Растворяюсь в тебе

По-прежнему находясь глубоко во мне, Коул целует меня в шею, а затем говорит таким низким и хриплым голосом, словно проглотил гравий.

— Хорошая девочка.

Задыхаясь, в бреду и все еще содрогаясь от удовольствия, я прижимаюсь к нему, пока он целует мою шею.

Я даже не очень-то держусь на ногах. Я балансирую на цыпочках, но Коул держит почти весь мой вес на своих руках. И это хорошо, потому что у меня кружится голова и меня трясет, а ноги слабы.

Он накрывает мой рот своим. Поцелуй глубокий и страстный, но не такой грубый, как когда он впервые ворвался в дверь на лестничной площадке. Он дышит так же тяжело, как и я.

Когда я открываю глаза, его также открыты. От выражения обожания в его взгляде я снова слабею.

— Ты такая красивая, — шепчет он неровным голосом. — Я никогда не видел ничего настолько красивого, как ты, детка. Ты — чертово произведение искусства.

Коул прижимает свои губы к моим в сладком, мягком поцелуе, который почему-то захватывает дух еще сильнее, чем его страстные поцелуи.

Я не уверена, что смогу говорить, даже если захочу. Поэтому молчу, пока он осторожно отстраняется от меня, поддерживая, когда шатаюсь. Я молчу, пока он поправляет одежду, застегивая молнию и ремень. Он приседает, чтобы поднять мои трусики, и я опираюсь на его плечи, чтобы сохранить равновесие, пока он натягивает их на мои ноги. Он встает, поправляет их на моих бедрах и разглаживает складки на юбке.

Затем Коул берет меня за подбородок и заглядывает в глаза.

— Не вытирайся.

Я облизываю губы и качаю головой, не понимая, что он имеет в виду.

— Не вытирай мою сперму. Я хочу, чтобы ты весь день сидела за своим столом, мокрая и липкая, и думала обо мне. Скажи мне, что так и будет.

Что такого в его голосе, что мне хочется перевернуться и выполнять его команды, как послушному маленькому щенку?

— Хорошо.

Коул гладит мои волосы, целует в лоб, затем берет меня за руку и ведет по лестнице на двадцать восьмой этаж. Наши шаги гулко отдаются от стен. Флуоресцентные лампы мерцают. Я настолько дезориентирована, что мне кажется, будто я нахожусь вне тела.

Когда мы выходим на лестничную площадку, он поворачивается ко мне и снова целует меня.

— Ты в порядке?

— Да. Нет. Понятия не имею. Что только что произошло?

Он притягивает меня к себе и зарывается носом в мои волосы.

— Ты знаешь, что произошло.

— Что это значит? Десять минут назад ты настаивал на том, чтобы я ушла от тебя.

Коул берет мое лицо в руки и заглядывает мне в глаза.

— И ты должна была это сделать.

Когда он больше ничего не добавляет, я вздыхаю.

— Помнишь, как я сказала тебе в баре в тот первый вечер, что ты самый раздражающий мужчина, которого я когда-либо встречала?

Его полные губы изгибаются в улыбке.

— Я все помню. А теперь приступай к работе.

Понизив голос, говорю: — А если кто-то спросит меня о Дилане? Что мне ответить?

— Никто не будет спрашивать о нем.

— Почему ты так уверен?

— Об этом позаботились.

— О, отлично. Не мог бы ты выражаться немного более загадочно? Это было не слишком таинственно.

Коул целует меня в лоб, потом в каждую щеку, потом в губы, как будто это какое-то официальное благословение мафиози из фильма «Крестный отец».

— Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, детка. Тебе больше никогда не придется ни о чем беспокоиться.

Он открывает дверь и осторожно проталкивает меня в нее. Затем отворачивается, позволяя двери закрыться за ним с металлическим лязгом.

Я стою и слушаю, как его шаги удаляются по цементной лестнице, и снова чувствую себя не в своей тарелке, как будто наблюдаю за всем этим во сне.

«Тебе больше никогда не придется ни о чем беспокоиться».

