Преследующая Призрака

Глава 10

Звуки проникают обратно в мое сознание, громкие и беспорядочные. Мое дыхание.

Я трясу головой, раз, два, прежде чем белая комната оказывается в фокусе. Металлические прутья расплываются, как неправильно подобранные цвета.

Все кончено. Пока что.

Что-то не дает покоя в глубине моего сознания. Не знаю, что именно.

Я проверяю часы. Десять минут. Неплохо. Мы прошли путь от тридцати минут до этого. Если продолжим постепенную детоксикацию, то скоро совсем откажемся от «Омеги».

Эти небольшие дозы облегчают ломку, но и возвращают меня в то бездумное состояние.

Эффект «Омеги» действует на каждого члена «Нулевой команды» по-разному. Тень и остальные обычно не впадают в буйство, даже получив дозу. Они либо засыпают, либо медитируют. Вообще-то Тень так и делает, но только потому, что он обманывает детоксикацию и принимает более сильную дозу, чем нужно. Вот почему я за ним присматриваю.

Мы с Туман страдаем от прямо противоположных эффектов. Когда наркотик попадает в наши вены, мы становимся чертовски бдительными. Поэтому на нас надевают наручники Пламя или Тень.

Кровь пропитывает мою повязку и капает на белый мрамор. Туман качает головой и, спотыкаясь, поднимается на ноги. Ее запястье тоже в крови.

Почему здесь кровь? Если нас держат в полной тишине, мы ничего не делаем.

В голове снова появляется тревога. Есть что-то важное, о чем я не могу вспомнить.

Долбанная «Омега».

Дверь распахивается. Внутрь заходит Пламя, ключи болтаются у него на указательном пальце, а сигарета — в губах. На нем нет капюшона, а его темно-рыжие волосы зачесаны назад. Он выглядит почти как респектабельный джентльмен, если бы не его скучающее выражение лица.

— Что случилось? — прохрипел я, держась свободной рукой за пульсирующий висок.

— Что ты имеешь в виду под «что случилось»? — он расстегивает мои наручники, затем наручники Туман.

— У нас кровотечение, — я кручу рукой, чтобы дать крови циркулировать. — Здесь кто-то был.

— Был, — в его глазах появляется проблеск, после чего они снова становятся стеклянными. — Я пришел проведать тебя.

Уверен, дело не в этом. Один из основных побочных эффектов «Омеги» для нас с Туман — мы забываем, что происходит, когда находимся под ее действием. Даже небольшая доза способна стереть наши воспоминания за то время, пока мы находимся под кайфом. В «Преисподней» мы получали свою дозу только тогда, когда нас отправляли за целью, и эта цель была в зоне досягаемости. Стреляем, убираем и отступаем. Тень, и особенно Кайл, рассказывали мне о том, что происходило потом.

Пламя либо что-то скрывает, либо я схожу с ума, потому что отчетливо помню, как женский голос звал меня по имени.

«Джулиан!»

Может быть, это то самое размытое воспоминание из моего детства?

«Оставайся здесь, Джулиан. Мама сейчас вернется».

Я сжимаю обеими руками свои пульсирующие виски. Нет. Это не тот же голос.

Мы с Туман, спотыкаясь, идем к кабинету. Пламя вальсирует за нами, держа руку в кармане, а другой сжимая сигарету.

— Ты уверен, что здесь никого не было? — спрашиваю я, массируя виски.

— Уверен, — его голос звучит отстраненно, когда он укладывается на диван и закрывает глаза. — Разбуди меня, когда будет что поджечь.

Я сужаю глаза и понимаю, что он чувствует мое пристальное внимание к нему. Пламя не так близок, как Туман или Тень, возможно, потому что он неуловимый ублюдок, о желаниях которого никто не знает. Ему, конечно, наплевать на остальных членов «Нулевой команды», да и всем на него наплевать. Проблемный ребенок или нет, но я всегда считал его членом своей семьи, потому что он несколько раз прикрывал меня. И он решил пойти со мной на эту миссию.

