Преследующая Призрака

Глава 5

Конечно, этот светлячок сует свой нос куда не следует. Не то чтобы я ожидал чего-то другого. Эта женщина полна противоречий.

Противоречия означают подозрительность.

Кружась вокруг меня, она наполняет воздух ароматом розы или какой-то ерунды, от которой все равно кружится голова.

К ее чести, она хорошо скрывает свое удивление. Эти ярко-голубые глаза смотрят на меня с предельной невинностью, словно она не понимает, что здесь делает.

Играет в дурочку. Мне это нравится.

Она совершенно не похожа на других шпионов. Кто-то, кто с умом относится к своему существованию.

Мне не нравится, что она здесь, не нравится, что кто-то копает там, где не следует, но Туман провела свое расследование. У этой женщины нет ни семьи, ни места, куда можно было бы вернуться.

Моя жизнь до «Преисподней» — это обрывки воспоминаний, но я отчетливо помню, как был бездомным. Холод. Голод. Туман, Тень и я спали так близко друг к другу, чтобы согреться. Мы воровали, чтобы поесть, и нас били более взрослые бездомные.

Никто не заслуживает такого.

— О, прости, — она ахает, выворачиваясь из-под моей руки. — Я искала дамскую комнату.

Вот врунишка.

— Конечно, так и было, — я наклоняю голову в сторону и указываю позади себя. — Это в той стороне.

— Хорошо.

Она начинает пробираться мимо меня, но я хватаю ее за запястье. Она с визгом останавливается. Ее пульс бьется под моим большим пальцем.

Ее реакция, как и раньше, вызывает внутри чуждое мне ощущение. Обычно я не играю в человеческий детектор лжи, но тут возникло нелепое желание прощупать ее пульс и увидеть ошеломляющую растерянность в ее сверкающих глазах. Как в оцепенении раздвигаются эти идеально румяные губы.

— Не дай мне снова застать тебя в поисках дамской комнаты, — говорю я.

Она тянет свою руку из моей, пока я не отпускаю ее. Когда она поворачивается, на ее лице возникают суровые черты.

— Не буду.

Она хочет, чтобы я поверил, будто обладательница такого живого, вызывающего взгляда хочет работать в подобном месте?

Попробуй еще раз, Светлячок.

Я смотрю ей в спину, все еще склонив голову. Платье задирается при каждом ее уверенном шаге, доходя до середины кремовых бедер.

Я качаю головой, поймав себя на том, что продолжаю смотреть на нее даже после того, как она скрылась за углом.

Я не смотрю на женщин. Я давно вычеркнул их из своей жизни. Я не доверяю им — да и вообще любому постороннему человеку. Но почему-то Светлячка не так легко вычеркнуть.

— Что это было, черт возьми? — Тень выходит из кабинета, Туман за ним.

— Она вызывает подозрения, а значит, ее следует выгнать, — Туман скрещивает руки под грудью. — Но Призрак захотел ее оставить.

— Джулиан, — поправляю я.

— Кстати, приятель, — говорит Тень с серьезным лицом и насмешливым тоном. — Джулиан — это такое слащавое имя.

Я игнорирую его и двигаюсь внутрь.

— Пламя?

— Спит, — Туман пожимает плечами, словно говоря: «А нужно ли вообще об этом спрашивать?».

Мы втроем идем по длинному коридору. Попадающиеся навстречу мужчины склоняют головы в знак уважения. В их глазах Туман и Тень правят, а я всего лишь один из солдат. Это помогает сблизиться со стражниками — тем более, что Аид позаботился о том, чтобы распространить информацию о том, что Призрак — отъявленный монстр, лишенный эмоций. Возможно, так оно и есть, но я бы не хотел вселять ужас в людей, с которыми работаю каждый день.

К тому же эти дни должны остаться позади. Я проделал долгий путь, пытаясь избавиться от образа Призрака. Не только потому, что не хочу, чтобы его прошлое определяло мою сущность, но и потому, что я должен быть трезвым, чтобы спасти остальных моих товарищей.