Что это может означать? Это может быть что угодно — от принудительной лоботомии до выплаты всех моих кредитных карт и автокредита.

В кабинках по-прежнему никого нет. Часы на стене показывают шесть тридцать, так что у меня еще полно времени, прежде чем кто-нибудь появится. Пошатываясь, я иду в дамскую комнату, чтобы поправить прическу и макияж. Затем возвращаюсь в свой кабинет и сажусь за стол.

Сейчас шесть тридцать семь, и я не представляю, как мне прожить этот день.

Решив выпить чашку кофе, отправляюсь в комнату отдыха. К моему удивлению, Симона стоит за стойкой и готовит чашку чая. Одетая в великолепный изумрудно-зеленый костюм, который подчеркивает ее кремовый цвет лица, она поднимает глаза и улыбается.

— Доброе утро, Шэй.

— Доброе утро. Вы пришли рано.

— По понедельникам я люблю начинать пораньше. Как прошли выходные?

Я замираю, затем натягиваю улыбку.

— Отлично. А ваши?

Она пожимает плечами, макая чайный пакетик в свою кружку.

— Расслаблялась. Я читала, смотрела Netflix. Возилась в саду. Кстати, Дилан неожиданно уволился в выходные, так что вам, возможно, придется взять на себя часть его работы, пока мы не найдем ему замену. Я постараюсь сделать это как можно быстрее. Я знаю, что у вас и так полно дел.

У меня перехватывает дыхание. Сердце сбивается с ритма, а затем начинает колотиться. Я нервно сглатываю.

— Дилан уволился?

— Ммм. Оставил мне голосовое сообщение. Не очень профессионально, но ничего удивительного. У него давно были какие-то проблемы.

Мои мысли бешено несутся. Не знаю, как я должна вести себя спокойно и собранно, когда все внутри меня мечется в кричащей суматохе, но мне удается вымолвить хоть слово.

— Проблемы?

Она вынимает чайный пакетик, выжимает его ложкой, кладет на маленький керамический держатель в форме четырехлистного клевера на столешнице, затем берет кружку и смотрит на меня.

— Межличностные проблемы с персоналом. Его не любили. Я уверена, что его не хватятся.

Ее голос ровный, но взгляд пристальный. Симона потягивает чай, глядя на меня поверх ободка, а я изо всех сил стараюсь сделать свое лицо безэмоциональной маской.

Она знает.

Мало того, она без запинки рассказала выдуманную историю о том, что он уволился по телефону, что впечатляет по нескольким причинам, но в основном потому, что Симона может заявить, что случайно удалила сообщение, если кто-то из правоохранительных органов попросит его прослушать.

Я стараюсь дышать ровно. Смотреть ей в глаза — одно из самых сложных дел, которые я когда-либо делала.

— Понимаю, — тихо говорю я. — Что ж. Я... я буду рада помочь, чем смогу.

Симона опускает кружку и улыбается.

— Спасибо.

Затем она идет к двери, ненадолго останавливаясь, чтобы коснуться моего плеча, когда проходит мимо.

Такое же короткое прикосновение Коул подарил Челси в субботу утром в моей квартире.

Признание совместного сговора.

Не могу понять, становится ли от этого лучше или хуже.

В копировальной комнате после обеда я подслушала разговор двух женщин, младших бухгалтеров, о Дилане.

— Слава Богу, он ушел. Он меня пугал.

— Я знаю, правда? Меня тоже. Он постоянно приглашал меня выпить, даже после того, как я сказала ему, что у меня есть парень. У него хватило наглости сказать, что моему парню не обязательно об этом знать.

— Мишель сказала, что однажды ночью он загнал ее в угол на парковке. Она очень испугалась.

— Что случилось?

— Она работала допоздна. Вышла и обнаружила, что он ждет ее у машины. Вокруг никого не было, только он один. Дилан припарковался позади нее, перегородив ей дорогу. Открыл пассажирскую дверь, как будто собирался затолкнуть ее внутрь.