Лояльность — не шутка для меня.

Обычно я не подозреваю его, но у меня зуд по поводу того, кто звал меня по имени раньше.

Туман опускается на диван напротив Пламени, опирается головой о кулак и смотрит на свой телефон. Она даже не обращает внимания на кровь, стекающую по ее предплечью.

С тех пор как Аид прислал нам видео с Ястребом, она смотрит его на повторе. В частности, ту часть, где Ястреб лежит на земле без движения.

— Что ты будешь делать с возможной войной с президентом Джо? — спрашивает она, не поднимая глаз.

С тех пор как я вернул Эль из лап Джонни, она то ли спрашивает об этом, то ли отчитывает меня.

— Посмотрим, — я направляюсь к шкафу и наливаю себе выпить.

Запястье жжет, но не сильно. Я привык к этому ощущению после нескольких сеансов абстиненции. Мы больше не травмируем себя, так что это действует мне на нервы. Казалось, мы с Туман добились хороших результатов.

— И что? Ты начнешь войну? — она сверкает глазами, рука слегка дрожит. Последействие «Омеги». — Нам следовало заключить партнерство с президентом Джо и сделать так, чтобы наводка шла от его людей к полиции. Или мы могли бы просто продолжать продавать наркотики. Но тебе пришлось разрушить оба плана из-за этой девчонки.

— Эта девчонка не имеет никакого отношения к нашему миру, — пробурчал я и одним махом выпил все содержимое бокала. Жжение от алкоголя почти не уступает жжению в венах.

— Она ворвалась в наш мир, даже когда мы ее предупреждали. Она должна взять на себя ответственность.

— Ты хочешь, чтобы я смотрел, как на нее нападают и убивают? Именно ты?

Ее глаза расширяются, а руки продолжают дрожать.

— Конечно, нет. Но она никто. А вот этот, — она показывает на застывшее, окровавленное изображение Ястреба на своем телефоне, — он кто-то. Кто знает, через что он проходит? Наши десять минут в зоне не идут ни в какое сравнение с тем адом, который Аид навязывает ему. Каждый. Чертов. День.

— Думаешь, я этого не понимаю? — мой голос повышается. Я не повышаю голос на Туман. Никогда. Но она действует мне на нервы. — Я что-нибудь придумаю. Я уже звонил президенту Джо, чтобы договориться.

— Он не согласится.

— Я заставлю его. Даю слово.

— Если ты...

Я с силой ставлю стакан на стол. Он разлетается на осколки.

— Я сказал. Даю слово. Это окончательно, Туман.

Она поджимает губы.

— Это мы еще посмотрим.

Я выбегаю из кабинета.

— Так шумно... — бормочет Пламя позади меня.

Я пользуюсь черным выходом и иду к складу. Охранники приветствуют меня с уважением, и я киваю в ответ. Я должен казаться спокойным и сдержанным. Хотя на самом деле в ярости.

Почему, черт возьми, Туман думает, будто мне наплевать на «Нулевую команду»? Я начал это. Я хочу, чтобы они все избавились от этого яда. Мы — демоны, но каждый заслуживает второго шанса. По крайней мере, я верю, что они заслуживают. Их заставили ввязаться во все это.

Что касается меня... Я буду только рад, если они пойдут вперед без всяких оков. Это будет мой второй шанс. Неужели она думает, что я рад пыткам Ястреба и остальных?

Одна мысль о том, что этот ублюдок Аид причинит им боль, заставляет мою кровь кипеть. «Нулевая команда» и Кайл стали моей семьей после того, как моя биологическая семья отказалась от меня. Ради них я готов пройти через ад и обратно.

Подозрения Туман подобны тяжести, давящей на грудь.

Я знаю, что она переживает из-за Ястреба, но все же.

