с кем-то. — Я замечаю, как она тайком бросает на меня взгляд, а затем шепчет: — Я повешу трубку, если ты и дальше будешь вести себя как засранец.

Она снова делает паузу.

— Понимаю, у тебя есть вопросы, но тебя здесь нет, Уокер. И с твоей реакцией на то, что я встретила мужчину, я ни за что не позволю ему поговорить с тобой по телефону.

Она недолго молчит, затем стонет:

— Приезжай в гости, тогда с ним и познакомишься. — Она снова замолкает, а потом шепчет: — Я люблю тебя, но ни одно твое слово не заставит меня усомниться в моем решении, так что тебе лучше не пытаться.

Повернув к ней голову, я вижу, что она смотрит в окно.

— Понимаю, ты обеспокоен тем, что случилось с Боуи, но Такер совсем на него не похож. Он добрый, честный и очень милый с Кингстоном, и тот его просто обожает. С ним я счастлива и полна надежд, просто поверь мне, потому что я не хочу вешать трубку, злясь на тебя, но сделаю это, если ты скажешь что-то, кроме: «Я поддерживаю тебя и верю, что ты достаточно разумна, чтобы не выбрать еще одного мужчину, который будет плохо с тобой обращаться».

После этого она глубоко вдыхает и выдыхает, слушая брата.

— Ладно, надеюсь, у тебя получится. Я скучаю по тебе, и твоему племяннику было бы приятно знать, что ты существуешь в реальной жизни, а не только на экране телефона. Кроме того, я хотела бы познакомиться с девушкой, с которой ты встречаешься. — Проходит минута, прежде чем она шепчет: — Я тоже тебя люблю. Пожалуйста, будь осторожен.

Она отключатся и кладет сотовый в подстаканник рядом с моим телефоном.

— Извини за это.

— Ты в порядке? — Я тянусь к ее руке, и она обхватывает мои пальцы.

— Да, он волнуется и ведет себя как надоедливый старший брат.

— Он любит тебя.

— Я знаю. Это единственная причина, по которой я не выбросила телефон в окно.

Я смеюсь, и она сжимает мои пальцы.

— Он постарается приехать этим летом, когда наши родители будут здесь.

— Это хорошо.

— Когда вы познакомитесь, он все поймет, но сейчас…

— Детка, — перебиваю я, — меня не беспокоит мнение твоего брата обо мне.

— Я знаю, но хочу, чтобы вы поладили. Ему не нравился Боуи, и я знаю, что это одна из причин, по которой он не хотел приезжать.

— Есть и другие?

На мгновение она замолкает.

— Честно говоря, мне кажется, он держался подальше, потому что, если бы приехал в Штаты, почувствовал бы себя обязанным встретиться с родителями.

— Они не ладят?

— Ладят, но Уокер всегда испытывал неприязнь к отцу, возможно, даже к маме.

Я смотрю на нее.

— Не понимаю.

— Отец изменял маме, пока мы росли. — Она играет с моими пальцами. — Я не говорю о романе, после которого он понял, что напортачил, а потом исправился. Он изменял, попадался, извинялся, просил прощения, а затем делал это снова.

— Детка.

Я переворачиваю руку и сжимаю ее бедро. Даже если ее травма не была такой же, как у меня, по ее тону очевидно, что она все равно оставила шрамы.

— Уокер. — Она делает долгую паузу. — Папа — хороший человек, и я думаю, Уокеру было очень трудно разделить, кем был папа как человек, кем он был как отец и кем он был как муж.

Она выдыхает.

— По крайней мере, так было со мной, и я знаю, что никто из нас не понимал, почему мама просто не бросила его. У нее была работа, и все было бы в порядке.

— Некоторые люди не осознают, что они достаточно сильны, чтобы сделать это, — тихо говорю я, а затем спрашиваю: — Как сейчас складываются отношения твоих родителей?

— Хорошо, наверное, но, честно говоря, я не знаю. Когда я училась в выпускном классе, друзья рассказали мне об измене отца, и я почувствовала себя такой униженной. — Ее голос звучит тише. — Я могла справиться с маленьким грязным секретом, который оставался в четырех стенах нашего дома, но знать, что окружающие обсуждают это, убивало.

— Еще бы.

Я сворачиваю с шоссе и вижу, как она кивает.

— Я поссорилась с ним по этому поводу и немного перегнула палку, потому что мне было очень стыдно. — Она тихонько вздыхает, а затем шепчет: — После ссоры мы долго не разговаривали. Отношения пошли на поправку только в последнее время. Насколько мне известно, тогда он изменил в последний раз, но точно я этого не знаю, и не собираюсь обсуждать это с мамой. Вот почему я даже и не допускала мысли, чтобы остаться с Боуи. Он знал, через что я прошла, и что никогда не заставлю Кингстона пройти через то же самое, и все равно завел роман.