— Насчет Эммануэль, — продолжает Туман. — Давайте уберем ее. Я ей не доверяю. Она пристально смотрела на меня. Думала, я не замечаю. Здесь определенно есть скрытый мотив.

— Возможно, ее прислал президент Джо, — говорю я. — Но это первый раз, когда он прислал сюда шпиона. Обычно они крадутся снаружи или в клубе. Возможно, он стал умнее после выхода из тюрьмы.

Такую, как Эль, у которой нет семьи и которая живет на улице, легко внедрить к нам, поскольку ее биография подходит большинству наших работников. Мне почти хочется вытащить ее на улицу и спросить, зачем она это делает. Даже если это ради денег, она не должна связываться с такими людьми, как мы.

Но это не мое дело. Она пробралась в мой мир, и лучше бы ей быть готовой к последствиям.

Тень нахмурил брови.

— Разве ты не сказал, что она пнула Джонни в промежность? Если они оба из одной организации, зачем ей, блядь, это делать?

— Чтобы заставить меня поверить, что это не так, — я засовываю руку в карман. — Шпион, о котором мы знаем, всегда полезен. Мы будем снабжать ее ложной информацией.

— Гениально, блядь, — Тень ухмыляется. — Ты лиса в овечьей шкуре, приятель.

— Это волк, а не лиса, — Туман закатывает глаза.

— То же самое, блядь.

— Я не волк в овечьей шкуре, — говорю я. — Я никогда не притворялся милым. Именно она пришла сюда не по своей воле. Президент Джо должен за это заплатить.

— Мы идем против организации президента Джо? — спрашивает Туман.

— Если хотим удвоить доходы, то придется.

Президент Джо был в восторге от всего этого. У него была лишь небольшая доля, но он все равно пытался спасти ее от полиции. Если он узнает о новом заводе, то захочет получить большую долю. Он стал неумолим после того, как пару месяцев назад вышел из тюрьмы. Он сильный конкурент, который работает в этом бизнесе уже несколько десятилетий. Тот факт, что его организация продолжала процветать, пока он сидел в тюрьме, говорит о многом.

— Что мы будем делать с Аидом? — Туман отвлекает меня от размышлений.

— Я постараюсь тянуть время, насколько это возможно, но, когда Аид говорит, что ожидает результатов, он имеет в виду, что ему нужны результаты.

Она немного колеблется.

— А как насчет остальных членов нашей команды?

— Ты имеешь в виду Ястреба, — насмехается Тень. — Тебе не нужно притворяться, будто все они тебе чертовски дороги.

— Не похоже, что ты заботишься о ком-то, кроме своего самовлюбленного «я».

— Я здесь ради Призрака, а не ради твоего гребаного лицемерия, старая карга.

Туман медленно качает головой. Ее глаза переходят в роботизированное состояние, а плечи напрягаются. Такую позу она принимает, когда убивает.

— Я же просила тебя не называть меня так, — хрипло произносит она.

— Что? — Тень встает с ней лицом к лицу. Он произносит слова насмешливым тоном. — Старая карга?

Она бросается на него, но я вклиниваюсь между ними. Туман останавливается на полпути, почти выдыхая огонь через ноздри.

— Хватит, — я скрежещу зубами. — Мы все здесь по одной и той же причине. Почему вы должны вцепляться друг другу в глотки?

— Спроси у старой карга, куда ее занесло! — кричит Тень.

— Вместо того чтобы задавать вопросы другим, — кричит в ответ Туман. — Почему бы тебе не начать спрашивать себя?

В затылке начинает пульсировать. Отходняк. Черт возьми.

Туман и Тень продолжают переругиваться.

Красные капли с тошнотворной непрерывностью мелькают у меня в голове.

Кап.

Кап.

Кап.

Мое горло сжимается. Я закрываю глаза и дышу сквозь зубы. Пошатываясь, я отступаю назад, и крепкие руки сжимают мои плечи.

— Ты в порядке, приятель? — спрашивает Тень, нахмурив брови.