Сзади меня раздается шорох. Дерево. Что-то бросается на меня. Хотя мои чувства не так остры, как на «Омеге», я сбиваю фигуру с ног. Мы валимся на землю, и она оказывается сверху. Она пытается вцепиться мне в лицо. Я хватаю ее за руки и переворачиваю так, что она оказывается прижатой к земле.

Ярко-зеленые — это не настоящий цвет ее глаз — глаза смотрят на меня с лютой ненавистью.

Селеста. Убийца во втором поколении и одна из моих ближайших учениц в «Преисподней».

Эта маленькая засранка всегда пытается застать меня врасплох. И каждый раз ей это не удается. Но она все равно продолжает это делать. Зная Селесту, это должно быть из-за вызова.

— Уф! — она пытается извиваться, но бесполезно. Мои колени почти раздавили ее бедра. — Ладно, отпусти меня.

— Скажи — я проиграла, Наставник.

— Отвали, Наставник, — ворчит она.

— Если ты не скажешь этого, — мои губы дергаются. — Я расскажу об этом Кайлу. Он считает твои промахи, ты же знаешь.

Она сморщила нос. Хотя она и Кайл — мои ближайшие ученики, они вцепляются друг другу в глотки чаще, чем Тень и Туман.

— К черту! — она дышит через нос. — Я проиграла, Наставник.

— Намного лучше, — я отталкиваюсь от нее и, пошатываясь, поднимаюсь на ноги.

Селеста вскакивает и смахивает пыль со своего полного боевого костюма. Весь черный. Даже волосы темные. Когда она пришла в «Преисподнюю» ребенком, ее натуральные волосы были настолько светлыми, что казались белыми. С тех пор она никогда не носила их такого цвета.

— Ой, да ладно! — она показывает на мою промокшую повязку. — Ты истекаешь кровью, а я даже не смогла тебя взять? Я должна была целиться в твою рану, — она сужает глаза. — Ты на «Омеге»?

— Если бы я был на «Омеге», у тебя не было бы и половины шанса.

— Пф-ф. Неважно, — она кладет руку на бедро. — Так что? Зачем ты мне позвонил?

Я оглядываюсь по сторонам, затем подхожу к ней.

— Ты все еще ходишь в «Преисподнюю», верно?

— Да. Аид предпочитает меня с тех пор, как сбежали три мальчика Родоса.

Родосы — представители второго поколения, как и Селеста с Кайлом. В отличие от Селесты и Кайла, они имеют знатное происхождение. До сих пор непонятно, как Аиду удалось похитить их, несмотря на их фамилии. А потом, десять лет спустя, они сбежали. Это натолкнуло большинство ассасинов второго поколения на мысль о дезертирстве.

Аид чертовски зол из-за потери своей власти. Наверное, поэтому он держит нас на привязи — свое первое поколение и тех, кого может контролировать через Омегу.

— У тебя есть доступ к подземельям? — спрашиваю я.

Ее глаза снова сужаются.

— Я не могу освободить «Нулевую команду». Мне важна моя жизнь, спасибо тебе большое.

— Я знаю, что ты не можешь. Аид без колебаний убьет тебя. Но мне нужна внутренняя информация.

Ее хитрый взгляд падает на меня.

— Ты заплатишь мне?

— Конечно.

Не то чтобы мне было что делать со всеми деньгами, которые я собрал за эти годы.

— Этот мерзавец Ворон заставил меня искать что-то для него, не заплатив мне, сказав, что это услуга за спасение моей жизни сто лет назад. Этот придурок оказался там случайно, — она усмехается. — Тебе лучше не думать о том, чтобы сделать то же самое.

Мои губы дергаются. Я рад, что ему удалось вырваться от Аида живым и невредимым. Единственный член «Нулевой команды», который смог это сделать. Ради этой свободы ему пришлось инсценировать свою смерть перед Аидом и всем миром. По словам Ворона, «оно того стоило», раз он живет простой жизнью в уединенном особняке на юге Франции со своей медсестрой.