— Нет!

— Да. Наверное, один из охранников вышел из лифта, чтобы сделать обход, и это напугало Дилана. Он сел в машину и уехал, не сказав ни слова. Мишель чувствовала себя глупо, потому что ничего не произошло, поэтому она никому ничего не сказала, но, когда сегодня утром она узнала от Кейли, что он пытался сделать то же самое с ней, они обе взбесились. Теперь все говорят о том, какой он был извращенец.

Я не поднимаю головы и смотрю на копировальный аппарат, пока девушки вместе выходят из комнаты. Когда беру стопку бумаг с лотка, мои руки дрожат.

Когда вечером еду домой, у меня звонит мобильный. Номер мне незнаком.

— Алло?

— Привет, детка.

Это Коул. Я так потрясена, что чуть не съехала с дороги.

— О, привет!

— Почему ты так удивлена, услышав меня?

— Я никогда не давала тебе этот номер.

— Неужели ты думала, что мне будет трудно его достать?

— Верно. Ты — правитель вселенной и все такое. Я скучаю по тебе.

Наступает пауза. Затем Коул снова говорит, уже тише.

— Как ты это делаешь?

— Что именно?

— Заставляешь мое сердце перевернуться.

Улыбаясь, я проверяю зеркало заднего вида, прежде чем сменить полосу движения.

— Простое везение, наверное.

— Что ты делаешь прямо сейчас?

— Еду домой. А ты?

— Отправляю сообщение своему персональному шопперу.

— У тебя есть кто-то, кто покупает для тебя одежду?

— Нет, у меня есть человек, который шьет для меня одежду. Всем остальным занимается мой персональный шоппер. Какой размер одежды ты носишь?

— Вау, ковбой. Это очень личный вопрос.

— Ты весь день истекала моей спермой. Это тоже довольно личное.

Я вспоминаю нашу утреннюю встречу на лестнице, и мои щеки краснеют.

— Хорошая мысль. Зачем тебе мой размер одежды?

— Потому что сегодня мы ужинаем. Я хочу купить тебе что-нибудь особенное.

— Мы ужинаем?

— Да.

— Я не помню, чтобы меня приглашали на свидание.

— Мой член был в тебе сегодня или нет?

— Да, но твой член был во мне и несколько недель назад в отеле, и тогда я думала, что никогда больше не увижу тебя после этого.

— Ты неправильно думала. Сегодня мы идем на свидание, и я покупаю тебе платье.

Ухмыляясь, я поддразниваю: — Может, я занята.

Из динамиков доносится шум, похожий на раскаты грома. Король красных флагов недоволен.

— Хорошо, я принимаю твое неприглашение на ужин. И это очень щедро с твоей стороны, что ты хочешь купить мне платье, но ты не обязан этого делать. У меня есть много вещей, которые я могу носить. Я немного не умею одеваться.

— Я не спрашивал разрешения. Скажи мне размер.

По тону его голоса понимаю, что не выиграю, поэтому сдаюсь и говорю ему его. Когда он спрашивает размер моей обуви, я говорю ему и это. Потом смеюсь.

— А мой размер кольца — шестой, ковбой, если тебе интересно.

Когда эта шутка встречается каменным молчанием, я кривлюсь, говорю «Черт» и меняю тему.

— Так куда мы идем ужинать?

Из динамиков автомобиля доносится его бархатно-мягкий голос.

— Ты хочешь, чтобы я купил тебе кольцо, Шэй?

Второй случай, когда я чуть не съехала с дороги. Я поворачиваю так близко к машине на соседней полосе, что водитель сигналит и кричит на меня. Мне лучше закончить этот телефонный разговор, пока я не спровоцировала аварию.

— Гм. Гм.

— Это не ответ.

— То есть... это зависит от того, что за кольцо. Если ты имеешь в виду кольцо целомудрия, то ответ — нет.

Коул смеется.

— Понял. Никаких колец целомудрия. Не то чтобы я когда-нибудь дал тебе одно из них. Черт, ты очаровательна. Я буду у тебя дома в семь, чтобы забрать тебя.

