Принцесса в розовом

Вторник, 6 мая, больница Святого Винсента

А нет, может быть и хуже. Гораздо, гораздо хуже.

Я сама виновата. Зачем только я это написала? Ну, что хуже быть не может. Оказывается, еще как МОЖЕТ. Мало того, что:

я завалила тест по алгебре;

переписывалась с соседкой на биологии и попалась с поличным;

вытянула синдром Аспергера для реферата по ОБЖ;

папа хочет увезти меня в Дженовию на бóльшую часть лета;

парень не желает приглашать меня на выпускной бал;

лучшая подруга заявляет, что я жалкая;

парню лучшей подруги зашивают голову после самострела глобусом;

и в довершение всего бабушка пытается затащить меня на ужин с султаном Брунея!

Что может быть хуже? А вот что: ко­гда твоя беременная мать вырубается в «Гранд-Юнионе» посреди отдела замороженных продуктов.

Да-да, серьезно. Она влетела физиономией прямо в ведерки Häagen Dazs. Потом, по счастью, отскочила от ведерок Ben and Jerry’s [65] и в итоге упала на спину — иначе моего потенциального братика или сестренку просто расплющило бы под весом собственной матери.

Менеджер «Гранд-Юниона» совершенно растерялся. По свидетельству очевидцев, он носился по залу, размахивал руками и кричал:

— Мертвая женщина в четвертом ряду! Мертвая женщина в четвертом ряду!

Не знаю, чем бы дело кончилось, если бы по чистой случайности в магазине в этот момент не оказались нью-йоркские пожарные. Кроме шуток. Лестничная рота № 9 закупает в «Гранд-Юнионе» провизию для пожарной станции — мы с Лилли (еще в пору нашей дружбы) выяснили это, ко­гда вдруг осознали, что пожарные очень горячие парни. Я постоянно таскалась туда поглядеть, как они копаются в нектаринах и манго. И вот так совпало, что они как раз закупались на неделю, ко­гда моя мама грохнулась в обморок. Они тут же проверили у нее пульс и выяснили, что никакая она не мертвая. После чего вызвали полицию и быстренько отправили ее в больницу Святого Винсента — там находится ближайшее отделение скорой помощи.

Жаль, что мама была без сознания. Не заценила, как над ней нависали все эти горячие парни из пожарной роты. Между прочим, у них хватило сил ее поднять… при ее нынешнем весе это, знаете ли, не жук чихнул. Словом, крутые ребята.

И вот представьте себе: сижу я на французском, умираю со скуки, как вдруг у меня звонит мобильный. Я, конечно, прифигела. Не потому что в первый раз в жизни мне кто-то позвонил и не потому что мадемуазель Кляйн попросту конфискует телефоны, которые трезвонят у нее на уроке, а потому что на мобильный мне могут звонить только два человека — мама и мистер Дж., да и то лишь затем, чтобы срочно вызвать меня домой, так как мой братик или сестренка вот-вот появится на свет.

Но ко­гда я наконец ответила на звонок — до меня только через минуту дошло, что телефон звонит У МЕНЯ, и все это время я бросала осуждающие взгляды на одноклассников, которые смущенно моргали в ответ, — так вот, ко­гда я ответила, оказалось, что это не мама и не мистер Дж. с известием, что роды начались. На связи был капитан Пит Логан, и он осведомился, знаю ли я Хелен Термополис, и если знаю, то не могу ли как можно скорее приехать в больницу Святого Винсента. Пожарные нашли у мамы в сумочке телефон и набрали единственный номер, который был в нем сохранен.

Мой.

Меня, конечно, чуть удар не хватил. Я закричала, схватила рюкзак, вцепилась в Ларса — и мы вылетели из класса, никому ничего не объяснив… как будто меня внезапно одолел синдром Аспергера или еще что. Мчась к выходу, я на полном ходу миновала кабинет мистера Джанини, потом заложила вираж, просунула голову в дверь и крикнула, что его жена в больнице и пусть бросает этот дурацкий мел и едет с нами.

Нико­гда не видела мистера Дж. таким испуганным. Даже в тот день, ко­гда он впервые встретился с бабушкой.

Втроем мы бросились к станции метро «77-я улица» — такси бы сейчас застряло в пробках, а Ханс подъезжает только к трем, ко­гда у меня кончаются уроки.

Персонал больницы Святого Винсента — отличные люди там работают, кстати говоря, — наверное, видел такое впервые: бьющуюся в истерике принцессу Дженовии в сопровождении телохранителя и отчима. Мы ворвались в приемный покой и принялись выкрикивать мамино имя. Медсестра, сидевшая на сортировке больных, кинулась к нам и сказала:

— С Хелен Термополис все хорошо. Она пришла в себя и отдыхает. Просто небольшое обезвоживание и, как результат, обморок.

— Обезвоживание? — Меня чуть не хватил второй удар, но на этот раз по другой причине. — Ей же прописано пить восемь стаканов воды в день!

Медсестра улыбнулась:

— Ну она сказала, что ребенок очень уж давит ей на мочевой пузырь…

— С ней все будет в порядке? — осведомился мистер Дж.