— Я заплачу, — говорю я Селесте.

— Аид держит вокруг себя безумную охрану, знаешь ли, — она задумывается, делая резко озадаченное лицо. — Туда будет так трудно проникнуть.

— Сколько угодно денег, Селеста.

Ее глаза загораются.

— У меня есть твое слово?

— Да.

— Мило! — она потирает руки, потом смотрит вверх, за мою спину, и выражение ее лица становится раздраженным. — О, черт возьми. А вот и придурок Кайл.

— Почему ты его так ненавидишь?

— А почему он тебе так нравится? — она отвечает. — Ты никогда не задумывался, почему все твои ученики прекращают с тобой связь, если только ты лично не позвонишь?

— И что это значит?

— О, это Тень? — выражение ее лица меняется на расчетливое. — Он должен мне денег!

А потом бежит в противоположную сторону.

Я качаю головой. Она безнадежна. Но ей нужны эти деньги, чтобы найти свою семью, так что вполне справедливо, что она одержима ими.

— Какого черта она здесь делала? — язвительный тон Кайла доносится до меня, прежде чем он останавливается передо мной.

— Я позвал ее.

Он прищуривается. От его обычной игривости не осталось и следа.

— Зачем?

— Я расскажу тебе, если все получится.

— Почему ты не можешь сказать мне сейчас? — спрашивает он нетерпеливым тоном. — Почему я не могу делать все, что она, черт возьми, делает?

Потому что я эгоист и не хочу, чтобы он исчезал из поля моего зрения. Селеста провела много лет с Аидом и справится. Кайл моложе и не так хорошо знаком с Аидом. Риск велик.

Его брови сошлись.

— Ты все еще считаешь меня слабым?

— Конечно, нет.

— Отлично. Тогда дай мне задание Селесты.

— Ты ведешь себя как ребенок, Кайл.

— Не буду, если дашь мне ее задание.

— Кайл, — я дышу через рот. — Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной.

— Поскольку Селеста все время передвигается, значит, я подходящая замена? — он вздыхает, плечи сгорблены. — Прости, крестный.

Я сжимаю его плечо.

— Впереди еще много миссий, которые можешь выполнить только ты.

Его взгляд устремляется в мою сторону.

— Да?

— Да. Кроме того, я не взял с собой Селесту, когда выполнял те задания для русской мафии, не так ли?

Он улыбается, глаза блестят.

— Чертовски верно. Нам было так весело с этими русскими. Мы должны вернуться, крестный отец.

Призраку было весело. Это уже не я.

Взгляд Кайла падает на мое запястье.

— У тебя кровь идет.

— Она высохла.

Кайл сморщивает нос.

— Я вытру ее для тебя. Потом выпьем?

Я качаю головой.

— Мне нужно поспать. Это помогает от звона в голове.

Он снова улыбается, но на этот раз как-то вынужденно.

— Спокойной ночи, крестный.

Помахав рукой, я направляюсь на склад и поднимаюсь по лестнице, натягивая теперь уже красную повязку. Я достаю из кармана три таблетки и глотаю их на сухую. Парацетамол помогает справиться с пульсацией в голове, если принять его перед сном.

Мои движения замирают на пороге моей комнаты. Эль сидит на краю окна и смотрит вдаль.

Удивлен, что она вернулась в срок, который я ей дал. Я полагал, она будет тянуть до последней минуты, и мне придется перекидывать ее через плечо и тащить обратно, пинающую и кричащую.

Мой взгляд скользит по ее телу. Она все еще в коротком платье, открывающем половину спины и самые прекрасные, подтянутые ноги. Она босиком. Она сняла туфли, и они остались лежать у окна. Одна из ее ног свисает с края.

Не знаю, что она видит среди деревьев, окружающих безопасное место, но она полностью поглощена своим делом и не замечает моего присутствия.

А может, я слишком тихий.