— Хочешь, чтобы мы тебя заперли? — в голосе Туман звучит беспокойство.

— Я в порядке, — я вырываюсь из-под руки Тени. — Идите вперед, я догоню.

Туман открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не слушаю. Я пошатываясь ухожу за угол и, спотыкаясь, вхожу в мужской туалет. Мои скованные, потные пальцы закрывают за мной дверь.

Комната кружится в ослепительном белом свете и других несочетаемых цветах. В висках щелкает боль. Это хуже, чем если бы меня резали ножом. А я знаю, каково это, потому что сам был на том конце.

Кровь продолжает проникать в голову, даже когда я закрываю глаза. Пот покрывает мою кожу, когда я сжимаю голову в руках.

Но это не прекращается.

Боль от ломки усиливается всякий раз, когда я уменьшаю дозу «Омеги».

Кровь продолжает капать.

Кап.

Кап.

Кап.

Звук хуже, чем мучительная боль. Единственный способ заставить его прекратиться — это добыть кровь.

Я бью кулаком по стене. Удар отдается в костяшках пальцев.

Я не останавливаюсь.

Бью снова, снова и снова, пока кровь не покрывает мои костяшки и не окрашивает стену.

Боль взрывается в моих кулаках. Боль — это хорошо. Боль означает, что я не под контролем «Омеги». Боль означает, что я могу помнить свои действия. Могу выжить, не разрушая жизни других людей.

Даже если это будет последнее, что я сделаю, — я избавлю каждого члена «Нулевой команды» от этого яда. Моя жизнь не имеет смысла. Те, кто пришел со мной, уже начали от него избавляться, но остальным, которых Аид держит в заложниках, придется потрудиться.

К концу ударов я задыхаюсь. Кровь капает с моих костяшек на кафельный пол. Боль в голове больше не мучает меня.

Я прислоняюсь лбом к стене, переводя дыхание. Все кончилось.

Пока что.

На этот раз не пришлось надевать наручники или запирать себя. Я приберегу это до тех пор, пока не приму свою минимальную дозу.

Вымыв руки, я тянусь к одному из шкафов и перебинтовываю костяшки пальцев. Получилось неаккуратно и едва скрывает повреждение. Закончив, я отправляюсь на вечеринку. Или, скорее, пробираюсь в заднюю часть просторной комнаты, в которой Кайл устраивает вечеринку по случаю своего дня рождения.

Оглушительная музыка наполняет воздух, но голубой свет приглушен. В стиле плейбоя Кайл собрал вокруг себя всех девушек. Ради своей «эпической» вечеринки он даже закрыл клуб от посторонних глаз.

Меня переполняет ощущение теплоты, когда я смотрю на него, повзрослевшего и здорового. Когда ему было пять лет, то был сплошные кости и слезы. Другие дети в «Преисподней» избивали его до полусмерти. Мне едва удалось спасти его. Потом я выбил из него всю эту слабость. Если он хотел выжить, ему нужно было стать сильнее. Даже если не самым сильным.

Я был суров и жесток с ним. Даже больше, чем с другими учениками, потому что он был самым слабым. Иногда я находился под влиянием «Омеги», но Кайл понимал, почему я тренировал его именно так. Он знал, что это нужно для его выживания.

С тех пор он всегда на моей стороне.

Он не из «Нулевой команды», а значит, не обязан оставаться с Аидом ради «Омеги». Большинство убийц второго поколения с годами дезертировали, но Кайл остался рядом со мной и пошел по моим стопам.

Когда я оказался на «Омеге» и ничего не помнил, он сделал своей миссией рассказать мне обо всем, что произошло.

Такие люди, как я, не заслуживают детей, но мне повезло, что Кайл считает меня своим отцом.

Сейчас он соревнуется с Тенью в бросках, а девочки подбадривают их.

Туман сидит в одиночестве в дальнем кресле, облокотившись на кулак, и наблюдает за всеми девушками, будто ястреб. Она прощает все, кроме травли девочек или принуждения их к чему-то.