— С РЕБЕНКОМ все будет в порядке? — осведомилась я.

— С ними обоими все будет в порядке, — заверила медсестра. — Пойдемте, я провожу вас к ней.

Медсестра проводила нас в стационар — в тот самый стационар больницы Святого Винсента, куда попадают все из Гринвич-Виллидж, хоть с огнестрелом, хоть с камнями в почках!!!!!!!!!! Кругом кишели больные. Был тип, из которого кругом торчали трубки, и другой тип, который блевал в раковину. Был студент Нью-Йоркского университета, мучающийся от похмелья, и пожилая дама c тахикардией, и супермодель, навернувшаяся со шпилек, и рабочий со стройки, рассекший себе руку, и велокурьер, которого сбило такси.

Прежде чем я успела хорошенько разглядеть всех пациентов — ко­гда-нибудь у меня, возможно, тоже такие будут, если, конечно, я подтяну алгебру и поступлю в медицинский, — медсестра отдернула шторку. За шторкой обнаружилась моя мама — она была в полном сознании, но выглядела довольно раздраженной.

Причину раздражения я поняла, ко­гда увидела воткнутую в ее руку иголку. Ее положили под капельницу!!!!!!!!!!!!

— О БОЖЕ!!! — закричала я. Хотя в отделении скорой помощи вообще-то кричать не положено, ведь кругом больные. — Если с ней все хорошо, зачем ей ЭТО???

— Мы просто введем в организм немного жидкости, — ответила медсестра. — Твоя мама обязательно поправится. Скажите, что вы поправитесь, миссис Термополис.

— Вообще-то мисс, — рыкнула мама.

И тут я поверила, что она точно поправится.

Я налетела на нее и обняла настолько крепко, насколько позволяли капельница и тот факт, что мистер Дж. тоже бросился ее обнимать.

— Да в порядке я, в порядке, — проговорила мама, поглаживая нас по головам. — Ерунда, не делайте из мухи слона.

— Никакая не ерунда, — возразила я, чувствуя, как по щекам заструились слезы. Заплачешь тут, ко­гда посреди урока французского звонит капитан Пит Логан и говорит, что маму увезли в больницу.

— Ерунда, — твердо сказала мама. — Со мной все хорошо. И с ребенком тоже. Вот докапают мне этот самый раствор Рингера и отпустят домой. — Она бросила взгляд на медсестру. — ТАК ВЕДЬ?

— Да, мадам, — отозвалась медсестра и задернула шторку, оставив нас — маму, мистера Дж., меня и моего телохранителя — наедине.

— Надо быть осторожнее, мама, — сказала я. — Тебе нельзя переутомляться.

— Да не в переутомлении дело, — ответила мама. — Это все проклятый суп с жареной свининой и лапшой, который я съела на обед…

— Из «Лапшичной Сона № 1»? — в ужасе воскликнула я. — Мама, как ты могла! Там же, наверное, миллион граммов соли! Неудивительно, что ты в обморок упала! Один глутамат натрия чего стоит…

— Есть идея, ваше высочество, — шепнул Ларс мне на ухо. — Может, раздобудем для вашей мамы смузи?

В критических ситуациях Ларс нико­гда не теряет голову. Еще бы, ведь он проходил подготовку в израильской армии. Он очень метко стреляет из «глока» и с огнеметом тоже неплохо обходится. Ну или что-то такое он мне однажды рассказывал.

— Отличная идея, — согласилась я. — Мама, мы с Ларсом скоро вернемся! Пойдем купим тебе вкусный полезный смузи.

— Спасибо, — слабо отозвалась мама, но почему-то взглянула при этом скорее на Ларса, чем на меня. По всей видимости, ее взгляд еще был расфокусирован после обморока.

Только вот ко­гда мы купили смузи и вернулись, медсестра нас обратно к маме не пустила. Мол, вообще-то в стационар допускается только один посетитель в час — просто она сделала для нас исключение, потому что мы примчались насмерть перепуганные и она хотела, чтобы мы своими глазами увидели, что мама в порядке. А еще потому что я принцесса Дженовии и все такое.

Ну хоть смузи взяла и обещала передать маме.

Так что теперь мы с Ларсом сидим в приемном покое на жестких стульчиках из оранжевого пластика и ждем, пока маму отпустят. Я уже позвонила бабушке и отменила сегодняшний урок принцессоведения. Надо сказать, бабушка не сильно встревожилась: мол, раз врачи говорят, что ничего страшного, значит, ничего страшного. Можно подумать, у нее родственники каждый день падают в обмороки в «Гранд-Юнионе». Вот папа отреагировал куда более удовлетворительно. Разволновался и даже собрался прислать королевского доктора из самой Дженовии, чтобы тот убедился, что сердцебиение у ребенка в норме и что беременность не оказывает чрезмерной нагрузки на мамин изношенный тридцатишестилетний организм…

О БОЖЕ!!!!!!!!!! Ни за что не угадаете, кто только что вошел в приемный покой. Мой ЛИЧНЫЙ принц-консорт, будущий ЕКВ Майкл Московиц-Ренальдо.

Потом допишу.

Häägen Dazs, Ben and Jerry’s — американские марки мороженого.