Вместо того чтобы заявить о себе, я продолжаю наблюдать за ней.

В последнее время я часто так делаю. Наблюдаю издалека. Каждая ее улыбка и каждое движение запечатлелись в моей памяти. Я говорил себе, что это потому, что я не доверяю ей и должен следить за ней, но эта причина начинает исчезать. Особенно после того, как я убедился, что она не работает на президента Джо.

Я не слежу за женщинами.

Особенно за огненным шаром, который боксирует и привлекает больше внимания, чем мне нравится.

Она не должна меня касаться, но как только Кайл или Тень дотрагиваются до нее, у меня возникает желание порвать им вены. Я не должен думать о том, чтобы причинить боль своему лучшему другу или крестнику из-за женщины.

Никому, как сказала Туман.

Потому что именно такой и является Эль — гребаным ничтожеством.

Если бы только она оставалась в этой категории.

Я иду к ней, пока меня не настигает ее сладкий вишневый аромат и еще какая-то цветочная ерунда, которой Скар заставляет ее использовать. Волосы Эль откинуты в сторону, шея выставлена напоказ. Бледная кожа кажется нежной и еще более светлой в лунном свете.

Мои пальцы дергаются от желания прикоснуться к ней, и я чувствую, как под пальцами подскакивает пульс, вызывающий привыкание.

Я засовываю руку в карман.

— Пытаешься взлететь, Светлячок?

Она вскрикивает и поскальзывается — вот-вот упадет. Я обхватываю ее за талию и тяну назад. Она поворачивается в моих руках, крепко обхватывая мою спину. Ее ноги даже не касаются пола.

Ее мягкие изгибы вдавливаются в меня. Полные груди, плоский живот и подтянутые ноги плотно обхватывают меня.

Моя эрекция оживает.

Проклятье.

Моя рука неловко остается на боку. Во мне пульсирует желание обнять ее за спину, но если я сделаю это, если обхвачу ее двумя руками, то интуиция подсказывает мне, что я никуда ее не отпущу.

Никуда, черт возьми.

Это не то осложнение, которое мне сейчас нужно.

Словно осознав, что делает, Эль отстраняется. Тепло ее тела резко покидает мое. Желание схватить ее и притянуть к себе становится все труднее игнорировать.

— Может, хватит подкрадываться к людям? — она переходит на твердый тон, но пунцовый оттенок ее щек не совсем от гнева.

— Нет.

Она хмурится. Мои губы дергаются. Не знаю, почему, но мне нравится видеть эти вспыхнувшие эмоции.

— Что... — она глотает воздух, указывая на мою руку. — Что случилось?

— Несчастный случай.

— А разве от несчастного случая у тебя идет кровь из перевязанного запястья? — спрашивает она беззаботным тоном, но я чувствую, как она выпытывает информацию, словно любопытный котенок.

— В нашем мире несчастные случаи происходят постоянно.

Я снимаю промокший бинт и достаю из шкафа аптечку. Присаживаюсь на кровать и открываю коробку. Нахожу чистый бинт и начинаю наматывать его на рану на запястье.

Эль опускается передо мной и выхватывает бинт.

— Что ты делаешь?

— Сначала ты должен был очистить это.

Она лезет в аптечку и берет бутылку со спиртом. Тщательными движениями дезинфицирует рану и накладывает пластырь, а затем обматывает мое запястье бинтом. Она уже делала это раньше.

Мысль о том, что она делала это для другого мужчины, заставляет какую-то чужую часть меня вздрогнуть. Поэтому я предпочитаю верить, что она делала это из-за бокса.

Шелковистые пряди ее волос падают по обе стороны от лица. Моя свободная рука сжимается и разжимается, когда я борюсь с желанием отодвинуть ее волосы и получше рассмотреть ее. Проверить, ровный ли у нее пульс или учащенный, как у меня.

Но она сказала мне не трогать ее, поэтому я держу руки при себе.