— Честное слово, детка, со мной тебе не о чем беспокоиться, — тихо уверяю я, и ее пальцы напрягаются. — И это не пустые слова, которые ты хочешь услышать. Я говорю правду. Измена — это наш выбор. Она не происходит случайно, и я никогда не предам оказанное мне доверие.

— Я знаю, — бормочет она.

— Мамочка, — зовет Кингстон с заднего сиденья, и я смотрю в зеркало заднего вида.

— Привет, милый. — Она поворачивается к нему. — Все хорошо? Тебе нужно на горшок?

— Мы уже приехали?

— Еще минут пять, приятель, — говорю я, и он садится прямо, чтобы посмотреть в окно, прежде чем попытаться оглянуться назад, вот только сидит недостаточно высоко.

— Где Винтер?

— Все также позади нас, — уверяет его Миранда, прежде чем повернуться вперед и порыться в сумке у ног. — Хочешь перекусить?

— Нет. — Он зевает. — Здесь куча деревьев.

— Так и есть. — Я улыбаюсь, когда он встречается со мной взглядом в зеркале. — А еще здесь водятся медведи, я видел нескольких, когда останавливался в хижине.

— Настоящие мивдведи? — спрашивает он, и я смеюсь над тем, как он произносит это слово.

— Да, так что будь осторожен, когда находишься снаружи. Не уверен, до сих пор ли они в спячке, но уже вполне могут проснуться.

— Хорошо, — радостно говорит он.

Я сворачиваю на грунтовую дорогу, по обе стороны от которой возвышаются деревья.

— Ох, боже, — шепчет Миранда, когда в поле зрения появляется озеро. — Здесь так красиво.

— Мы можем пойти поплавать? — спрашивает Кингстон, глядя на воду из окна.

— Летом, приятель. Сейчас слишком холодно.

На развилке я поворачиваю направо; если поехать налево, попадем к соседу. Когда в поле зрения появляется хижина, возле нее на бетонной площадке стоит большой грузовик. Грузовик, которого здесь быть не должно, так как у меня нет арендаторов до следующих выходных.

— Это грузовик Боуи, — шепчет Миранда достаточно громко, чтобы я расслышал.

Я смотрю на нее, и у меня сжимается челюсть. Если он здесь, то и Наоми тоже.

Вместе с братьями на их машинах — кроме машины Далтона, потому что он поехал с Клэем и Уиллоу, — я подъезжаю к хижине и паркуюсь, прежде чем открыть дверцу.

— Оставайся здесь, — приказываю я.

— Такер…

— Все хорошо, детка. — Я обхватываю рукой ее затылок. — Просто подожди здесь с Кингстоном.

Когда я получаю от нее кивок, то притягиваю для поцелуя, затем отпускаю и выпрыгиваю из грузовика, хлопнув дверцей, как раз в тот момент, когда Кингстон спрашивает Миранду о своем отце.

— Кто это здесь? — спрашивает Майлз, вылезая из своего грузовика.

— Угадай.

— Дерьмо, — бормочет он, глядя на хижину, когда Клэй и Далтон вылезают из джипа Клэя.

— Скажи Уиллоу, чтобы оставалась на месте, — тихо говорю я, и Клэй тут же настораживается. — Все в порядке. Здесь Боуи и Наоми.

— Черт, — бормочет Далтон, захлопывая за собой заднюю дверцу.

— Что собираешься делать? — спрашивает Майлз.

— С нами дети, так что, чем меньше драмы, тем лучше.

Я иду к хижине с братьями за спиной. Когда мы подходим к входной двери, я не использую ключ. Стучу и жду, наблюдая за движением через травленое стекло, за которым вскоре появляется лицо Боуи.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он, распахивая дверь в спортивных штанах и с влажными волосами.

— Я собирался задать тебе тот же вопрос. — Я смотрю мимо него и вижу нервничающую Наоми в одном лишь полотенце. — Наоми, почему ты в моем доме?

— Твоем доме? — Боуи скрещивает руки на груди.

— Моем доме, — повторяю я, и он оглядывается на Наоми.

— Думал, это твой дом.

— Я… ну… — Она переминается с ноги на ногу. — Он был нашим.

— Он никогда не был нашим. Его купил я. Твоего имени даже не значилось в документах. Судья прямо сказал тебе, что ты не получишь ни пенни от этой собственности.

— Мы были женаты, когда ты его купил, — огрызается она. — Я должна владеть половиной.

— И все же ты ею не владеешь, — холодно вставляет Майлз, и она смотрит на него.

— Господи, Наоми. Ты когда-нибудь, мать твою, говоришь правду? — рявкает Боуи, отворачиваясь от открытой двери.

— Что это значит? — выплевывает она.

— Сначала, ложная беременность. Теперь это. И то, что ты все еще спишь с Такером, тоже ложь?

— Я все тебе объяснила.

— Да, ты очень хорошо «объясняешь» дерьмо, чтобы оно соответствовало твоей истории. А я, дурак, слушаю. — Он мчится через гостиную в спальню на первом этаже.

— Куда ты? — кричит она, когда он проходит мимо нее.

