Проклятие на наши головы

– Это тоже нежить? – не выдержал Фрид моего молчания.

– В том-то и дело, что нет, – моргнув, я качнула головой. – Просто кости, не тронутые никакой магией. И откуда их столько? Выглядит странно. Здесь были белки, птицы, ежи, даже один волк. Разные животные собрались здесь в одно и то же время? Или просто умерли в одном и том же месте? Но почему именно в этом овраге?

– А что насчет ритуала?

– Сомнительно. Место для ритуала – хуже не придумаешь. Почва неровная: тут ни четких линий не начертить, ни накопителей не установить. Заросли слишком густые: не развернешься без того, чтобы не зацепиться за какую-нибудь ветку. Да и стенки слишком близко. Если во время ритуала что-то пойдет не так и энергия выплеснется наружу, то она отразится от стенок и срезонирует. А это чревато скорее взрывом, чем внезапным поднятием беличьих трупов.

– Значит, если ритуал и был, то в другом месте, – кивнул Фрид.

– Нет, – протянула, немного подумав. – Откат до сюда в любом случае не дошел бы. Просто здесь были трупы… Откуда взялись трупы…

Мужчина поднял голову и внимательно осмотрел край оврага.

– Это просто могильник, – пробормотал он. – Тела животных принесли сюда и выбросили, как мусор. А до этого что-то сделали с ними, что превратило их в нежить.

– Некроаномалией стали сами кости, – ахнула я. – Ты прав. И чем больше в овраге скапливалось тел, тем сильнее становилась аномалия. Пока однажды она не достигла критической массы и не превратилась в гнездо.

– Мя! – согласился со мной Мик.

– Тогда у нас два вопроса, – кивнул Фрид. – Что именно произошло с животными? И откуда они сюда попали? – Нахмурившись, он немного помолчал и добавил тихо. – Искореженные ауры, верно?

– На что ты намекаешь? – растерялась я. – Это дело рук человека, которого мы ищем?

– Он изобрел некий ритуал, который потом опробовал на людях. Логично, что первые опыты могли ставиться на животных?

– Логично, – протянула я, понимая, что Фрид во всем прав.

Манипуляции с аурой не могли пройти бесследно. Неважно, погибли ли подопытные кролики своей смертью, или их просто уничтожили за ненадобностью, но частица искаженной энергетики сохранилась. Чтобы потом разбудить своего хозяина, подарив ему подобие жизни.

– Нужно осмотреть другую сторону оврага, – решил Фрид. – Сомневаюсь, что тот человек приходил сюда из деревни.

– Осмотрим, – тут же согласилась я.

Подняться наверх не составило особого труда. Вырвавшись из густых зарослей лещины, мы наткнулись на еле заметную в траве тропинку. Мик, не дожидаясь просьбы, задрал хвост и бодро порысил по ней. Мы двинулись следом, стараясь вести себя тихо.

Тропинка то и дело обрывалась, пропадая в очередном овражке или в кустах. Но примерно через полчаса мы вышли из-за огромного дуба и наткнулись на домик лесника.

– Стоп, – скомандовал Фрид.

Мы с Миком послушно замерли на месте. Мужчина выглянул из-за ствола и прислушался. Было тихо. Поляна перед домиком выглядела заросшей и неухоженной. Небольшие грязные окна не позволяли увидеть, что творится внутри. Труба на крыше не дымилась. Словно тут уже давно никого не было.

– Мик, проверишь? – попросил Фрид.

Кот согласно муркнул и скрылся в траве. Чтобы через несколько минут вернуться и сообщить: в доме пусто.

– Пойдем, – махнул рукой мужчина.

К дому мы подходили осторожно, стараясь на оставить следов. Фрид поднялся на крыльцо, подергал дверь, которая предсказуемо оказалась заперта. Но он не сдался. Присев, осмотрел замочную скважину, достал из кармана уже знакомый мне набор отмычек и в два счета справился с запором. Дверь скрипнула, открываясь.

Внутри оказалось темно, пусто и очень пыльно. Фрид натянул перчатки. Я зажгла навершие посоха, освещая единственную комнату. Обстановка оказалась скудной. Печь в дальнем углу с поленницей рядом, накрытая старым покрывалом тахта, комод и основательный стол возле левой стены.

– Что мы ищем? – спросила я тихо.

– Не знаю, – пожал плечами Фрид. – Все, что покажется странным.

Несмотря на нежелание оставлять следы, нам все же пришлось ступить на пыльный пол. Фрид шагнул к комоду. Я шла следом, выполняя роль светильника.

Мужчина опустился у комода на колено и выдвинул верхний ящик.

– Хм, а тут очень чисто, – заметил он. – Ни пыли, ни грязи.

– И никаких улик, – вздохнула я.

– Пока да.

Во втором ящике нашлась стопка чистой бумаги и перо. Сняв верхний лист, Фрид достал перо и чирканул по бумаге.

– Чернила еще не успели высохнуть до конца, – констатировал он. – Хотя уже начали густеть.

– Значит, его оставили тут не так давно. Думаешь, это логово нашего преступника?

Вместо ответа Фрид выдвинул трений, нижний ящик. Там что-то темнело. Наклонившись, я поняла, что это рулон брезента.

– Такой же, как у нас? – подобралась я.

– Похож на тот обрывок, который мы нашли в расщелине.

Он вдруг подался вперед и понюхал брезент.

– Что ты делаешь? – обалдела я.

– Понюхай. Запах ничего не напоминает?

Недоуменно хмыкнув, я тоже опустилась на колени и принюхалась. Кроме запахов пыли и пропитки от ткани еле уловимо несло чем-то кисловатым.

– Не знаю, что это, – призналась честно.

– И я тоже, – вздохнул Фрид.

Я поднялась и осмотрела комнату с возросшим интересом. Неужели преступник и правда вершил тут свои темные делишки? Ловил животных в лесу, проводил какие-то эксперименты, а потом относил к оврагу и выбрасывал, надеясь, что падальщики растащат мясо и кости?

Но если да, то он давно не появлялся здесь. С присущей ему педантичностью (будь она неладна) уничтожил все следы, унес инструменты или артефакты (без них явно не обошлось) и запер дом. Почему? Узнал о нежити в деревне неподалеку и побоялся, что сюда может явиться некромаг? Или просто добился того, чего хотел, и посчитал свои эксперименты законченными? По срокам сходится. Судя по тому, что говорил Лукаш, нежить появилась в середине весны. Значит, свои безобразия этот недоделанный экспериментатор творил примерно в то время или раньше. Потом отправился в Карендорф и переключился там на людей. Если только не отличился где-нибудь еще, конечно.

Эх, как же жаль, что преступник оказался таким педантичным и аккуратным. А еще он явно не торопился, значит, пусть и осторожничал, но был уверен в своих силах и в том, что его не обнаружит.