Я уже собираюсь сесть рядом с ней, как вдруг замечаю электрические голубые глаза.

Светлячок.

Она держится за руку Кайла и улыбается ему с бурным восторгом — таким же, как у Скар.

Я прищуриваюсь. Она легко и непринужденно отпускает Кайла, чтобы смешать напитки, и ухмыляется от уха до уха. Что она сейчас планирует? С Кайлом тем более.

Принять ее было плохой идеей. Я хочу, чтобы она не приближалась к Кайлу. Или к Тени. Или к любому из охранников.

Или ко мне самому, если уж на то пошло.

Ей следовало держаться подальше, черт возьми. Просто глядя на нее, на эти пунцовые щеки и сверкающие глаза, я хочу, чтобы она была рядом.

Я не должен никого хотеть.

Несмотря на то, что у меня руки чешутся вытащить ее из этого круга, я иду к Туман и сажусь рядом с ней. Она предлагает мне выпить, и я проглатываю сразу половину. Жгучий вкус скотча приносит столь необходимое успокоение.

Я пытаюсь сосредоточиться на напитке, или на несносном смехе Кайла, или на признаках смертельного синдрома отмены у Тени, но мой взгляд все время устремляется на Светлячка.

На мягкое покачивание ее бедер. Как она тактично ускользает от прикосновений Кайла. Как пытливо ее глаза осматривают все вокруг. В поисках чего, я не знаю.

Возможно, неприятностей.

Ее взгляд встречается с моим, и она замирает. Бутылка и бокал зависли в воздухе, а яркие глаза наполнились вызовом.

Такой взгляд так редко встречается в моем мире. Пламя. Вызов.

Я не прикасаюсь к ней, но чувствую, как пульс на ее шее учащается под моим большим пальцем. Губы приоткрываются, чтобы я мог просунуть палец внутрь.

Мои брюки напрягаются.

Я чертовски ненавижу это. Я не увлекаюсь подозрительными женщинами, которые могут поставить под угрозу мои планы.

И все же наши глаза остаются прикованными друг к другу. Она поджимает губы, словно ее так же, как и меня, раздражает эта связь.

Момент заканчивается, когда Кайл обнимает ее за талию. По необъяснимой причине мое настроение портится. Желание пойти и увести ее почти переполняет меня.

Не знаю, для того ли, чтобы удержать Кайла на расстоянии, или для чего-то еще.

Я отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на том, чтобы молча выпить с Туман. Алкоголь помогает заглушить симптомы отмены. Туман не притрагивается к своему бокалу. В последнее время она слишком часто уходит в свои мысли.

Через некоторое время в нашу сторону пробирается Кайл с двумя рюмками. Его глаза начинают наливаться кровью.

— Одна рюмка за меня, крестный!

Я беру рюмку и опрокидываю ее.

Туман не принимает свою.

— У меня и так голова кружится. Мне не нужен алкоголь, чтобы добавить хаоса.

Я встаю, беру вторую рюмку и сжимаю плечо Кайла.

— С днем рождения, сопляк.

— Я больше не сопляк, перестань обращаться со мной как с ребенком, — он улыбается. Его нос морщится, как тогда, когда он был плаксой. — Хочешь потом выпить один на один?

— Не могу. Мне нужно как следует выспаться, чтобы догнать «Омегу».

Его лицо мрачнеет, но затем он ухмыляется. Его глаза сверкают озорством.

— Тогда может разделишь со мной подарки на день рождения?

Я падаю обратно рядом с Туман.

— Давай, — Кайл показывает большим пальцем назад. — С новенькой?

Я бросаю взгляд на Светлячка, которая смешивает напитки для Скар.

— Нет.

Кайл вскидывает брови.

— Тогда почему ты следишь за ней?

— Потому что она подозрительная, — я встречаю его взгляд. — Держись от нее подальше.

Он улыбается, и в его взгляде мелькает дьявол.

— А что, если я не хочу?