— Собирать вещи, я уезжаю домой. — Он отстраняется, когда она тянется к нему.

— Ты не можешь бросить меня здесь.

— Наоми, не притворяйся, будто тебе, черт возьми, не плевать на меня или на то, что я делаю. Пусть я и думал членом, когда мы стали встречаться, но я не полный идиот.

— Ты сказал, что любишь меня. Ты выбрал меня.

— А еще я думал, что люблю свою жену и нашу семью, но потом добровольно разрушил все хорошее, что у меня было. Итак, очевидно, я понятия не имею, что такое любовь, и что я такой же е*анутый, как и ты.

Он проталкивается мимо нее и идет в спальню.

Наоми оборачивается, указывая на меня пальцем.

— Это все ты виноват.

— Даю вам десять минут, чтобы собрать вещи и убраться из моего дома, или я вызову полицию и вас арестуют за взлом и проникновение. — Я скрещиваю руки на груди.

— Ты бы так не поступил.

— Испытай меня. — Я пожимаю плечами, и она смотрит мне за спину на моих братьев, прежде чем развернуться и ворваться в комнату к Боуи.

Когда минуту спустя он выходит в футболке и с сумкой через плечо, я встаю перед дверью.

— Забирай Наоми с собой.

— С меня хватит. Она сама может найти дорогу домой. — Он отступает в сторону, и я делаю то же самое, преграждая ему путь.

— Миранда и Кингстон в моем внедорожнике, — сообщаю я, и его челюсти сжимаются. — Тебе нужно забрать Наоми с собой.

— Отлично. Позволь мне сходить к моему мальчику, пока она не вышла.

Без всякого желания я все же отступаю в сторону и даю ему пройти. Боуи бросает сумку в кузов своего грузовика и идет туда, где я припарковался. Пассажирская дверца открывается, и выходит Миранда, ее вопросительный взгляд останавливается на мне.

— Я только хочу обнять его, — тихо говорит Боуи Миранде, и она смотрит на него. — Когда Наоми выйдет, мы уедем. У вас больше не будет из-за нас проблем.

Ее выражение наполняется сочувствием от того, что она видит на его лице, и открывает заднюю дверцу.

— Папочка! — радостно кричит Кингстон, прыгая в объятия отца, не обращая внимания на напряжение в воздухе.

— Привет, приятель. — Боуи обнимает его. — Тебе весело с Такером и мамочкой?

— Да, и мы можем увидеть мивдведя! — Он откидывается назад, чтобы увидеть лицо отца, его улыбка слегка сникает. — Но мне нельзя плавать, потому что слишком холодно.

— Ты ведь не хочешь превратиться в эскимо? — спрашивает Боуи, и выражение лица Кингстона ясно показывает, что он взвешивает все «за» и «против». — Приятель, купаться нельзя. Слишком холодно, но, может быть, в другой раз.

Тон Боуи звучит по-отечески.

— Ладно. — Кингстон вздыхает, и я замечаю, как Миранда поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— Веди себя хорошо с мамой и Такером, а мы с тобой увидимся через пару дней.

— А с бабушкой? — спрашивает Кингстон.

Грудь Боуи расширяется, а затем сдувается, когда он смотрит в глаза сыну.

— И с ней тоже. — Он целует Кингстона в щеку, затем передает его матери.

— Почему ты все еще здесь? — громко спрашивает Наоми, выходя на улицу, и Кингстон обеими руками обхватывает маму за шею.

— Садись в мой грузовик, — приказывает Боуи, подходя к ней.

— Не указывай мне, что делать. — Она скрещивает руки на груди.

— Садись в мой грузовик, Наоми, или я позволю Такеру вызвать полицию, — тихо рычит он.

Она смотрит на меня, и я поднимаю бровь.

— Отлично. — Она топает к его грузовику и садится внутрь, хлопая дверцей так сильно, что кабина качается из стороны в сторону.

Взгляд Боуи обращается ко мне.

— Позаботься о них.

Я киваю и отхожу вместе с Кингстоном и Мирандой, пока он садится в свой грузовик и отъезжает. Минуя нас, Боуи не отрывает глаз от дороги, а Наоми смотрит в лобовое стекло.

— Не хочу сглазить, но, думаю, все наладится, — шепчет Миранда, когда Кингстон тянется ко мне.

Я беру его на руки и опускаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Я тоже так думаю, детка.

— Наконец-то, — шепчет она, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее улыбающиеся губы. Кингстон хватает нас за щеки, прижимаясь лицом к нашим лицам и издавая громкий чмокающий звук.

— Я люблю тебя. — Он хихикает, и я отстраняюсь и перевожу взгляд то на него, то на его маму, чувствуя себя так, словно меня только что ударили в грудь стофунтовым валуном.

Я думал, что знаю, что такое любовь. Думал, что уже испытывал ее раньше. Но до этого момента я и понятия не имел, что это за чувство.

И я, черт возьми, никогда не приму то, что у меня есть, как должное.