Растворяюсь в тебе

Он не в моем вкусе, возможно, меня захватил один из тех одержимых сексом инопланетян, о которых говорила Энджел.

Кроме того, я знаю, что это извращение, но какая-то часть меня получает удовольствие от того, как неловко Коулу от этого разговора.

То, что он привык все контролировать, очевидно.

То, что он хочет меня, тоже очевидно.

Непонятно, почему сдерживается. Должно быть что-то еще, кроме того, что он пытается удержать меня от ошибки.

Ни один мужчина не бывает настолько бескорыстным. По крайней мере, когда речь идет о сексе без обязательств.

Коул говорит: — Нет, это было не «да». И перестань смотреть на меня так, будто у меня есть скрытый мотив. Все очень просто: Я думаю, что ты пожалеешь об этом.

— Почему ты так уверен?

— Ты эмоционально уязвима. Выпила немного. Эти вещи никогда не сочетаются.

Ладно, может быть, он бескорыстен. Лучше проверить его, чтобы убедиться.

— Я так понимаю, что тебе просто не хватает смелости сказать, что у тебя венерическое заболевание в обостренной форме.

Он закрывает глаза, стискивает зубы и делает медленный, напряженный вдох.

В ответ на его грозное молчание я говорю: — Коул. Пожалуйста, посмотри на меня. Я хочу что-то сказать, но для этого нужно, чтобы ты смотрел на меня, когда я это сделаю.

Когда он возвращает на меня взгляд, воздух дрожит от его жара.

Мой пульс учащается. Во рту пересохло. Мне приходится сглотнуть, прежде чем смогу говорить.

— Пожалуйста, сними нам номер в этом отеле. Мне очень хочется оседлать этого здоровенного зверя под твоей ширинкой.

— Господи, мать твою, женщина, — бормочет он, возмущенно глядя на меня.

— Это ты положил мою руку на свой член. Мы уже прошли стадию вежливой болтовни.

Он убирает мою руку с выпуклости своих брюк и кладет ее мне на колени.

— Коул, ты не мог бы...

— Не проси, черт возьми, еще раз, — отрезает он, его голос звучит мрачно.

— Не мог бы ты снять для нас номер в этом отеле?

— Для тебя это игра. Правда? Посмотреть, как далеко ты сможешь завести меня, прежде чем я выйду из себя?

Коул начинает выглядеть очень злым. Понятия не имею, почему, но это меня еще больше возбуждает. Чет никогда не был таким захватывающим. Он был слишком занят тем, что прихорашивался перед зеркалом.

— Нет. Я не играю в игры. Я абсолютно серьезна. Вот, я тебе докажу.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он преграждает мне путь, схватив мой подбородок в свою руку и удерживая лицо на расстоянии дюйма от своего.

Его глаза пылают. Ноздри раздуваются. Каждый его дюйм ощетинился. Он так сильно хочет поцеловать меня, что у него трясутся руки. Но Коул не позволяет себе этого сделать. Он сдерживает себя с таким самообладанием, которое могло бы впечатлить, если бы не мешало мне получить то, что я хочу.

Никогда в жизни я не видела более захватывающего образца мужественности.

Наверное, все его тревожные сигналы так возбуждают меня. Может, он прав насчет любовных романов.

Я говорю: — Дело не в выпивке. Дело не в разрыве. Дело не в том, что в моем вибраторе сели батарейки. Дело в том, что ты меня защищаешь. Ты хочешь защитить меня и из-за этого пытаешься отказать себе в чем-то, чего хочешь. Я нахожу это чрезвычайно сексуальным.

Когда Коул лишь смотрит на меня в этом горячем, злобном, немигающем молчании, я добавляю: — Я бы с удовольствием понаблюдала за тем, как разрушится весь этот твой тщательный контроль.

— Ты даже не знаешь моей фамилии!

— Как и ты моей.

— Я могу быть жестоким. Я могу быть психопатом!

— Мы оба знаем, что это не так.

— Но я могу им быть.

— Просто поцелуй меня. Люди смотрят.

— Пусть пялятся, мать их.

— Не заставляй меня умолять. Это неловко.

Его глаза опасно блестят, а смех низкий и жесткий.

— Ты ничуть не смущена.

— Сначала была. А сейчас я просто возбуждена.

Его глаза смягчаются, как и голос.

— Шэй, серьезно. Какого черта ты делаешь?

— Делаю себя счастливой. Ставлю свои потребности на первое место.

— Дело не в твоих потребностях. Дело в твоем эго. Этот придурок Чет его ушиб, и ты хочешь использовать меня, чтобы его подлатать.

— Чет не уязвил мое самолюбие. Он разбил мне сердце. И у тебя есть пять секунд, начиная с этого момента, чтобы принять решение, прежде чем я встану и уйду. Одна ночь, Коул. Это все. Одна ночь, и мы больше никогда не увидимся. Давай сделаем это.

Его взгляд меняется на искреннее замешательство. Каким-то образом его переменчивое настроение делает его еще более привлекательным.

— Ты самая загадочная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Ты должен увидеть мои сиськи. Тогда ты действительно будешь впечатлен.

Из его груди раздается звук. Низкий и опасный, похожий на волчий рык.

Когда его взгляд падает на мои губы, я понимаю, что почти добилась своего. Я шепчу: — У меня очень чувствительные соски. Не могу дождаться, когда почувствую твой язык на них.

В какой-то момент — долгий, бездыханный момент, — когда я почти слышу, как рвется нить его самообладания. Затем последняя его сдержанность ломается.

Коул наклоняется и накрывает мой рот своим.