— Кайл, — в моем голосе звучит предупреждение. Доверие — это не игра для меня.

— Я отступлю, только если она будет твоей, — его губы изгибаются в игривой улыбке адвоката дьявола. — А в противном случае, она в игре.

Он отходит к группе девушек, которые его подбадривают.

Я допиваю остатки из бокала и сжимаю руки в кулаки. Кайл прекрасно знает, что я никогда не возьму ни одну женщину под свою сраную защиту.

Он просто провоцирует меня.

Это не работает.

Мой телефон вибрирует. Сообщение от Пламени.

Приходите. Аид прислал видео.

Мои мышцы напрягаются, и Туман застывает рядом со мной. Должно быть, она увидела сообщение.

Мы одновременно вскакиваем на ноги. Я практически вытаскиваю Тень за шею. Кайл слишком занят и пьян, чтобы беспокоиться.

Тень, Туман и я трусцой бежим в офис. Тень закрывает за нами дверь.

Мы с Туман застываем на месте. Даже Пламя не лежит без дела, как обычно. Он стоит рядом со мной, с его губ свисает незажженная сигарета. На экране — видеозапись белой комнаты. Одной из комнат в «Преисподней».

Внутри нее Ястреб сходит с ума. Он кричит и рвет на себе рубашку. Его ногти впиваются в голую кожу и царапают ее. Кровь капает с его груди и пальцев, когда он снова и снова бьется головой о стену. С его губ срывается гортанное рычание. Этот звук призрачен и таит в себе столько гребаной боли.

Ястреб — молчаливый, задумчивый тип. Даже когда в него стреляют, он не произносит ни звука. Когда я вижу, как он корчится от боли и бьется головой, словно обезумевшее животное, у меня сжимается грудь.

Спустя, казалось бы, целую вечность, Ястреб падает без сил на пол. Его окровавленная грудь поднимается и опускается, но он без сознания.

Отходняк. Тяжелая ломка от «Омеги».

Если резко отменить наркотик, то можно сойти с ума. Прямо как Ястреб.

Мы медленно выходим из наркотического опьянения, и это уже чертовски больно. Я даже представить себе не могу, через какую боль проходит Ястреб.

Туман дрожит, но складывает руки под грудью и сжимает кулаки.

На экране появляется Аид. Его аристократический нос высоко поднят, он прикуривает сигару.

Он худощав. Он никогда не был физически крепким, не в этом его сила. Ум и хитрость — вот все, что потребовалось для создания «Преисподней».

По бокам его волосы окрашены в белый цвет, а в остальном они черные. Его глаза глубокого зеленого оттенка, прищуренные и расчетливые. Угловатые черты лица придают властный вид.

Из его губ вырывается дым.

— Ястреб будет подвергаться систематическим сеансам абстиненции до тех пор, пока я не увижу двойную прибыль. Если этого не произойдет, всю «Нулевую команду» постигнет та же участь.

Экран становится черным. Тень матерится.

Желание убить Аида голыми руками захватывает мое сознание. Кроваво-красный цвет застилает зрение.

Туман сжимает кулак с такой силой, что ее ногти окрашиваются кровью. Ее глаза блестят. Слезы? Я не видел ее плачущей с тех пор, как мы были детьми.

— Давай сделаем, как он говорит.

— И наводним улицы наркотиками? — я повышаю голос.

— Обычно я с ней не согласен, — Тень указывает на Туман. — Но кокс сильно отличается от «Омеги», приятель. Ястреб там, нахуй, умирает.

— Если мы не подчинимся... — Туман прервалась. — Не только Ястреб, но и остальные члены «Нулевой команды» будут подвергнуты пыткам.

Пламя все еще смотрит на черный экран, перекатывая сигарету между большим и указательным пальцами.

— Он убьет их.

Твою мать.

Я могу либо пожертвовать своей семьей, либо заполнить улицы наркотиками.

Если только я не смогу сделать так, чтобы производство исчезло, не став очевидным.

Возможно, президент Джо и его шпион-светлячок смогут помочь.