Пока что.

Кончики пальцев Эль скользят по моим разбитым костяшкам. Ей нужно прекратить это делать, иначе я подомну ее под себя.

Она говорит низким тоном:

— Это тоже несчастный случай?

— Да.

— А несчастные случаи включают в себя пробивание стены?

— Так много вопросов, Светлячок, — я забираю у нее свою руку и закрепляю повязку.

Она смотрит на меня со странным выражением, близким к сочувствию, но не совсем. Какого черта ей жалеть меня из-за раны?

Я поворачиваюсь, снимаю обувь и ложусь на кровать. На меня наваливается усталость, возможно, из-за таблеток. Нужно несколько часов, чтобы собраться с мыслями. У меня нет времени на путаницу, вызванную Эль.

— Где я должна спать, если ты занимаешь кровать? — спрашивает она, после чего слышится звук засовываемой под кровать аптечки.

— Ты можешь спать и на кровати, — закрываю я глаза. — Она достаточно большая.

— Конечно, нет!

— Тогда спи на полу.

— Я вернусь в свою комнату к Скар.

— Нет.

— Уф.

— Неужели ты не можешь хоть раз сказать «да»?

— Нет.

— Ты просто невыносим, знал об этом?

— Так много вопросов, Светлячок, — в висках снова запульсировала боль. — Мне нужно поспать.

Она ничего не говорит, и я благодарен ей за это, потому что, как и в случае с детоксикацией, мне нужна тишина, чтобы уснуть.

Матрас прогибается. Я приоткрываю один глаз. Эль осторожно опускается на край кровати.

Только посмотрите. А ведь раньше я проверял ее на блеф. Думал, она предпочтет спать на ковре, чем делить со мной постель.

Моя грудь наполняется чем-то похожим на... благодарность? Облегчение? Понятия не имею, что это такое, но в голове шумит.

Она поворачивается так, что ее полуобнаженная спина оказывается передо мной. Ее платье задралось до середины бледных бедер, а шея выставлена напоказ. На этот раз желание переполняет меня.

К черту.

Я придвигаюсь ближе и обхватываю ее талию сзади. Мой живот прилип к ее теплой спине. Там, где я твердый, она мягкая и... правильная.

Эль задыхается и пытается высвободиться. Я крепче прижимаю ее к себе, чтобы удержать на месте.

Она поворачивает голову и смотрит на меня. В глубине ее глаз — удивление, но и что-то необъяснимое, как и то, что я чувствую.

Когда она заговаривает, ее голос едва слышно шепчет:

— Что ты делаешь?

Я не знаю.

Уверен лишь в том, что она нужна мне рядом, и я не в настроении сопротивляться.

Эль снова пытается высвободиться, но у нее не получается. Она даже не прилагает усилий.

— Отпусти меня.

— Нет.

— Джулиан! — шепчет она.

Мой подбородок упирается в ее плечо, и я вдыхаю фруктовый аромат. Она замирает, когда я говорю:

— Это просто мера предосторожности. Кто знает, что ты будешь делать, когда я буду спать.

— Я ничего не сделаю. Обещаю.

— Все равно нет, — шепчу я ей на ухо. — Моя кровать. Мои правила.

Ее руки перестают двигаться против моих, и она резко вдыхает. Пульс на ее шее едва не выскакивает наружу. Мои пальцы чешутся от желания обхватить ее горло и почувствовать его под большим пальцем. Но если я это сделаю, то не смогу остановиться в этот раз.

Эль не полностью расслабляется, но обмякает в моих руках. Вскоре ее глаза закрываются.

Я тянусь, чтобы выключить лампу, но она сжимает мою руку и, не открывая глаз, бормочет:

— Оставь ее включенной.

Она боится темноты? Я хочу спросить почему, но ее дыхание уже выровнялось. У меня нет другого выбора, кроме как последовать за ней.

Я знаю, что это будет лучший сон за всю мою жизнь.