Он отключается, не попрощавшись.

Моя квартира в Мар-Висте находится в тридцати минутах езды от центра города. К тому времени, как приезжаю, я прокручиваю наш разговор в голове около четырех тысяч раз. Я также позвонила Челси, чтобы еще раз все обсудить, но попала только на автоответчик.

Я бы позвонила Джен или Энджел, но после вечера прошлой пятницы Челси — единственная, с кем я буду говорить о Коуле.

И я уже знаю, что будет о чем поговорить.

Паркуюсь, спешу в дом и принимаю душ. Когда я наношу помаду, в дверь звонят. Открываю дверь, и оказывается, что это тот самый таинственный мужчина в черном костюме с татуировкой на шее, который несколько недель назад доставил мне в отель блузку Balmain, красавчик с британским акцентом.

Я так удивилась, увидев его, что пролепетала: — Вы!

Должно быть, он привык, что женщины реагируют на него странным образом, потому что он просто улыбается своей скрытной улыбкой и протягивает длинный черный пакет с одеждой, который держит в руках.

Я беру его, прижимаю к груди и смотрю на него снизу вверх.

Несмотря на дорогой костюм и аккуратную стрижку, в нем есть что-то от мачо-пирата. Он похож на человека, который может перепить десятерых мужчин и при этом сохранить силы для дуэли на саблях и страстной ночи в постели с дерзкой девкой. Все, чего ему не хватает, — это маленького серебряного колечка в одном ухе и треуголки с ярким пером.

Я беру себя в руки и предлагаю более разумное приветствие.

— Привет.

— Здравствуйте, мисс.

— Так вы персональный шоппер?

Он наклоняет голову. Это тоже выглядит скрытно. В этом парне есть что-то такое интересное, но в то же время он более чем пугающий.

— У вас есть имя?

— Аксель, мисс.

— Это довольно крутое имя.

— Спасибо, мисс.

— Я Шэй.

— Я знаю, кто вы, мисс.

— Конечно, да. И вам не нужно продолжать называть меня мисс, раз уж мы теперь общаемся по имени и все такое.

Он наклоняет голову, сцепляет руки перед промежностью и рассматривает меня так пристально, что мне кажется, он может составить карту нейронной сети моего мозга.

— Из любопытства, если я спрошу вас, чем еще вы занимаетесь для Коула, кроме доставки женской одежды, вы мне скажете?

— Нет, мисс.

— Конечно, нет. Не скажете ли вы мне, что это за татуировка у вас на шее?

— Нет, мисс.

— Я так и думала.

— Приятного вечера, мисс.

— Вам тоже, Аксель. Постарайтесь никого не убить своим мизинцем.

— Никогда не буду делать это мизинцем, мисс. — Он улыбается, затем поворачивается и растворяется в ночи.

Я очень хочу познакомить Челси с этим парнем и узнать ее мнение о нем. Держу пари, она сможет взломать его код за пять минут.

Поспешно вернувшись в дом, кладу пакет с одеждой на кровать и расстегиваю молнию. Внутри оказалось потрясающее красное платье из крепа. Я смотрю на этикетку.

Valentino.

Задыхаясь, я снимаю халат и бросаю его на кровать, а затем осторожно снимаю платье с мягкой вешалки. Оно без рукавов, с низким вырезом и изысканными деталями из бисера по подолу. Когда надеваю его и застегиваю молнию, оно облегает мое тело, словно вторая кожа. Я поворачиваюсь и смотрю на себя в зеркало в полный рост, стоящее рядом с комодом.

Простое и в то же время гламурное платье доходит до середины бедра, демонстрируя мои ноги.

Мне это нравится.

Как раз в тот момент, когда обуваю туфли на шпильках цвета шампанского, раздается звонок в дверь. Я бросаю взгляд на часы на тумбочке, чтобы проверить время. Коул пришел на пять минут раньше.

Я на мгновение закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, прежде чем направиться к входной двери.